кажется, он задерживался на работе не из-за сжатых сроков или кипы бумаг — он просто не хотел идти домой.
Мы спокойно собрали свои вещи, вместе вошли в лифт и уже на первом этаже он тихо произнес:
— Я два дня назад расстался с ней. Знаете, ужасный из меня советчик, так как я и сам не смог простить измену, но в моем случае дело именно в гордости. И знаете, дома теперь так хорошо…
Сказав последнюю фразу, он посмотрел на меня и искренне улыбнулся. Словно и мне желал того же — желал осознать, что в одиночестве нет ничего ужасного.
Больше мы не разговаривали, молча вышли из здания, разбредаясь по разным сторонам — он к своему автомобилю, я в сторону метро. На самом деле спускаться в подземку не было необходимости, теперь я могу спокойно дойти пешком до дома, но там, где много людей, где звуки смешиваются друг с другом, и всем на тебя плевать — можно спокойно думать, и избавляться от эмоций.
Думаю, я не скоро приду в себя из-за развода. Сильные чувства так просто не гаснут, а такие, как злость и ненависть глубоко оседают в человеческих сердцах. Мне не нравилось то, что я чувствовала, хотелось избавиться от тьмы и не думать о Сергее. Искренне хотелось открыть ноутбук и напечатать хоть что-нибудь. Пускай даже по совсем иной истории, но хоть как-то заставить себя сдвинуться с мертвой точки! Вот только дома, несмотря на все попытки, белый лист монитора так и остался белым.
Гроза, что принесет перемены.
Александра
Ночь. Мягкая и теплая, невероятно черная, словно пролитые кем-то чернила. Ни единого звука, даже скрипа тормозов или света ярких фар.
Старая, пока еще неуютная квартира казалась чужой и холодной, но все же одно достоинство в ней было — широкие подоконники. Такие, на которых можно сидеть, спокойно любоваться видом из окна и тихо пить чай из стеклянной чашки, завернувшись при этом в плед. Только кота не хватает для полного счастья… Завести, что ли…
Всегда хотелось домашнее животное, но Сергей не любил собак, а на котов у него аллергия. Сейчас, находясь в съемной квартире, держать животное не было смысла. Во первых хоть это место и старенькое с потертыми обоями, но явно любимое хозяйкой — везде все чисто, аккуратно, мебель хоть и дешевая, но хорошая и приятная глазу. Если котик порвет обои — меня выгонят, и за ремонт платить не очень-то и хочется.
Проверив баланс карты, я почувствовала некое спокойствие — внутренняя жаба всегда откладывала про запас некую сумму и за многие годы на счете накопилось не мало средств, заработанных мною честным кропотливым трудом. Можно и на море поехать, да и вообще переехать из этого города…
Чуть в стороне, на небольшом журнальном столике стоял открытый ноутбук. Его словно прокляли, а точнее меня — ни единой строчки, ни намека на появление демона или дракона и с каждым днем все больше убеждений в возможной болезни. Один сплошной бесперпективняк, как любила говорить одна моя знакомая еще в детстве.
Монитор ярко сиял в кромешной темноте, немного разгоняя тьму, но все равно не вызывал никакого желания что-либо с ним делать.
— Может мне просто не дано стать писателем? — привычка говорить вслух осталась, и это тоже странно, — просто трачу свое время зря? Какой вообще во всем этом смысл? Да и кому нужны эти истории…
Печально вздохнув, я ощутила приближение апатии, стараясь разогнать печальные мысли. Думаю, я не одна такая, с творческим кризисом и проблемами в жизни. Справляются ведь другие, чем я хуже?
Внезапно небо разрезало молнией… Яркая вспышка света озарила тихую безлюдную улицу и спустя лишь мгновение раскат грома заставил замереть на месте.
Тишина сгущалась… Назревало что-то интересное…
Белые ночи в Питере для многих были своеобразной достопримечательностью, но сейчас от них не осталось ни единого следа — лишь тьма, нависшая над городом.
Молнии появлялись внезапно, изображая различные фигуры. Они словно врезались в землю почти со всех сторон, неисчислимое множество зарядов не сопровождалось звуком, лишь вспышками.
Три… тишина… Четыре белые стрелы, разделивших небеса на кусочки и…
Нарастающий гул… еле заметный, идущий словно изнутри, от самого сердца… Он ворвался в наш мир ярым раскатом, оглушая все живое и заставляя срабатывать автомобильные сигнализации…
За окном творилось нечто невероятное, казалось, шла война света и тьмы, решающая битва, в которой не ясно, кто одержит верх. С каждым раскатом грома, после каждой вспышки света я видела две фигуры…
В небе, высоко над землей, они сцепились в последней схватке… Огромные крылья сияли золотом, острые мечи жаждали крови, а где-то внизу ревела земля, ощущая, как падают на нее капли божественной крови.
Все эти образы мгновенно возникли в голове, вызывая чувство содрогания. Хотелось увидеть все это вживую, осознать, что образы и фантазии — не просто иллюзия, а нечто больше… Нечто, что заставляет двигаться дальше…
Спустя мгновение начался дождь. Словно небесный купол прорвало над моим домом — за стеной воды не было видно совершенно ничего, разве что силуэты домов в подсвеченном молниями сиянии. И вдруг…
Она появилась как по волшебству…
Фигура…
В свете ярких вспышек, среди громогласного воя, фигура стояла босиком на остывшей земле. Кто-то тянул к небу раскрытые ладони, скрытое лицо капюшоном могло принадлежать кому угодно, даже просто подростку, и как же хотелось присоединиться к этому человеку, почувствовать ту силу, что витает в воздухе, пропитывая каждый атом…
Фигура стояла к моему окну спиной и замерла. Потоки воды стекали с черного походного плаща, а за плечами висел странный, слабо различимый в темноте рюкзак.
Часы показывали три часа ночи… Спуститься вниз? Выйти на улицу? Время уже давно не детское, кто знает, что приготовила эта ночь, и что за фигура стоит почти под моими окнами.
Гроза началась внезапно и так же внезапно закончилась. Тьма расступилась словно по щелчку пальцев уступая место свету. Тучи растворились в небе, двор тут же стал различим, как и детская площадка, больше не сверкали молнии и сильный дождь не полевал уставшую землю, лишь ветер продолжал выть на свою несчастную долю, пытаясь достучаться хоть до кого-нибудь в этом мире.
Фигура так и стояла… Не двигалась…
Глаза слипались. Хотелось спать, вернуться в кровать и ощутить тепло мягкого, приятного к телу одеяла, но…
Фигура не уходила.
Так чье лицо под капюшоном? Мужчина? Ребенок? Старушка? Кто?
Медленно поднимая руки, человек аккуратно откидывает
