Лилиана ничего не видела. Теодорус не смотрел никуда, опустив лицо в ее волосы, целуя затылок. Он отказывался открыть глаза, как бы настойчиво Лили не просила.
— Еще рано, моя Лилия. — Хрипло шептал вампир, сопровождая свои слова урчанием, которое заставляло ее кожу покрываться "мурашками" и забирало дыхание, сжимая грудь в желании, которое она к нему испытывала. — Всему свое время, медовая. — Он поднял голову, резко втягивая соленый воздух и, словно прислушиваясь, замер так на мгновение. А потом, еще крепче обнял Лилиану, прижимая к себе ее тело так сильно, что даже через ткань, она ощутила, контуры его напряженных мышц. — Тебе холодно, моя Лилия? — Тихо проурчал Теодорус, так и не поднимая своих век, разделяя ее тьму с нею так же, как делил свое видение. Без всякого размышления о целесообразности подобного единства.
— Немного. — Честно призналась Лили, зная, что мужчина все равно ощутит, как зябко она кутается в его руки.
— Тогда, я тебя согрею. — Голос вампира растекся по ее коже, заставляя кровь бежать быстрее по артериям девушки, рождая дрожь. Но уже не от холода, от страсти.
У нее перехватило горло от такого тона Тео, от того, что его руки, скользнули под ткань ее сорочки, которую она у него потребовала. Отказываясь одевать что-либо другое, не пропитанное его запахом, когда вампир уводил Лилиан из дома. И тихо застонала, откидывая голову, накрывая его лицо своими волосами, когда длинные и сильные пальцы, обхватили грудь, натирая ее ладонями, заменяя напряжение зябкости, жаром.
— Так теплее, медовая? — Мужчина скользил по ее шее губами, чуть царапая, но даже это касание его клыков было бережным, дразнящим. — Или недостаточно? — Вампир дразнил ее, искушал их общей, ненасытной друг к другу жаждой.
Лилиана дрожала, но уже от безумного, дурманящего желания.
— Мало. — Ее голос стал низким и жаждущим. Ломающимся от попытки сдержать прерывистое громкое дыхание.
— Значит, ты получишь больше, моя Лилия. — Теодорус прикусил ее шею, но не поранил кожу. Она застонала, желая укуса. Ей показалось, что всполохи огня заплясали у нее внутри, растекаясь по телу, заставляя увлажняться и пульсировать влагалище.
Лили было уже жарко, но она и не думала говорить об этом, или останавливать его.
Тяжело задышав, не до конца понимая, что мужчина собирается дальше делать, или, с какой целью, вообще перенес ее в это, неизвестное место, девушка и не думала сопротивляться.
Они были не в помещении, не в пещере, и не где-либо еще, укрытые от брошенных ненароком взглядов.
Но ее это не волновало. Она доверяла Теодорусу, верила вампиру, которого знала двое суток, и знала, что он никогда бы не позволил никому, разделить и секунду их страсти.
Тихий рык вырвался из груди Тео, когда Лилиана, в желании стать еще ближе к этому мужчине, изогнулась, упираясь в его пах ладонью. Обхватывая его напряженную эрекцию тонкими пальцами. Испытывая дикую, первобытную радость, от ощущения того, что и этот вампир, проживший десятки столетий, так сильно желает ее. Зная это, ощущая, как его бедра, словно в обход разума Тео, дергаются навстречу ее ладошке, упираясь.
Девушка застонала в полный голос от этого ощущения, заставляющего содрогаться все ее тело. Руки мужчины обхватили ее кисти, мягко отводя от своего паха. Он завел ее руки ей за спину, заставляя обхватить его талию.
— Не отпускай меня. Держись так крепко, словно мы стоим у самого края, моя Лилия, над самой глубокой пропастью, и я единственное, что имеет для тебя значение. — Голос вампира перекатывался, урчал и ласкал ее, пока он говорил это, обжигая ее жаром, которым, казалось и сам, пылал.
— Но это и так, правда. — Прерывисто, с трудом прошептала она, крепко-крепко сжимая пальцы. Так, как вампир сказал ей сделать. — Ничего, кроме тебя, не имеет значения в моей жизни.
Теодорус зарычал, резким движением обхватывая ее бедра руками, и вскидывая их, прижал к своему телу с такой силой, что Лилиан почти задохнулась. Но его руки скользил дальше. Они стали жадными, требовательными, но все равно, бережными, ласкающими в этой потребности.
— Тогда, докажи мне это, медовая. Докажи, что больше ничего не будет никогда иметь для тебя никакого смысла, кроме меня рядом. Так близко, чтоб между нами не осталось расстояния. — Теодорус рычал, произнося это, словно ему было сложно, неимоверно сложно сдерживать желание, которое его терзало.
Пальцы мужчины забрались под юбку, которая мягкими складками укрывала ноги Лилианы, и накрыли влажную плоть. Он тихо выругался, накрывая ее ладонью, и надавил, еще плотнее располагая бедра девушки над своим твердым и возбужденным пахом.
Лили застонала, почти не веря, что он собирается это сделать. Именно тут взять ее.
Теодорус так упорно контролировал свои и ее желания, позволяя им не больше того, что считал в это время возможным. Неужели, сейчас, в этот момент, он просто сдастся их жажде? Она прикусила губу, замирая под его руками, еще сильнее сжимая свои руки на его теле.
Резкий звук, с которым он втянул в себя ненужный ему воздух, заставил сжаться все тело Лили, и она ощутила, как его пальцы, покрываются ее влагой. Рык вырывался из груди Тео с каждым тяжелым вздохом, а она лишь сильнее прижималась, ощущая своей спиной эту вибрацию.
— Открой глаза, медовая. — Проурчал Тео ей на ухо, задевая губами кожу. Забирая разум этим касанием.
Она ощутила, как он приподнял ее, чуть разводя ладонью ягодицы, и надрывно всхлипнула, чувствуя, как его напряженный член, наконец-то, проникает во влагалище. Лилиана закусила губу, но все равно, застонала, громко, с надрывом от того удовольствия, которое от одного этого погружения, испытала.
— Открой глаза, Лилия. — Повторил Теодорус, делая резкий толчок бедрами, и удерживая ее за талию обеими руками, еще глубже проникая. И остановился, сдерживая рванувшиеся бедра девушки, вынуждая слушаться. — Сейчас. — В его голосе прозвучал приказ. И она подчинилась, не понимая, зачем, просто выполняя то, что этот мужчина говорил ей делать.
И задохнулась. От восторга.
Наверное, он поднял свои веки вместе с нею, даря девушки полную иллюзию ее собственного взгляда.
Глаза Лилианы заслезились от порывов соленого ветра, которые доносили шум волн океана. Они сидели на скале, обрывающейся в бушующие воды, укрытые пенными барашками.
И солнце…
Заря разливалась над черной водой, окрашивая волны в золотое и алое…
Теодорус еще сильнее сжал свои руки, обхватывая груди Лилианы, и вновь, глубоко погрузился в ее тело, заставляя откидывать голову, теряясь в смешении восторга, жажды, страсти, восхищения тем, что он ей показывал.
