— Я понятия не имею, — ответил маэстро, разводя руками. — Но ударить в грязь лицом мы не должны. Однако и не перебарщивайте, ребята, это всего лишь Альго, а не сам Защитник.
— А кто хоть это будет? — спросила Райза. Её голос слегка дрожал от волнения. — Не император ведь?
— Не император. Но кто именно, мне не сказали.
— Точно не Аарон, — глупо пошутил Ларк, и на него сразу зашикали. Поминать брата его величества — главу заговорщиков, которого император самолично испепелил на Дворцовой площади в День Альганны, с тех пор считалось дурным тоном. — Ладно-ладно, простите… Надеюсь, это Арчибальд. Всегда мечтал посмотреть на него поближе.
Хотела бы я разделять эти мечты, но увы… Мне никогда не была интересна правящая династия — как и аристократия в целом, — и я не стремилась к их обществу.
Забавная ирония, что из всех девушек столицы, наверняка более заинтересованных в ухаживаниях Арчибальда, дознавательский комитет выбрал именно меня. Закомплексованную и абсолютно не испытывающую восхищения перед его высочеством.
Хотя… нет, вру. Когда Арчибальд накануне дрался с теми двумя сотрудниками первого отдела, я им восхищалась. Правда, не знаю, было ли это истинным восхищением или поддельным? Да и в целом — какие из моих чувств истинные, а какие ложные, внушённые приворотным зельем?
Не знаю…
.
Вернувшись в свою гримёрную, я обнаружила на трюмо букет цветов. Поначалу удивилась — цветы обычно посылали после спектакля, — но, подойдя ближе, поняла, от кого они были, по карточке с гербом правящей династии — золотым орлом. Написано на ней ничего не было, но этого и не требовалось, я и так разобралась, о чём хотел предупредить меня Арчибальд — о своём вечернем визите в театр.
Цветы были удивительные, мне таких ни разу не дарили, и я даже не знала, как они называются. Пышные, похожие на пионы, и разноцветные — белые, светло-розовые и голубые. В сочетании с зелёными листьями это смотрелось очень мило и свежо, совсем не пошло и… безопасно.
Я закусила губу. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться, потому что Арчибальд наверняка думал, будто я знаю язык цветов — ему обучали всех аристократов на уроках этикета. Любой титулованный маг должен знать, какие цветы дарить в том или ином случае. Но меня, увы, не учили подобному — Алан Вилиус считал, что это не пригодится. Хотя кое-что из этикета мне преподавали, но не слишком многое — просто чтобы я умела сидеть за столом, пользоваться приборами и вежливо общаться с окружающими. Но, к примеру, танцам меня не обучали совсем. Фардин фактически научил меня всему с нуля, но танцы были нужны для того, чтобы играть в спектаклях маэстро, а для чего мне язык цветов?.. По этой причине я не представляла, что значит подобное сочетание цветов, но отчего-то не сомневалась — оно явно не про страсть и желание. И спросить было не у кого — вряд ли в театре найдётся хотя бы один человек, разбирающийся в подобных традициях аристократов. Если только Говард может быть в курсе… Но не идти же к маэстро из-за подобной ерунды?
Вздохнув, я села на стул перед трюмо, а затем потянулась к букету — захотелось коснуться ладонью цветов. И как только я это сделала, они вдруг вспыхнули золотом, будто налились солнечной пыльцой, а затем из центра каждого цветка что-то вырвалось и стало летать по гримёрной. Охнув, я изумлённо огляделась — по стенам, полу и потолку прыгали маленькие огоньки, похожие на солнечных зайчиков, — они будто танцевали вокруг меня какой-то дикий танец. При этом всё увеличивались и увеличивались… пока не превратились частично в ярких огненных бабочек, частично — в крошечных юрких птичек, которые начали порхать по гримёрной и даже садиться мне на плечи. Эти прикосновения были мимолётными и тёплыми, а не обжигающими, и непроизвольно вызывали у меня улыбку.
Красиво ведь. Настолько красивый и необычный букет мне ещё не дарили…
Я не удержалась и от смеха, когда птички уселись в ряд на трюмо и начали начирикивать одну известную детскую песенку про котёнка и щенка, а бабочки летали вокруг, танцуя под неё, крутились и вертелись так, как ни одна бабочка в природе не делает. Но насколько же здорово это смотрелось!
Всё исчезло, словно растворившись в воздухе, через несколько минут, как только песенка закончилась, но оставило после себя на редкость повысившееся настроение, капельку удивления и привкус любопытства.
Неужели его высочество сам сделал такой букет? Может, всё-таки поручил кому-нибудь? Если поручил, то, скорее всего, не впервые ухаживает за девушкой подобным образом.
Удивительно, но эта мысль показалась мне крайне неприятной…
.
Его высочество Арчибальд появился в зрительном зале в сопровождении двоих охранников за пару минут до начала спектакля. Я как раз начинала воздействовать на зрителей родовой магией… и, увидев принца, едва смогла сосредоточиться на своей работе. Специально старалась не смотреть на него, чтобы не отвлекаться, но глаза сами то и дело возвращались к его высочеству.
Он сел не в первом ряду, а дальше, в пятом — именно с этих мест сцену было видно лучше всего, — и места перед ним были оставлены пустыми. Уж не знаю, из соображений безопасности или из желания, чтобы ничья макушка не мешала смотреть спектакль, — так или иначе, это позволяло и мне рассмотреть Арчибальда во всех подробностях.
Он был в форме главы охранителей — в чёрном мундире с серебряными пуговицами и медалью с символическим изображением Геенны на груди — и выглядел во всём этом очень строго и внушительно. Впрочем, учитывая тот факт, что Арчибальд был без иллюзорного амулета, то часть внушительности достигалась не мундиром, а эманациями его родовой магии, от которой в зале словно стало чуточку теплее. Принц напоминал солнце, которое греет, но не обжигает, — чувствовать его родовую силу было приятно. Хотя я не сомневалась, что при необходимости Арчибальд может сделать так, что эта сила начнёт обжигать, но пока только согревала.
Я вновь попыталась отвести глаза и, вздохнув, потёрла ладонью лоб. Соберись, Айрин! Тебе самой нужно закончить работу с родовой магией, не стоит отвлекаться. Хотя то, что я делала со зрителями каждый вечер, было просто и не причиняло мне неудобств — иначе Говард не позволил бы мне ничего подобного. Я даже не уставала. Но и воздействие, которое я применяла, даже близко не было сильным — так, слегка повысить настроение окружающим. И рассеивалось на весь зал, задевая даже исполнителей и техников, что им только нравилось. Один даже шутил, что это «как выпить рюмку для куража», только без последствий в виде опьянения.
Я с трудом, но закончила с родовой магией и поскорее отошла от занавеса, стараясь не смотреть на принца — иначе, чего доброго, зависла бы там надолго, а мне через несколько минут нужно было выходить на сцену. Следовало как-то собраться, чтобы не отвлекаться на присутствие Арчибальда во время спектакля… Но, как это сделать, я не представляла. Приворотное зелье превратило меня в магнит, и я всеми силами тянулась к принцу, невзирая на здравый смысл.
В конечном итоге я воткнула в рукав булавку — если станет совсем худо, её можно будет подвигать, чтобы уколола кожу. Если и боль не поможет мне прийти в себя, то и ничто не поможет. В таком случае после спектакля маэстро будет ругаться, но я тогда попросту расскажу ему правду. Хотя я в любом случае расскажу, делать это мне никто не запрещал — то ли на самом деле было неважно, сохраню ли я всё в тайне, то ли дознаватели недоработали. Так или иначе, но отсутствием запрета стоило воспользоваться. И заручиться поддержкой Говарда — туго мне будет без неё, я уже привыкла, что он в курсе всех обстоятельств моей жизни…
.
Удивительно, но спектакль я отыграла почти как обычно — отвлекалась на его высочество всего пару раз, но и все периодически отвлекались. Даже Марлоу — и тот однажды залип на рассматривании Арчибальда. По этому поводу пошутила одна из актрис в антракте, и Ларк неожиданно не стал ни отрицать, ни огрызаться, а отшутился в ответ — сказал, что пытался представить себя охранителем, защитником Альганны и подчинённым Арчибальда и в итоге решил, что стоять на сцене и смотреть на принца со стороны ему нравится больше. Подобное высказывание вызвало взрыв откровенного хохота и немного расслабило обстановку — всё же, несмотря на то, что играли мы нормально, напряжение ощущалось. Не со стороны — внутри коллектива. Но в этом не было ничего удивительного, не каждый день к нам родственники императора в театр приходят…
