Однако, помимо физического дискомфорта и чувства неловкости, которое вызывали в ней невысокие темнокожие мужчины, смотревшие на нее так, словно она олицетворение Венеры, помимо весьма реальной опасности, что таилась под каждым листом, кустарником и ветвями деревьев, в этом древнем городе, который они обнаружили, явно ощущалось что-то потусторонне-жуткое.
Габриэль пыталась убедить себя, что никакой реальной угрозы не существует, а то, что она чувствовала, просто игра воображения, но тонкие волоски на теле — те основные датчики опасности — поднимались дыбом, будто дремлющий глубоко внутри животный инстинкт знал то, что не мог осознать разум.
И кроме того местные проявляли беспокойство. Ее испанский был далек от совершенства, но и не требовалось досконально понимать язык, чтобы правильно истолковать их поведение.
Впрочем, аборигены были суеверными. Принимали за истину рассказы о призраках и этим сами себя запугали.
Габриэль не верила в существование призраков, духов или древних богов, которым придется не по вкусу, если кто-то нарушит покой в их храмах.
Не верила до тех пор, пока не прибыла на место раскопок древнего, безымянного города. Теперь же пыталась убедить себя, что все еще в это не верит.
А, тем не менее, число жертв росло. Более десятка рабочих погибли с тех пор, как начались раскопки, одиннадцать до ее приезда и двое после. Трое из группы научных сотрудников и студентов, заболели какой-то таинственной болезнью, и были отправлены обратно в Соединенные Штаты.
Археологи уже обнажили значительную часть того, что обещало оказаться огромным городом, основанным, по меньшей мере, на тысячу лет раньше, чем все найденные прежде. Но до сих пор не нашли останков ни одного жителя.
Полное отсутствие костей казалось самой зловещей составляющей раскопок. К этому времени следовало бы отыскать хоть что-то, что оправдывало бы ее присутствие здесь.
«Если они ничего не найдут в этом проклятом городе в ближайшее время, без оглядки удеру назад в музей! — подумала сердито девушка».
— Что случилось, Габи? Кто-то пострадал? — напористо спросила Шейла Линдон, когда Габриэль подошла к палатке, в которой они жили.
Несколько мгновений Габриэль смотрела на нее, не понимая, что она спрашивает.
— Кто умер сегодня, ты имеешь в виду? Я не знаю его имени.
Она и вправду не знала имен местных рабочих, и даже не была уверена, что признала бы того парня. На лице Шейлы отразился шок.
— Кто-то убит?
— Это ужасно, — произнесла Габи глухо, откидывая полог и заходя внутрь, — люди гибнут на этих раскопках.
— Эй! Несчастные случаи случаются, знаешь ли, — ответила Шейла, следуя за ней, хотя Габриэль обойдя разбросанные по палатке вещи, шлепнулась на спальник, при этом, не удосужившись сначала проверить постель на наличие заползших змей или пауков.
Возмущенная Габи недоверчиво воззрилась на молодую женщину.
— Даже ты не можешь быть такой бессердечной.
Шейла впилась в нее взглядом.
— Я не смертельный исход имела в виду, и ты это знаешь!
«Именно это и имела», — подумала Габи, но ничего не ответила. На данный момент у нее не было настроения спорить. Затем поняла, что придется все-таки высказать свое мнение, потому что Шейла уже прочитала ответ у нее на лице.
— Только не говори мне, что уже начинаешь верить во все это вуду-дерьмо, о котором постоянно ноют туземцы?
Габи чувствовала, что лицо заливает краска, и ничего не могла с этим поделать. Не имея возможности скрыть свою реакцию, она окатила Шейлу свирепым взглядом, пытаясь скрыть смущение за маской гнева.
И вовсе не потому, что покраснела!
— Это не Африка, — резко сказала она, — и даже не Карибские острова. Люди здесь не верят в колдовство вуду.
— Не важно, как они называют все это мумбо-юмбо.
Габи окинула Шейлу оценивающим, внимательным взглядом, отметив, женственную, несмотря на юность, и более чем среднестатистическую, фигуру девушки.
— Какая, ты говоришь, у тебя специализация?
Глаза Шейлы сузились.
— Так оказалось, что я в десятке лучших на курсе! — отрезала она.
— Хм… В те критерии, по которым тебя там оценили, входил интеллект? Вот в чем вопрос!
Шейла сверкнула глазами.
— Ну, зато нет никаких сомнений, что ты получила свою должность только благодаря твоим умственным способностям, — процедила она сквозь зубы.
— Я сейчас расплачусь! — не преминула съязвить Габи. — Бьюсь об заклад, мои мозги останутся в форме гораздо дольше, чем твои сиськи и задница!
— И проиграла бы, — отрезала Шейла. Выражение ее лица резко изменилось от яростного на самодовольное. — У папочки достаточно денег, чтобы все оставалось там, где и должно быть. Смотри-ка, мисс ЛаПлант! Сколько тебе сейчас, тридцать пять? Сорок? Дорогая, у тебя уже все висит! Знаешь, пластическая хирургия сейчас далеко шагнула. Ты просто обязана взять кредит в банке и сделать вид, что хочешь купить машину.
Габи уставилась в спину молодой женщине, когда та развернулась на каблуках и плавной походкой покинула палатку. Итак, Шейла отнюдь неглупа и, вдобавок, обладает обширным боекомплектом, чтобы воевать не по-честному. Габриэль считала, ее хладнокровной, эгоистичной материалисткой и возможно социопаткой, однако, Шейла оказалась вовсе не фифочкой с обесцвеченными волосами и широко распахнутыми невинными глазами.
Габи не испытывала ненависти к Шейле только потому, что той посчастливилось родиться в богатой семье и она удивительно хороша, с белыми ровными зубами и стройной фигуркой, или потому, что Шейла на десять лет моложе и прекрасно знает, как успешно этим пользоваться.
Она ненавидела Шейлу, за то, что та была стервой.
Впрочем, ненависть слишком сильное определение. Обычно Габи просто чувствовала презрение или раздражение. Палатка была достаточно большой, чтобы с относительным комфортом разместить двух человек, но Шейла притащила с собой в джунгли половину своего особняка, что делало передвижение внутри практически невозможным.
Если у них когда-либо возникнет необходимость быстро покинуть палатку, то большие проблемы гарантированы!
— Вот стерва! — пробормотала Габи, сопротивляясь желанию вытащить зеркальце и посмотреть, как она выглядит. Она и так знала, что хуже некуда. И подозревала, что собственное отражение в зеркале не улучшит испорченного настроения.
Ей исполнилось тридцать пять. Нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть на свой возраст! На самом деле большинство людей считали, что ей немного за двадцать… или около того, но уж точно не тридцать.
