Стефан сидел на земле, всё его горло было в крови, она текла на рубашку. Елена облизнула губы, почувствовав дрожь, как при внезапном приступе голода. Ощущение пронизало все тело. Ее опять мутило.
— Я ослышался, — спросил Дамон громко, — или ты сказал, что она мертва?
Он смотрел на Стефана, еще больше побледневшего и не скрывавшего отчаяния.
— Посмотри на нее, — бросил он.
Елену взяли за подбородок и потянули вверх. Она посмотрела прямо в прищуренные глаза Дамона. Тонкие длинные пальцы коснулись ее губ, проскользнули между ними. Елена инстинктивно попыталась укусить их, но не очень сильно. Дамон нащупал острое лезвие клыка, и на этот раз Елена укусила, как котенок.
Взгляд Дамона был тяжелым, но лицо не выражало ничего.
— Ты знаешь, где ты? — спросил он.
Елена оглянулась. Деревья.
— В лесу, — ответила она уклончиво, оглядываясь на него.
— А это кто?
Она посмотрела туда, куда он указывал.
— Стефан, — сказала она безразлично. — Твой брат.
— А кто я такой? Ты знаешь, кто я такой?
Она улыбнулась ему, обнажая острые зубки:
— Конечно, знаю. Ты — Дамон, и я тебя люблю.
Стефан был в ярости.
— Ты этого хотел? Да, Дамон? И ты это получил. Тебе недостаточно было просто убить ее, нет, ты хотел, чтобы она стала такой, как мы, как ты!
Дамон даже не оглянулся. Он напряженно смотрел на Елену полуприкрытыми глазами, стоя на коленях и держа ее за подбородок. «Ты уже третий раз это говоришь, и я начинаю уставать от этого», — проговорил он тихо. Взъерошенный и немного задыхающийся, он, тем не менее, был собран и отлично владел собой.
— Елена, я тебя убивал?
— Конечно, нет, — сказала Елена, сплетая свои пальцы с его. Ей не терпелось. О чем они, в конце концов? Никто никого не убивал.
— Вот уж никогда не думал, что ты врун, — горько упрекнул Дамона брат. — Все что угодно, но не это. Никогда не думал, что ты будешь отпираться от сделанного.
— Еще секунда, — процедил Дамон, — и я за себя не отвечаю.
— А что еще ты можешь мне сделать? — обернулся Стефан. — Убить меня было бы милосерднее.
— Свой лимит милосердия ты исчерпал лет сто назад.
Дамон в конце концов отпустил подбородок Елены и обратился к ней:
— Ты помнишь, что сегодня происходило?
Елена откликнулась устало, как ребенок, бубнящий ненавистный урок: «Сегодня праздновали День Основателей».
Она сжала пальцы Дамона и подняла на него глаза. Больше она ничего не могла вспомнить, но этого было недостаточно. В раздражении она пыталась вспомнить что-то еще.
— В кафе кто-то был… Кэролайн! — Она радостно припомнила имя. — Она должна была прочесть перед всеми мой дневник, и это было очень плохо, потому что… — Елена вдруг потеряла мысль. — Не помню, почему. Но мы ее провели.
Она заговорщицки улыбнулась ему.
— О, серьезно, мы?
— Да. Ты его отобрал. Ты это сделал ради меня.
Пальцы ее свободной руки забрались ему под куртку, выискивая там дневник.
— Потому что ты меня любишь, — промурлыкала она, слегка поцарапывая найденную вещь. — Ведь ты меня любишь?
Из просвета раздался тихий звук. Елена увидела, как обернулся Стефан.
— Елена, что было дальше? — снова услышала она голос Дамона.
— Дальше? Дальше тетя Джудит затеяла со мной ссору, — Елена на секунду задумалась и пожала плечами, — не помню, по какому поводу. Я разозлилась. Она мне не мать, и не ей мне указывать.
Голос Дамона звучал сухо.
— Так, с этой проблемой мы, по всей видимости, больше не столкнемся. Что дальше?
Елена тяжело вздохнула.
— Потом я пошла и взяла машину Мэтта. Да, Мэтта.
Она машинально упомянула это имя, проводя языком по клыкам. Перед глазами встало красивое лицо, светлые волосы, широкие плечи.
— Мэтт.
— И куда ты поехала на машине Мэтта?
— К Плетеному мосту, — сказал Стефан, оборачиваясь к ним. В его глазах было отчаяние.
— Нет, к пансиону, — поправила раздраженная Елена. — Мне надо было дождаться… ммм… забыла кого. Я стала ждать там. Потом начался шторм. Ветер, дождь, все такое. Мне это очень не понравилось, я влезла в машину. Но за мной что-то погналось.
— Что-то погналось за тобой, — проговорил Стефан, глядя на Дамона.
— Что-то неодушевленное, — подчеркнула Елена, которой надоело, что ее перебивают. — Слушай, давай уйдем куда-нибудь, только ты и я, а? — попросила она Дамона, поднимаясь на колени так, что ее лицо стало вровень с его.
— Сейчас, — сказал он, — а что за тобой последовало?
Она раздраженно отпрянула.
— Понятия не имею, что. Я такого никогда раньше не видела. Не похоже на тебя и Стефана. Это было как…
Картинки всплывали в памяти. Туман над землей. Завывание ветра. Огромное белое нечто, как будто сделанное из тумана, обволакивающее ее, как облако.
— Может, это было просто частью шторма, но мне показалось, что оно желало мне зла. Я убежала.
Поигрывая молнией на куртке Дамона, она загадочно улыбалась и смотрела на него сквозь ресницы.
— Да. Я вспомнила… кто-то… рассказывал мне о текущей воде. Нечисть не может пересечь текущую воду. Вот я и поехала к Утопленничьему ручью, к мосту, а потом…
Она засомневалась, хмурясь и пытаясь хоть что-то вспомнить. Вода. Воду она помнила. А больше — ничего.
— Потом я переехала ручей, — закончила наконец она с видимым облегчением. — Наверняка же я его переехала, раз я здесь. Это все? Мы можем теперь идти?
Дамон ей не ответил.
— Машину еще не вытащили из реки, — проговорил Стефан. Они с Дамоном, забыв вражду, смотрели друг на друга, как два взрослых, переговаривающихся в присутствии несмышленого ребенка.
Елену накрыла волна беспокойства. Она было открыла рот, но Стефан продолжал:
— Бонни, Мередит и я нашли ее. Я нырнул и вытащил Елену, но к тому времени…
Елена нахмурилась.
Дамон очень нехорошо ухмылялся.
— И ты сдался? Да тебе сам Бог велел заподозрить, что могло случиться. Или мысль об этом тебе так противна, что ты сразу ее отогнал от себя? А тебе бы хотелось, чтобы она действительно умерла?
— Она не дышала, и у нее не было пульса! — вспыхнул Стефан. — И она никогда не получала столько крови, чтобы трансформироваться! Ну не от меня, во всяком случае.
Его взгляд стал тяжелым.
Елена опять открыла рот, но Дамон дотронулся до ее губ двумя пальцами, повелевая ей молчать, потом мягко сказал:
— И вот в чем проблема — или ты тоже ничего не замечаешь? Ты просил меня посмотреть на нее; посмотри на себя. Она не в себе, она в шоке. Даже я это признаю, — он прервался на ослепительную улыбку. — Это больше, чем обычный шок после трансформации. Ей будет нужна кровь, человеческая кровь, или ее телу не хватит сил, чтобы завершить трансформацию. Она умрет.
