— Да, поступать вопреки обычаям — дерзость. Только вот без дерзости вряд ли можно добиться того, о чем мечтаешь. Где бы мы были, если бы всегда ходили проторенными тропами? Уж вы-то лучше других это знаете, правда же?
Хайдар прищурился, но Даре почудилось, будто взгляд его чуть потеплел. Скривил тонкие губы в ухмылке.
— А ты смелая, — проговорил он, изучая ее, словно забавную диковинку. — Правда, одной смелости маловато будет. Много я вас таких смельчаков повидал. Всё горячились, всё рвались что-то доказать. Хотели стать героями. Кому-то даже удалось — в нижних пещерах и забоях много костей догнивать осталось. Ты ведь тоже в герои метишь? Мечтаешь о подвигах, чтобы о тебе песни сочиняли?
— Я хочу стать горняком! — воскликнула Дара. Слова Хайдара задели ее, ведь отчасти он угадал: в глубине души она, конечно, мечтала. И пусть признаваться в этом было неловко даже себе самой, но все же грезила о славе первой женщины, возглавившей артель рудокопов. — Не для того, чтоб меня героем считали. Я просто прошу позволить нам заниматься любимой работой. А с подвигами… тут как повезет.
— Ну, раз вы так уверены в своих силах, можно и позволить. Дать шанс юным дарованиям, — под приглушенные смешки он развернулся к Совету. — Но я не хочу превращать это в забаву. Девица Эрмегот утверждает, будто у нее есть знания и чутье, вот пусть и докажет на деле. Махать кайлом любого можно научить, здесь большого ума не надо, а у нас главное не как копать, а где.
— И что же предлагаете вы, многоуважаемый советник? — с нетерпением в голосе спросил Норбо Готигрим.
— Отправим их в поисковую экспедицию на северо-северо запад, вверх по реке Цагаан.
— Но в те края мы дважды посылали разведку, и ничего, стоящего внимания, найти не удалось, — возразила практичная Ханга, явно желая извлечь хоть какую-то пользу из этой затеи. — Если я правильно помню, все договорились считать, будто те самородки выпали у кого-то из кармана.
— Совету известно мое мнение. Я по-прежнему уверен, что нужно расширить зону поиска, — перебил ее Хайдар. — И свежий взгляд здесь не помешает. Иногда опыт и знания играют против нас, а новички, свободные от предубеждений, находят неожиданное и верное решение.
— У кого-нибудь есть что возразить? — спросил наместник. Возражений не было. — Что ж, тогда мы отпустим юную Дару Эрмегот и вернемся к более важным вопросам.
Как ни старалась Дара оставаться серьезной, она не могла сдержать торжествующей улыбки. Радость захлестнула ее, и даже светильники будто засияли ярче, а гномы, сидящие на тронах советников, вдруг показались самыми добрыми, мудрыми и замечательными на свете. Несколько минут назад она их ненавидела, а теперь готова была каждого расцеловать.
— Так что, согласна пройти испытание? — голос Хайдара, в котором слышалась явная насмешка, вернул с небес на землю. — Сможешь собрать экспедицию?
— Конечно! Согласны отправиться хоть завтра! — поспешно ответила Дара, боясь, что он передумает.
— К чему такая спешка? Мы не на пожаре. Собирай группу, и советую делать это с умом. А как будете готовы — дайте знать, и я лично прослежу за вашей экипировкой. Теперь ступай.
Едва не пританцовывая от переполнявшего ее волнения, счастливая Дара поклонилась совету и покинула Тронный Зал. Группа у нее уже давно была собрана: кроме верных подруг, с которыми они с детства были неразлучны, нашлись еще три девушки, как и она, мечтавшие спуститься в шахты нижних уровней. Все они ждали лишь разрешения, оставалось сообщить, что оно получено, и можно будет отправляться к Хайдару.
Дара ни на секунду не сомневалась в своих соратницах, легкомысленно полагая, что они разделят ее радость и бросятся укладывать вещи. Увы, все оказалось несколько сложнее, чем она думала.
1.2. (Все еще пролог)
— Экспедиция на Цагаан? — изумленно переспросила Балсан, и ее красивое личико скривилось в гримасе разочарования. — Мы же вроде собирались шахту копать…
Когда сияющая Дара рассказала подругам, что ей удалось получить разрешение совета, сперва все разделили ее радость. Но стоило перейти к подробностям, и оживление разом угасло. С ужасом она наблюдала, как восторг уступает место сомнениям. Оказалось, что отправляться в поход готовы не все.
— Но ведь это даже лучше! — нарочито бодро воскликнула Дара. — Копать любой дурак может, а мы… Мы сами откроем новое месторождение, вот что. Начнем добычу с самого начала — только представьте! Такой шанс за всю жизнь не каждому выпадает.
— Ты уверена, что это шанс? Больше похоже на попытку от нас отделаться, — недоверчиво заметила Аюна. — Идите, мол, неведомо куда неясно зачем, а вот если получится добыть непонятно что — мы вас наградим чем-нибудь…
— Вечно ты везде ищешь подвох! А я согласна с Дарой. Экспедиция — это же здорово! Увидим места, где никогда не бывали, может, и впрямь добудем… что-нибудь особенное, вот.
В отличие от неулыбчивой, замкнутой сестры, Аяна была готова к любым приключениям, лишь бы не сидеть на месте. Впрочем, Аюна, поворчав, все равно в итоге к ней присоединялась — близняшки с детства были неразлучны.
— Как бы то ни было, это наша единственная возможность, — сказала Дара, со скрытым отчаянием вглядываясь в лица подруг. — Если откажемся, то больше и заикнуться о шахте не сможем.
— Ладно бы только это, — робко заговорила Юмсун, самая младшая из подружек. — Над нами же теперь всю жизнь все смеяться будут…
Дара посмотрела на нее: щеки девушки залились краской, губы дрожали, пальцы теребили выбившуюся из косы кудрявую рыжую прядку. Казалось, еще немного — и разревется.
— Подумаешь! Пусть смеются, тебе жалко, что ли? — фыркнула Балсан и закатила глаза. — Еще ничего не случилось, а ты уже ноешь. Сидела бы дома, училась пироги печь.
— Я умею печь пироги! Конечно, тебе-то легко говорить. Над тобой никто никогда не потешался, а если и начнут — пожалуешься толпе своих воздыхателей, они шутникам тумаков отвесят.
— Ой все! Я не виновата, что тебе и пожаловаться некому.
— Ах ты… вертихвостка! — крикнула Юмсун и смахнула первые слезинки.
— Плакса, — парировала Балсан, демонстративно отворачиваясь.
— Угомонитесь обе! — рявкнула Аюна и вопросительно посмотрела на Дару.
Повисло напряженное молчание. Все ждали, когда Дара заговорит первой, а она переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержку, но видела лишь сомнения. Разве что неугомонная Аяна выглядела заинтересованной, другие же…
Дара вздохнула. К такому она оказалась не готова, но предать мечту не могла. И тогда она решила, что отправится хоть к черту в пекло, а если друзья от нее отвернутся — пойдет одна. Лучше сгинуть в горах, чем прожить остаток жизни неудачницей.
— Я понимаю, что для вас это неожиданно, — тихо сказала она, — и не имею права требовать, чтобы вы все бросили и пошли за мной. Знаю, будет непросто, но я верю, что если мы захотим, то справимся с чем угодно! Вместе нам любое дело по плечу. Давайте не будем спорить и тем более ссориться, просто скажите: вы со мной?
— Конечно! — воскликнула Аяна.
Другие молчали. Каждая секунда этой тишины казалась Даре осязаемо тяжелой, падала на плечи, пригибая к земле. Она не понимала, как теперь быть. Что она скажет Хайдару? Как после этого разговора сможет смотреть подругам в глаза?
— Ладно, я пойду, — вздохнула Аюна. — Я как-никак охотник, лес знаю. Не могу вас бросить с голоду помирать.
Аяна, ходившая в лес наравне с сестрой, насупилась, но смолчала. Немногословная Номин, все это время тихо размышлявшая о чем-то в своем углу, коротко сказала, что в деле. Наконец отозвалась Идама, самая давняя, самая близкая подруга, с которой они с детства были не разлей вода. В ожидании ее ответа Дара затаила дыхание.
— Я пойду, если пойдет Балсан, — процедила Идама сквозь зубы, блеснув глазами из-под густой челки цвета воронова крыла. — Прости.
Упомянутая красавица снисходительно усмехнулась. Эти двое делили внимание одного юноши, и если для Балсан он был всего лишь очередным из множества поклонников, то Идама имела на его счет далеко идущие планы, долго добивалась ответных чувств и не желала, чтобы ее усилия пошли прахом.
