————
З
аходящее солнце окрашивало Эшфорд в оранжевый оттенок. Владельцы магазинов закрывали ставни на ночь, а матери звали своих детей к ужину. Нева проглотила последние несколько кусочков еды, глядя в широкое окно на самом верхнем этаже одной из лучших гостиниц города.
Нева всё время беспокоилась из-за комментария Арройанда. Она должна удостовериться, что Тринижи не знает, где прячется ее семья.
Нева рассчитывала на то, что Астианд и Арройанд будут присматривать за дверью внизу. Арройанд наложил чары на окна и двери, чтобы их нельзя было открыть изнутри, и заплатил человеку, чтобы тот караулил ее дверь из коридора. Но Арройанд забыл применить барьерное заклинание к маленькому окошку в туалете.
Нева уже использовала свечной гаситель, чтобы ослабить болты и выдавить стекло. Мари обещала, что если кто-нибудь придет проведать ее, то увидит спящую Неву в постели.
Нева подтащила кресло к окну в туалете и, балансируя на подлокотниках, подтянулась и вылезла в окно, оцарапав бедра рамой. Нева призвала свое любимое заклинание невидимости и энергично почесала руки, когда оно подействовало, вызвав зуд. Она до сих пор помнила, как бросила четыре золотых монеты — таких больших денег она никогда в жизни больше не держала в руках — на стол старого мага, чтобы купить чары невидимости. До этого момента он продавал ей незначительные заклинания. Но в тот день, после ее освобождения из тюрьмы, всё было иначе.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил маг. Его длинные седые волосы были гладкими и заплетены в косы по бокам его лица. В его маленькой квартирке пахло опиумом и тухлыми яйцами, и Нева брезговала даже прикасаться к его столу.
— Конечно. — В ее горле пересохло от волнения. Она держала свою сменную одежду так, чтобы ткань не касалась кожи. Ей хотелось, чтобы в комнате было теплее.
— Ты знаешь, что его никогда нельзя будет удалить?
Маг наклонился к свету свечи и натренированными пальцами вставил нить в длинную изогнутую иглу.
— Да. В этом-то и дело. — Власти больше никогда не смогут ее поймать.
— Ты знаешь, что это будет больно?
Нева лежала лицом вниз на его столе, преисполненная решимости. Чернила от ее первой судимой отметки все еще не высохли, кожа на ее запястье была красной и раздраженной. Одна метка — уже плохо, три — пожизненное заключение под присмотром надзирателей-драконов на острове Литлориан. Нева хотела, чтобы заклинание прижилось, и хотела, чтобы это было сделано быстро.
— Я в курсе. Я готова.
Мучительный процесс затянулся до глубокой ночи, но она ни на мгновение не пожалела о сделанном, потому что это помогало ей передвигаться незаметно. Вот как сейчас. Никто на улице даже не посмотрел в ее сторону, пока она с широкой ухмылкой спускалась во двор гостиницы. Даже непрекращающаяся головная боль, мучившая ее с самого утра, не могла испортить настроение.
Эшфорд был большим городом, именно поэтому Нева и ее семья решили спрятаться там. Нева сэкономила время, сев в гондолу с состоятельным торговцем и его молодой женой. Лодка с плоским дном качнулась, когда Нева легко запрыгнула на нее позади женщины. Гондольер нахмурился, оглядываясь по сторонам, но, ничего не заметив, без промедления тронулся в путь.
Паб Калабрея располагался на мощеной улице в Розах, недалеко от границы с Печалями. Улица была названа Розами в честь длинных рядов домов с кустами красных роз между каналами. Растения были посажены в честь тех, кто погиб во время Войны каналов. Печали были более бедным районом с высокими многоквартирными домами, в которых жили рабочие, некоторые из которых спали посменно из-за отсутствия лишних кроватей. Там часто болели, и болезнь регулярно уносила с собой жизни детей и стариков.
У Калабрея была кухня сзади, квартира наверху, скромные магазины в подвале и множество радужных бутылок с алкоголем в главной комнате. Нева поднялась по каменной лестнице на крыльцо и шагнула в тень. Она убрала невидимость и натянула капюшон плаща на рога, прежде чем войти во вращающиеся двери. Пару человек повернулись, чтобы посмотреть, кто вошел, но большинство не обратили внимания на нее, продолжая болтать.
У крупного мужчины за барной стойкой были рыжие волосы. Он широко улыбнулся Неве, передавая две кружки эля официантке. Некогда известный вор Шон Робертс сунул штопор в карман фартука и нервно оглядел комнату, когда Нева приблизилась.
— Что будете? — спросил он ее.
— Просто эль, сэр, — сказал Нева, подсовывая ему монету по липкой барной стойке.
На мгновение Шон сжал ее руку, но все же отпустил.
— Сейчас принесу, — сказал он.
Нева смотрела, как отец наливает ей напиток.
— Как бизнес? — спросила она.
— Все идет хорошо, — сказал Шон, пожав плечами. — Сейчас трудные времена с назревающей торговой войной. В наши дни у людей всё больше причин пить.
— А как ваша семья? Надеюсь, у них все хорошо? — спросила Нева.
— Всё хорошо. Все ладят. Молодежь быстро растет.
Он передал ей эль.
Нева медленно выдохнула. Людей Тринижи рядом не было. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними, ее отец знал бы об этом.
— Рада это слышать, — сказала Нева. — Не смогу надолго остаться. Я путешествую с друзьями.
Улыбка Шона исчезла.
— Но не волнуйся, — Нева села прямо. — Всё хорошо. Я собираюсь вернуться к прежней деятельности.
— Ты уверена, что это разумно? — Голос Шона дрожал от эмоций. — Я лучше буду видеться с тобой раз в год на мгновение, чем никогда больше не увижу тебя.
— Я должна. Я больше не могу жить в бегах.
Шон всмотрелся в ее лицо, пытаясь удостовериться, что она говорит правду.
— Ну, тогда ладно, — сказал он.
— Расскажи мне о мальчиках, — сменила Нева тему разговора. У нее было мало времени.
— О, они так выросли, — говоря, Шон протер стойку. — Сейчас они почти одного роста с Маргарет.
Рядом не было никого, кто мог бы их подслушать, поэтому он рассказал ей, как Джеймс и Кендалл с легкостью научились воровать кошельки. Близнецы проявили способность к мелким аферам, часто придумывая творческие сюжетные линии, чтобы лишить горожан их монет.
Нева внимательно слушала его рассказ, поэтому сразу заметила, как радость исчезла с его лица. В комнате за ее спиной стало тихо, и предательский скрип петель сообщил ей, что кто-то только что вошел в дверь.
— Не прекращайте говорить из-за меня, — сказал знакомый хриплый голос.
Плечи Невы напряглись, когда кто-то приблизился.
— Что ты там говорила о прежней деятельности? — Шон поднял бровь, глядя на Неву. Он похлопал ее по руке, прежде чем обратиться к Адаму. — Что будешь, сынок?
— Всего пинту, Шон. — Адам приветственно махнул рукой.
Он сел на табуретку рядом с Невой.
Шон кивнул, и Адам, с волнистыми каштановыми волосами, закрывающими изуродованную шрамами половину лица, и безвольно опущенной на бок поврежденной рукой, уставился прямо перед собой.
— Сколько лет, сколько зим, — произнес Адам.
— Адам, я… — Нева подыскивала нужные слова, но что она могла сказать, когда сбежала от его больничной койки, как только поверила, что он выживет? — Как твои дела?
— Все постоянно останавливаются и пялятся, — сказал Адам, указывая на посетителей, которые снова болтали между собой. — И так куда бы я ни пошел.
— Прости, Адам.
По старой привычке Неве захотелось коснуться его плеча, но она не осмелилась. Они сблизились, жили вместе, скрываясь и воруя, но их отношения были обречены с самого начала. Теперь она понимала это.
— За что? — он посмотрел на нее. Нева уставилась на шрамы на его коже. — За то, что солгала мне? За то, что сожгла меня? Или за то, что бросила меня, когда стало тяжело?
— Я… Нет, не за это, — она отрицательно покачала головой.
— У вас всё в порядке? — Шон поставил кружку перед Адамом, глядя на него сурово, но в то же время обеспокоенно.
— Мне нужно идти, — Нева соскользнула со стула.
