К ее облегчению след не затерялся. Более того, к нему прибавилась одна… две… три цепочки новых следов, только оставленных не босыми, а обутыми в тяжелые ботинки ногами. Со стороны берега тянулась свежая лыжня. Конечно, лед в последнее время держался крепкий, способный выдержать даже тяжелый автомобиль, но кому понадобилось пересекать озеро на лыжах, тем более ночью?
Лыжи обнаружились у подножия скалы. Здесь же были установлены палатки, за их стенами светились огоньки походных печек. Несколько человек возились у костров, вешая котлы. Видимо, намечались либо ролевые игры, либо местный праздник. Странно, что экскурсовод об этом не упомянул.
Люди цепочкой поднимались вверх по склону по узкой тропе. Она подняла голову. Стоявший на самом верху мужчина смотрел куда-то в сторону, лунный свет обтекал его жидким серебром, и теперь она ясно видела висящий у него за спиной предмет. Меч… самый настоящий меч. Несколько длиннее, чем те, что показывают в музеях, с обмотанной кожаным ремнем рукоятью, круглым навершием и украшенными серебряными пластинами ножнами.
Она запоздало удивилась своему внезапно обострившемуся зрению. А может быть, она все еще спала и видела сон? Она ущипнула себя за кусочек кожи между краем перчатки и обшлагом куртки. Больно. И холодно. А еще тихо хрустел снег, от костров тянуло запахом горящего дерева… и все. Безмолвие ночи, молчаливые люди… тишина. Она шагнула на тропу и встала в цепочку между двумя женщинами в старомодных пальто, больше похожих на кафтаны, из-под которых виднелись подолы длинных платьев.
Наверху оказалась довольно ровная площадка. Часть ее была огорожена высокими кольями, то есть… она чуть не ущипнула себя еще раз… копьями с узкими флажками под наконечниками. А вот это уже выглядело знакомым. Такие картинки она видела в учебнике истории, это был так называемый «огороженный рубеж», место для судебного поединка, и Орвар стоял посреди площадки.
Уффф, все-таки ролевые игры. Она вздохнула с облегчением. В конце концов, Орвар мог бы ей рассказать о своем увлечении, она бы не стала смеяться… разве совсем чуть-чуть. Но подыграть ему она может.
Она прошла мимо двух высоких мужчин, немного звероватых на вид в своих меховых куртках и тяжелых сапогах. Один из них проводил ее внимательным взглядом, потом посмотрел в дальний конец площадки, где стояли черноволосый мужчина в длинном пальто и женщина в белой шубке. Мужчина просканировал нежданную гостью внимательным взглядом, затем едва заметно кивнул. Больше на нее внимания не обращали.
Когда к границе огороженного рубежа подошли еще три человека, все остальные, казалось, перестали дышать. Из этих трех один был, как и Орвар, обнажен до пояса, только меч он держал в руках. Быстрым движением он сдернул с клинка ножны и отбросил их в сторону, затем шагнул на нетронутый снег за копьями. Его сопровождающие остались стоять снаружи.
* * *
Орвар смотрел, как спокойно, словно вышел на прогулку, приближается к нему Анунд — враг, которому он объявил кровную месть пять лет назад. Больше четырех лет он гонял Анунда, как зайца, по всему Великому Свитьоду. Если бы тот сбежал в какую-нибудь южную страну, где не действовали законы эйги, с ним бы давно уже было покончено, но хитрец покупал себе защиту то в одной, то в другой Стае, а когда прибывали послы с вызовом на очередной альтинг, успевал удрать, чтобы попросить убежища в Священной роще или у новых друзей.
То, что Анунд наконец принял вызов, говорило об одном — его кошелек опустел, и во всем Свитьоде больше не нашлось ни одного дурака, который поверил бы его лживым речам. Теперь все знали о его предательстве. Пришла пора заплатить по счетам.
— Ты готов?
Анунд потер жесткую щетину на подбородке:
— Да. Зря я откладывал нашу встречу. Пожалуй, стоило решить все еще в тот день, когда Черный Фенрир стал конунгом.
— Для тебя он Хокон Инглинг, Конунг Свеаланда.
— Конунг, значит… — оскалился Анунд. — А ведь все могло сложиться по-другому. Я мог стать твоим зятем, а со временем… кто знает, твоим Конунгом.
Какая все-таки неприятная сволочь этот Анунд. И наглая. Из всего, что имел, остались лишь штаны да меч, а все еще пыжится что-то доказать. Впрочем, Орвар умел ценить храбрость, даже если это была храбрость загнанной в угол крысы.
— Хватит болтать, Анунд. Пора закончить нашу вражду.
Он выдернул из-за спины свой меч и, словно проверяя, дважды повернул запястье. Острие описало в воздухе сверкающую восьмерку.
— Это он… — Анунд сглотнул, — Меч Инглингов?
— Много чести. Хватит с тебя и меча Хорфагеров.
— Знаменитый Атвейг? — Анунд присвистнул. — Тот самый меч, который поет от счастья, когда его вынимают из ножен?
Сейчас меч молчал, вероятно, из отвращения к крови предателя и труса.
— Перейдем к делу, — предложил Орвар. — Есть пожелания напоследок?
Его противник ухмыльнулся:
— Думаю, моя мать была бы благодарна за открытый гроб.
— То есть личико не портить? Хорошо.
— А ты что скажешь?
— Скажу, что хватит, болтать!
Через несколько минут все было кончено. Меч ушел в живот Анунда на целую ладонь, несколько мгновений противники смотрели друг другу в глаза, затем Орвар медленно повернул рукоять и дернул на себя. Анунд мешком повалился на снег и скорчился, зажав руками страшную рану. Под его телом расплывалось пятно, в лунном свете оно казалось черным. Еще минут сорок, и он затихнет навсегда.
Орвар с трудом оторвал взгляд от лежащего перед ним тела и поднял голову к небу. Луна висела совсем низко, словно пыталась убедиться, что его клятва исполнена и дело пяти лет жизни завершено.
Свободен! Он поднял меч к небу:
— Ху!
— Ху! — Повторил черноволосый мужчина рядом с женщиной в белой шубе.
— Ху! — Дружно откликнулись зрители.
Крик перешел в рычание, затем в вой. Люди за пределами «огороженного рубежа» то ли пели, то ли рыдали, а Орвар хохотал как безумный.
Девушка в толпе зажала уши ладонями и расширенными от ужаса глазами смотрела, как он, не боясь порезаться, вытер меч о сгиб локтя, как вышел за копья, подхватил под задницу подскочившую к нему девку и, не выпуская ее из рук, стал спускаться по тропе вниз, а затем скрылся в одной из палаток.
Через минуту до людей наверху донесся визг, из палатки на снег полетели какие-то тряпки, женские сапожки, длинная белая сорочка.
— Вот чертяка, — восхищенно произнес кто-то за ее спиной, — уже всех полукровок в Стае перевалял, а все никак не уймется. Любят же его девки.
— А он их, — хмыкнул другой голос. — Да и никто не жалуется. Каждая надеется родить байстрюка от Орвара. Глядишь, и женится.
Переговариваясь и посмеиваясь, люди спускались вниз к кострам. Когда наверху почти никого не осталось, к лежащему на снегу человеку приблизилась старая женщина. Она села прямо в кровавую лужу, положила голову умирающего к себе на колени и, перебирая его волосы, что-то тихо запела.
Еще через минуту, кроме этих двоих на вершине скалы стояла одна девушка, своей курткой и лыжными штанами так отличавшаяся от нарядной толпы. Она обхватила себя руками, словно пыталась согреться, но ее тело продолжала сотрясать крупная дрожь. В голове все еще звенел тот волчий вой, а горло словно забило пеплом.
Зато зрение было на удивление ясным. Потому что она впервые по-настоящему увидела и поняла, с каким человеком прожила два года своей жизни.
Которого любила до сегодняшней ночи.
И которого теперь смертельно боялась.
ГЛАВА 1
Три года спустя…
— Уверена, что доберешься сама?
Конечно, она была уверена. Узкая улочка, где стоял арендованный ею домик спускалась прямо к пристани, а мачты рыбачьих шхун были видны из окна кухни.
— Уверена. Встретимся утром на «Фраме».
Сёрен улыбнулся и Метте улыбнулась ему в ответ. Его короткая светлая борода скрывала симпатичные ямочки на щеках, но от этого его улыбка не становилась менее милой. В противоречии своему имени (1) Сёрен был веселым и добрым парнем. И очень ласковым, как она убедилась прошлой ночью.
