Вероники Сидихиной милое колечко с брильянтом на глазах у её родителей, но она так и не стала его женой. Врата вновь внесли коррективы в жизнь парня, унося от невесты на пять лет в будущее мира девушки и в бесконечные дали параллельных реальностей.
Он боялся, что с Мартой непременно случится беда, стоит только парню сделать ей предложение. Оттого он и очутился в постели Алексии Эрнандес. И сие не являлось страстным увлечением сногсшибательной испанской красавицей, дочери знойного юга страны. Стройная, миниатюрная, ослепительной красоты, привезённая когда-то мужем из напоенной солнцем Кордовы в Каталонию, несомненно, могла вскружить голову любому мужчине. Но для Петра она послужила щитом, своеобразной норкой, в которую он, как тот премудрый пескарь Салтыкова-Щедрина, попытался спрятаться от проблем.
Каждый раз, когда Анджан ехал на встречу с девушкой, он уговаривал себя, что всё случившееся прежде, лишь трагические стечения обстоятельства, а никакая не злой рок. Но в очередной раз, в последний момент он банально трусил и вновь уезжал, увозя в верхнем кармане кителя помолвочное колечко.
Хорди Хименес, как всегда, трепался без остановки. Он отнюдь не терял время, пока Пётр гостил у Марты. Он тесно сошёлся с медсестрой прифронтового госпиталя Кармен Кансино и чудно провёл время в ожидании Анджана. И сейчас он пел дифирамбы своей подруги, которую он называл многозначительным испанским словом «новья», которое могло означать как просто подругу, аналог английскому гёл-фриенд, так и невесту, со всеми моральными обязательствами. Хорди поделился с Петром, что планирует познакомить своих родителей с Кармен и прощупывал почву как бы на этом медицинском минивене привезти в следующий раз его стариков для знакомства с невестой и её родителями. Медсестра Касино являлась военнообязанной, а в республиканской армии отпуска для военнослужащих не предусматривались.
Анджан хорошо знал эту медсестру и был вполне солидарен со своим напарником: хороша чертовка! Там было из-за чего и из-за кого потерять голову. Кармен жила в Алькубере, куда вернулась после окончания школы медицинских сестёр в Сарагосе. Жила она с родителями и после начала мятежа националистов её призвали на военную службу в местный военный госпиталь.
Выехав на трассу Сарагоса-Барселона тёмно-зелёный фургончик с красными крестами на бортах, резво понёсся по направлению к морю. Менее чем через четыре часа они въезжали в Санс, пригород мегаполиса. Несмотря на темноту, ещё не было и пяти вечера, поэтому Пётр, высадив Хорди возле его дома, заехал в офис.
Секретарша Урсула не по-испански дисциплинированно отбывала номер в конторе, даже в отсутствии Петра. Она уже готовилась слинять и наводила марафет на своём рабочем столе и так блиставшем идеальным порядком. Резко открывшаяся дверь заставила её вздрогнуть, но при виде входящего шефа сразу же успокоилась и лучезарно улыбнулась вошедшему.
— Сеньор Анджан, — изрекла она и принялась лихорадочно рыться среди бумаг, — тебе звонили из Женерелитата и просили срочно перезвонить.
Урсула никак не могла решиться обращаться к шефу «товарищ», как требовали этого революционные власти, но легко принялась тыкать всем начальникам компании. Получалась странная буржуазно-пролетарская смесь.
Наконец, она нашла нужную бумажку и протянула её Анджану со словами:
— Вот сеньор. Пожалуйста.
Пётр принялся было разбирать мелкий убористый почерк Урсулы, нот тут женщина негромко захныкала, привлекая внимание начальника. Пётр вопросительно посмотрел на секретаршу.
— Сеньора Анджан, позвольте мне уйти? — робко попросила Урсула, мельком взглянула на настенные часы, показывающие без десяти минут пять.
— Да. Конечно. — поспешно ответил Пётр, — Идите.
На маленьком листочке секретарши фигурировали имя и фамилия Льюиса Компаниса, Председателя Правительства Каталонии и его рабочий и домашний номера телефонов. «Ого! Круто!» — было первой реакцией парня. — И что ему из-под меня надо? Он нерешительно поднял трубку и набрал рабочий номер.
Приятный мужской голос известил, что его соединили с Канцелярией Председателя Правительства и его рад приветствовать товарищ Лопес, секретарь Канцелярии.
Пётр попросил соединить его с товарищем Компанисом, но был проинформирован, что Председатель сейчас проводит совещание и попросила Анджана назвать себя и цель звонка. Записав данные парня, товарищ Лопес клятвенно заверил, что товарищ Компанис обязательно позвонит ему, как только освободится.
Пётр не успел допить кофе, которое он сварил тут же в офисе, как раздалась трель телефонного аппарата.
— Слушаю, — проговорил Анджан в поднятую трубку.
— Товарищ Анджан? — ответила трубка хорошо поставленным баритоном. — У аппарата Луис Компанис.
— Слушаю вас, товарищ Председатель Правительства, — по-военному чётко и без подобострастия ответил Пётр. — К вашим услугам!
— Это не телефонный разговор, — заявил Компанис. Не могли бы вы сейчас приехать ко мне в Женералитет. Пропуск будет ожидать вас на посту у входа.
— Конечно, товарищ Председатель Правительства, через минут пятнадцать буду.
Ровно через четверть часа Анджан входил в кабинет в сопровождении всё того же товарища Лопеса.
Председатель шустро вскочил со своего места и чуть ли не бегом направился навстречу посетителю через весь свой огромный кабинет.
— Добрый вечер, товарищ Анджан! — возбуждённо вымолвил Луис Компанис, протягивая нервно подрагивающую руку. — Прошу вас. Присаживайтесь.
Он чуть ли не силой притащил Петра к длинному столу для совещаний и усадил на стул, который сам же услужливо отодвинул.
— Кофе, лимонад? — услужливо спросил он.
— Кофе, пожалуйста, — ответил Пётр, присаживаясь на предложенное место.
Председатель повелительно кивнул секретарю, который тут же удалился.
— Не буду долго ходить вокруг, да около, — заявил Луис. — В моей семье большая беда. У меня похитили сына.
— Сына-а-а?! — чуть ли не пропел удивлённо Анджан. — Кто?
— Националисты. — с болью в голосе пояснил Компанис.
— И каковы их требования?
— Они предложили обмен. Моего Луиса на арестованных мятежных генералов Годеда и Бурриэля.
— А они что ещё живы?! — попросил уточнить удивлённый Пётр. — Говорили, что их расстреляли ещё в августе.
— Нет. — заверил Луис-старший. — Мы сами планировали обменять этих генералов на поэта Федерико Гарсия Лорку и на генерала Мигеля Камписа. Но фашисты нарушили предварительные договорённости и расстреляли как поэта, так и генерала.
Компанис вскочил с места, закурил и стал нервно вышагивать по кабинету, гневно гремя:
— И вот сейчас, эти жалкие обманщики, эти фашистские гиены, выползшие из песков Сахары, требуют за свободу моего сына Годеда и Бурриэля. Иначе грозятся убить моего мальчика.
Его воинственный пыл угас так же резко, как и возник. Председатель обессилевшей тушкой плюхнулся на стул напротив Петра и умолюще смотря в глаза Анджану, промолвил просительно:
— Вы поможете нам найти моего мальчика? С десяток моих друзей и товарищей посоветовали мне обратиться к вам, уверяя что вы непременно его отыщите.
— Прошу вас, успокойтесь, умиротворяющим голосом уверил Анджан. — Я приложу все свои старания, товарищ Председатель Правительства. У вас есть фотографическая карточка вашего сына?
— Да. Конечно! — Компанис шустро подбежал к своему столу и достал из одного из ящиков прямоугольную картонку.
— Вот, прошу вас, — сказал он, протягивая фото, — Этот фотографический снимок сделан летом 1936 года. Уму здесь ровно двадцать пять лет.
На парня с фото смотрел невысокого роста парень в
