— Ее надо отдать ему, — подтвердил мысли Бенжамин. — Я видел это десятки раз. Если они так метят женщин, варианта ни для кого не остается. Она начнет загибаться.
По телу прошла дрожь, голова закружилась…
— Хайди…
— Это нервное, — мотнула головой и села. — Все в порядке.
Я раздраженно накинула рубашку на плечи и осторожно покрутила головой.
— Мисс Белл, вы меня слышали? Мы не нашли антидот, хотя искали десять лет. Антидот есть только у них самих…
За эту неделю я много всего узнала. Что общество наше весьма чудно, и не только люди в нем живут. Эти твари, что рычали и царапались в нижнем отсеке в клетках — производные от вполне цивилизованных хищников, существующих с нами бок о бок. Правда, цивилизованность в ходе экспериментов они потеряли напрочь.
Я все больше приходила к мысли, что Ходин меня утилизировал. Уж ему ли не знать, что такие, как я, не выживают. Спиваются, сторчиваются, но жизни таким неудачникам больше нет. В патологоанатомы и на свалку. Меня не выпустят отсюда живой. Слишком многое я вижу и понимаю. И только капитан Морган продолжает почему-то переживать.
— Сколько я протяну? — подняла взгляд на ученого.
— Я не знаю. Мы не проверяли.
— Искали женщин для них, да?
Бенжи опустил глаза:
— Думайте сами, — и вышел из медотсека.
— Хайди, — снова позвал кэп, и у меня внутри все сжалось.
Этот его участливый взгляд слишком напоминал о жизни, в которую меня больше не выпустят. Только спросить я все не решалась, да и кто мне скажет правду?
Моргану было около пятидесяти. Симпатичный мужик, породистый. Закаленный, с прямой спиной и развитым телом. Я бы даже пошла к нему в руки, если бы позвал. Но он смотрел на меня как на дочь, и это временами бесило. Мне жить осталось неделю, а он жалеет! А теперь, кажется, и того меньше.
— Не вздумай умирать, — вдруг огорошил он.
— Я вообще-то не собиралась, — растянула губы в усмешке, — но вы же все понимаете…
— Я бы не дал тебя в обиду, — тихо, но от этого не менее весомо заявил он.
То ли от адреналина, то ли от безысходности, но я вдруг почувствовала, что мне все равно.
— Возьми меня к себе в каюту сегодня и не дай в обиду, — решительно потребовала я.
В синих глазах капитана заплясали бледные искры, уголки сухих губ тронула усмешка, а я чуть не зарядила ему пощечину от обиды.
— Возьму, — неожиданно согласился он. — Чтобы проследить за твоим самочувствием.
Я закатила глаза, попробовав не даться ему в руки, но в моем состоянии это было невозможно. Морган подхватил меня под колени и лопатки и понес из отсека.
2
Я притихла у него на груди, опасаясь, чтобы никто не попался навстречу. Смелость как ветром сдуло, на смену ей пришла еще большая слабость. В коридорах было безжизненно, шаги кэпа отдавались глухим эхо от стен и больно били в виски.
— Все же интересно, сколько времени у меня осталось, — задумчиво прошептала, оглядывая каюту. Типовая, без изысков, но хорошо пахнувшая свежим мужским телом и гелем для бритья.
— Дура, — выругался кэп и бережно уложил меня на свежую постель.
— Вы же слышали Бенжи, — растянулась я нагло на прохладной простыни. — Да и этот зверь сказал, что сдохну…
Капитана передернуло.
— Посмотрим, — напряженно выдохнул он. — Я не дам тебе умереть.
— Лучше бы не дал замерзнуть. — Меня и правда начало знобить.
— Хочешь что-нибудь? — просканировал меня обеспокоенным взглядом.
— Согрей, — с трудом ворочала языком, проваливаясь в сон.
— Хайди, — холодная ладонь легла на лоб, вторая рука тряхнула за плечи. Послышалась ругань, но тут же схлопнулась вместе с сознанием.
* * *
— Блейк…
Я моргнул. Пялился на решетку, люто ненавидя это идеальное железо, которое не согнуть, не выбить. Оно воняло отчаянием и безнадежностью, его запах оседал на языке горечью бессильной злости. А теперь к ней добавился еще и запах собственной крови и антисептиков.
Но это все в прошлом. Все изменится. По крайней мере, я на это рассчитывал. И теперь перебирал в мыслях возможные варианты развития событий, чувствуя, как наливаются яростью мышцы. Нет, ее не выбили за эти пять лет заключения. Она копилась внутри, настаивалась, набиралась силы и крепла, как хорошее вино. Скоро все хлебнут… Все, кто встанут на пути.
— Блейк, что случилось? — Дарджел тяжело вздохнул позади, вероятно, усаживаясь. Я обернулся к нему, наблюдая на его лице ожидаемые метаморфозы. — Кто тебя так? — выдохнул он изумленно, поднимаясь.
А я подумал, что надо бы его вытаскивать из пристрастия к крепкому снотворному, которое ему радостно тут отсыпают горстями. Да, когда спишь, проблем не существует, они не ковыряют мозг вместе с тоской и бессилием что-либо изменить. Но сегодня меня это перестало устраивать.
Я почувствовал ее запах несколько дней назад. Думал, у меня галлюцинации, ведь эти лабораторные крысы таскали мне женщин каждую неделю в надежде, что хоть кто-то подойдет, и я потеряю голову и начну подчиняться. Как Дарджел. И теперь меня преследовали сны о ней, а похороненное в заключении либидо восстало из мертвых. Маленькая черноволосая девчонка с большими глазами и оливковой кожей. Кажется, я полжизни не хотел женщину так сильно, хотя прошло пять лет с того дня, как попал в лабораторию.
— Хотел убить Лукаса, — направился к Дарджелу.
— Ты?! — раскрыл он широко глаза. — С чего вдруг?
С того, что мне нужно было добраться до своей женщины.
— Бесят недоделки, — и я уселся рядом с ним, давая себе передышку. Дарджел усмехнулся. Желтоглазые нас ненавидели, но обходили стороной. Если бы я не кинулся на их предводителя, они бы не напали. Но я мог попасть к ней, только если бы нуждался в ее помощи. — У меня есть идея…
— Я тебя не узнаю, — устало прохрипел Дарджел. — Какой-то деятельный стал.
— Я нашел свою пару.
Наступила тишина, в которой слышно было, как старый борт скрепит под натиском воды. Я впервые почувствовал себя неуютно. Внутри все оживало и встряхивалось, начинало чувствовать.
— Не вовремя, — наконец, постановил друг.
— Ты помнишь, как люди боялись праймов?
— Они их не брали.
— Они не могли знать о каждом, — злорадно усмехнулся.
Дарджел повернул голову:
— Ты…
— А знаешь, почему боятся?
— Догадываюсь, — поежился он.
— Мне просто надо до нее добраться…
Его смешок оказался неожиданностью.
— Ты что, думаешь использовать такую связь ради силы?
Я повернулся к нему и заглянул в потухшие глаза:
— Я вытащу тебя отсюда, обещаю. А потом мы найдем Рами и твоего сына.
Глаза Дарджела блеснули на миг и угасли. Он уперся затылком в стенку и облизал губы:
— Ты не сможешь ее использовать, Блейк. Думаешь, я умираю медленно внутри вдали от своей женщины просто так? — его голос слабел. — Чтобы получить силу, нужно отдать всего себя. Только так… Иначе не получишь ничего.
Я посидел, слушая его дыхание, потом провел по повязке на груди. Она пахла ей. Запах будоражил кончики нервов, дразнил и потихоньку изматывал. А кроме того, в душе начало ворочалось беспокойство — что если она не придет ко мне? Вдруг предпочтет умереть?
Она не похожа на других… Глаза слишком решительные, немного злые. И что она делает здесь? Заманили враньем, как и половину команды? Но она не сломалась. Продолжает делать свое дело — штопает ошметки на наших телах после стычек, и не жалуется.
В коридоре послышались шаги. Знакомые. Они принадлежали единственному человеку, которому здесь не хотелось перегрызть глотку сходу. Капитан приблизился к прутьям и остановился напротив.
— Бенжамин говорит, она не выживет без тебя, — глухо процедил, глядя на меня усталым взглядом.
Пришло время торговаться.
3
Я поднялся и медленно направился к решетке:
— Ты теряешь людей, а еще неделю плыть. Желтоглазые не становятся спокойней — только больше звереют, — начал я. Они убили уже троих охранников. А транквилизатор помогал все хуже — даже под их воздействием им удавалось рвать глотки. — Я могу помочь.
