Раньше я думала, что такое случается со всеми людьми, пока не рассказала об этом Дженнике. Она скептически улыбнулась и заявила, что у меня — переутомление из-за длительных перелетов. Дженника уверена, что время никого никогда не ждет, поэтому нужно всегда торопиться.
Но я-то всегда понимала разницу. Я, наверное, полжизни провела в самолетах и разбираюсь в часовых поясах. Очевидно, мое состояние не имеет с «синдромом путешественника» ничего общего. Впрочем, я предпочитаю не упоминать вслух о всяких чудесах. Я просто терпеливо жду, когда они повторятся. Вот и все. Кстати, на протяжении последних лет такие странности участились. С тех пор как мы прилетели в Марокко — раза три в неделю.
Рядом пробегает молодой парень, примерно моего возраста, и его жадный взгляд напоминает мне, что нужно поправить голубой шелковый шарф и полностью прикрыть волосы. Ускоряю шаг. До сумерек мне надо успеть на площадь Джема-эль-Фна[4] — я хочу опередить Вейна. Сворачиваю за угол, и самые разные ощущения обрушиваются на меня, как лавина.
Прямо передо мной — ряды открытых жаровен, на которых готовят голубей, козлят и бог знает что еще. Блестящие от соуса тушки вращаются на вертелах, в небо поднимаются облака дыма, ароматного от специй. Заклинатель змей устроился по-турецки на толстых циновках, кобра зачарованно покачивается под гипнотический аккомпанемент флейты. Завораживающе гремят огромные барабаны, их шум неумолчно пульсирует повсюду. Это — вечные звуки площади, которая пробуждается к ночной жизни.
Делаю глубокий вдох, наслаждаясь смесью запахов экзотических масел и жасмина, и быстро озираюсь по сторонам. Мне недолго осталось любоваться красотами города — съемки скоро заканчиваются, и мы с Дженникой отправимся куда-нибудь еще, где требуется талантливый гример. Доведется ли нам вернуться сюда?
Пробираясь к лотку с едой возле заклинателя змей, где уже околачивается Вейн, я специально медлю пару секунд. Мне нужно справиться с раздражающим приступом слабости, который случается со мной всегда, когда я вижу его взъерошенные золотистые волосы, синие глаза и мягкий изгиб губ. «Наивная дуреха», — говорю я себе и укоризненно киваю.
А с ним ведь не стоит встречаться. Правила игры мне хорошо знакомы. Самое главное в такой ситуации — никогда не увлекаться и не принимать ничего всерьез. Веселиться, получать удовольствие — и не оглядываться назад, когда настанет время расставаться. Ведь красота актеров принадлежит поклонникам. Ни одно из звездных лиц никогда не будет принадлежать мне.
Дженника таскала меня с собой, когда я была еще совсем маленькой. Поэтому я вечно оказывалась в роли ребенка на съемочной площадке. И волей-неволей я подчинялась неписаным законам: сидела тихо, не лезла под ноги, помогала, если попросят, и самое главное — не путала кино с реальной жизнью.
Короче говоря, с детства я постоянно общалась с разными знаменитостями, поэтому реагирую на них спокойно и впечатлительностью не страдаю. Возможно, именно поэтому я им и нравлюсь. Внешность у меня приятная. Я довольно высокая, стройная, с длинными темными волосами и зелеными глазами. Но в целом — ничего особенного, просто среднестатистическая девчонка. Но я никогда не тушуюсь и не смущаюсь, сталкиваясь со звездами: для них это непривычно, и в результате они сами проявляют ко мне интерес.
Впервые я поцеловалась в Рио-де-Жанейро с мальчиком, который, между прочим, выиграл приз MTV за «Лучший поцелуй». Никто из проголосовавших за него явно с ним не целовался, это уж точно. А во второй раз — на Новом мосту в Париже — с парнем, который красовался на обложке «Vanity Fair»[5]. Да, они богаты и популярны, за ними гоняются папарацци, но в остальном наши жизни не так сильно различаются. Большинство из них — странники, как и я. Мы постоянно меняем дома и друзей. Никакой оседлости. Если твой единственный адрес — почтовый ящик «до востребования», трудно завести постоянные отношения.
Однако когда я подхожу к Вейну, то чувствую, как меня охватывает смятение. Мне трудно дышать. Он улыбается мне своей фирменной ленивой улыбкой и говорит: «С днем рождения, Дайра!» Я знаю, миллионы девушек готовы на все что угодно, лишь бы очутиться сейчас на моем месте, в моих голубых бабушах с загнутыми носами.
Улыбаюсь в ответ и засовываю руки в карманы армейской зеленой куртки. Дескать я не замечаю, как его взгляд скользит по моей фигуре — задерживаясь на моей обтягивающей майке и узких джинсах.
— Здорово! — Он ставит ногу рядом с моей и кивает на такие же шлепанцы, только мужские.
Затем смеется и сообщает:
— Как думаешь, может, мы запустим новый модный тренд, когда вернемся в Штаты?
«Мы». Никакого «мы» не существует, и вообще меня его притворство раздражает. Съемки закончились, и наш короткий роман — тоже, а он еще пребывает «в образе». Впрочем, вскоре в наши паспорта поставят выездной штамп.
Из-за этих мыслей мои нежные чувства исчезают, как пламя, погашенное ливнем, и место восторженной барышни занимает настоящая Дайра.
— Вряд ли, — усмехаюсь я, пиная его бабуши.
Ничего, он это заслужил, раз уж считает меня наивной девицей.
— Слушай, давай перекусим? Мне страшно хочется местный длинный бутерброд с мясом или с колбасой. И картошку!
Поворачиваюсь к лоткам с едой, но Вейн хватает меня за руку.
— Подожди минутку. — Он притягивает меня к себе. — У тебя — день рождения! Можно придумать что-нибудь особенное! Как тебе идея насчет одинаковых татуировок?
Таращусь на него в полном изумлении. Он что, шутит?
— Дайра, не бойся, ничего постоянного! Я имею в виду их временные татуировки хной — мехенди. Они смываются, но выглядят классно.
Он чуть приподнимает левую бровь, и я с трудом подавляю желание нахмуриться. Ничего постоянного. Прямо-таки девиз моей жизни. Но мехенди — это лучше, чем глупая переводная картинка. Мехенди будет украшать меня еще долго после того, как оплаченный студией личный самолет Вейна умчится прочь.
— Режиссер тебя убьет, если ты заявишься завтра на съемки, расписанный хной, — парирую я.
Вейн пожимает плечами. Сколько раз я видела подобный жест — и у него, и у других молодых актеров. Он чувствует себя абсолютной звездой. Он незаменим. Вейн думает, что он — единственный на свете семнадцатилетний парень с толикой таланта, загорелой кожей, вьющимися волосами и пронзительными глазами. Ну, разумеется, он заставляет экран сиять, а девицы (а также их мамаши) млеют от его красоты. Это опасный ход мыслей, особенно если ты работаешь в Голливуде. Такие идеи приводят к лечению от наркозависимости в клиниках, к ролям в дешевых телевизионных сериалах и низкобюджетных фильмах, которые даже не выходят в прокат, а выпускаются на DVD.
