наматывать сопли на кулак. Кроме меня самой, никто не сможет разобраться в ситуации и решить проблемы. Потому действовать надо аккуратно, чётко и размеренно. Без лишнего фанатизма и желания порисоваться. Ибо ни к чему хорошему это не приведёт. Последствия же таких действий окажутся слишком дорогой платой за сиюминутный порыв.
Ещё раз вздохнув, поднялась с постели, размотала полотенце и переоделась в пижаму. Нет, больше так себя мучать было нельзя. Иначе я рисковала попрощаться со своим психологическим здоровьем. Задёрнув плотные шторы, отрезала весь внешний мир от своей спальни и забралась под тёплое одеяло, нагретое моим телом. Сон лучший советчик в этой ситуации. Он поможет и мысли в норму привести и совет пошлёт и не даст окончательно утонуть во тьме этого безумного мероприятия.
Мир вокруг меня медленно с большой неохотой погружался в темноту. Всё же столько дней на нервах сказывались на мне не лучшим образом. Потому я силой гнала от себя все злоключения и старательно толкала сознание в небытие и безмятежность. Забыться – лучшее, что я могла сделать в этот момент. Тьма сновидения накрыла своей тонкой вуалью и не отпустила. Потому, когда часы пробили восемь вечера, усталость взяла верх над лихорадочной стайкой мыслей и выключила меня, подобно обычной комнатной лампочке.
Далёкая россыпь перламутровых звёзд играла разнообразными красками в высоком вечернем небе. Она отражалась в спокойных водах океана, светлых как лёд глазах мужчины. Того самого, которого я видела в подвале. Две неподвижные фигуры напротив друг друга, посреди непомерно огромной ревущей морской пелены. Ледяные порывы ветра пронизывали насквозь. А под босыми ногами был лишь колючий снег. Продрогшие до мозга костей и раздетые практически до гола. Мы казались инородными в этом бушующем северном море. Вода, снег, льдина… В них застыли безразличные звёзды и пустота... Смерть… Она буквально дышала в лицо…
Мне хотелось кричать, умолять и говорить, что все не так… Что я могу спасти его и подарить сердце. Вернуть его законному хозяину. Но ему казалось не нужно было ничего. Он молча смотрел в даль и ждал пока лёд не соизволит растаять, выпуская из своего необъятного плена. Я бы предпочла вмешаться, потому что понимала, эта магия и с ней бесполезно бороться. Мы в кошмаре, сотканном ведьмами. Пленник будет упорно стоять, вмерзая в лёд сильнее и сильнее. Пока в один момент не примёрзнет окончательно, да так, что с места не сдвинется, даже если захочет. Мы не чувствовали ни холод, ни желания противится этим чарам. Ибо тут не существовало ничего. Лишь тюрьма, которая окружала со всех сторон.
Казалось, что в том не было ничего страшного. Что это просто одиноко дрейфующая льдина в холодном океане. Но от Джаспера я слышала, что, если долго стоять на морозе или держать руки в ледяной воде, то в один момент холод начнёт жечь подобно бушующему огню. Обманчивое ощущение спокойствия и безмятежности из-за того, что в высоком небе бесхитростно переливались звезды и укутывали нас своим мерцанием и тишиной пустоты. Но я знаю, что это лишь обман, ловушка… Страх колит иголками и будоражит кровь, я не задумываясь, принимаю решение, ведь так нужно... Так правильно… Я его сердце, я должна спасти того, чью жизнь мне всучили в руки. И казалось, что именно в это мгновение весь мир захотел помешать.
Суета ледяной пустоши поражала. Неизменным оставалось лишь выражение лица незнакомца, замерзающего во льдах. Равнодушие и кричащее безразличие. Словно не его час медленно наступал. Ветер режущими порывами мчался навстречу, колючий снег оседал на голое тело, воды северного океана лизали пятки, и льдина медленно растворялась в его бушующих потоках. Приходилось закрыть глаза рукой, ресницы в считанные мгновения склеивались и покрывались инеем. Но я была непрошибаема, с поистине бараньим упрямством шагала, стараясь сократить расстояние, между нами.
Но казалось, что всему мирозданию плевать на мои потуги. И вот такое отношение бесило неимоверно! Звёзды будто нарочно подбрасывали поленья в огонь моего гнева и раздражения. Пламя ярости раззадоривалось внутри и не собиралось потухать ни на мгновение. Хотелось растопить чёртов лёд и довести северное море до кипения. Сделать хоть что-то, дабы эта идиллия перестала нервировать. Но не тут-то было. Чтобы вода стала испаряться, следовало вскипятить океан, а на это силёнок не хватило бы и у всего ковена разом. Не то что у меня одной горемычной.
В прозрачной ледяной клетке сверкающих северных вод я отчётливо видела, как медленно угасала жизнь того незнакомца, чьё сердце я хранила. Но никак не добраться до заветной цели, ибо магия казалась кусала хлеще ледяной стужи, которая царила вокруг нас. Я неистово желала протянуть руку и коснуться лица своего побратима, но казалось, одно неосторожное движение, и льдина буквально рассыпалась бы под ногами, поэтому я всё никак не решалась пойти напролом. Прикосновения, то, что ранее мне не дозволялось, игнорировалось, да я и сама не порывалась что-то менять, но… Сейчас парень выглядел таким уязвлённым, таким хрупким…
Касание, самыми кончиками подрагивающих пальцев до синеющей, под пронзительным ветром, кожи обнажённой руки. Умереть от обморожения в кошмаре не дано, но незнакомец вовсе не похож на живое существо. Он выглядел, как восковая кукла с бледным лицом, и немигающими стеклянными глазами, без дыхания и биения сердца. Словно уже умер в этом ледяном плену! И пусть головой я понимала, что скорее всего это не так, ибо никто бы не убил жертву, не заполучив нужное… Но одно понимать это головой, а совершенно иное, видеть перед собой что-то необъяснимо далёкое и холодное, подобно тем самым звёздам в ночном небе.
Где-то сбоку раздался, едва уловимый треск, но ветер унёс этот порыв далеко, не дав услышать и понять, что это было. Казалось, весь мир затих в изумлении или испуге. По тыльной стороне ладони от первого прикосновения к обжигающе холодной коже чужой руки, на запястье расползлась тонкая паутина трещин. Не отнимая руки, я продолжила свои изыскания стараясь осознать, что же происходило в реальности. Смотрела в глаза и не находила в них протеста или отвращения. Я вообще ничего не видела в нечитаемом взоре, устремлённом куда-то за линию горизонта, и восприняла это за «разрешение».
«Коснись» — безмолвно шептал ветер, и пламя разгоралось в груди ослепительно ярким всполохом, невыносимо горячим и в то же время живым и податливым. Казалось, что в это мгновение сами звезды плавились в далёком синем небосклоне. Ибо вокруг нас закручивался настоящий вихрь, неудержимый и жестокий.
