— О? Кто это?
— Она была… — я умолк, не хотел погружаться в горько-сладкие воспоминания о Джиллиан во время дорогой игры на ярмарке посреди склада, где воняло как внутри джоков Призрачного Гонщика. — Знакомой.
Линна похлопала меня по плечу.
— Ну же, я хочу послушать про твою бывшую девушку.
— Она не была девушкой, — я вручил женщине в брючном костюме еще купюру за еще три мячика. — Почему тебе не рассказать мне о своей клоунофобии? Маленькая Линна допоздна читала о Джоне Уэйне Гейси?
— Это называется «коулрофобия», и — нет.
— Я думал, что угадал, — я бросил ей мальчик. — Нужно поправить тебе бедра.
Она приподняла брови.
— Что, прости?
— Когда ты метаешь, тело поворачивается, и если ты стоишь вот так, когда бросаешь, — я встал перед столиком с бутылками и изобразил стойку Линны, — мяч улетает влево.
Я опустил ладони на ее бедра, медленно повернул их вправо, чтобы ее тело оказалось перпендикулярно мишени. А потом скользнул левой ладонью ниже по ее ведущей ноге.
— Направь носок на мишень.
Она не двигалась, ее взгляд стал странно пустым, рот чуть приоткрылся.
— Линна?
— Хм? — ее веки трепетали, взгляд стал сосредоточенным. Румянец появился на щеках. — А?
— Направь носок.
— Точно, — она направила ступню в сторону бутылок. — Что теперь?
— Теперь бросай.
Она отвела руку и отправила мячик в полет. Ее бросок был более-менее прямым, задел нижние бутылки и повалил половину пирамиды.
— Да! — она вскинула руки, радуясь, и повернулась ко мне, не понимая, как близко я стоял. Мы столкнулись, и я поймал ее за плечи, чтобы она не рухнула, и притянул к себе.
Наши взгляды пересеклись, лица разделяли дюймы — и она быстро отпрянула. Я отпустил ее.
Кашлянув, она повернулась к бутылкам, неспешно заняла позу, как я учил, посмотрела на палатку с шариками, который мы до этого игнорировали.
Точно. Наша работа.
Работа была важной. Карьера Линны была для нее так важна, что она не стала бы рисковать «непрофессиональным» поведением, например, флиртуя с напарником.
Это был ее выбор, я не обижался. Моя симпатия была моей проблемой. Я мог лишь притворяться, что не думал о ней голой чаще, чем было строго профессионально.
Пока Линна тренировалась с оставшимися мячиками, я завел разговор с женщиной в брючном костюме, поглядывая на соседнюю палатку. Бакенбарды улыбнулся, блестя жиром, трио подростков, они вручили свои добытые трудом на подработке деньги за горсть дротиков.
Я смотрел, как каждый дротик летел мимо шариков, даже когда это изменяло физику полета.
Я повернулся к своей напарнице, Линна бросила последний шарик, попала по нижнему ряду бутылок и разбила центральную, сбив остальные. Мои брови приподнялись. Нижняя бутылка могла разбиться, только если ее дно было приклеено к столу.
К счастью для мисс в брючном костюме, мы расследовали только обман мификов.
— Поздравляю, — сказала женщина с ложной улыбкой. — Какой приз хотите?
Она указала на плюшевых зверей, висящих в палатке. Я указал на единственный возможный выбор: ярко-розовый единорог размера пухлого корги с короткими ножками и рогом цвета радуги с блестками.
— Нет, спасибо, — Линна опустила мою руку. — Мы не сможем его унести.
— Вы победили, берите приз, — женщина сняла единорога и настойчиво протянула его.
Я забрал у женщины сэра Блестяшку и крепко прижал к груди. Его глаза-бусинки выпучились, а Линна закатила глаза.
— У нас есть работа, помнишь? — буркнула она уголком рта.
— И мы можем ею заняться, — ответил я с улыбкой. — Он манипулировал каждым броском последних трех его клиентов. Он на сто процентов виноват.
Кивнув, она прошла к следующей палатке, заняв место подростков, ушедших с пустыми руками. Дама с бутылками была занята, сметая осколки стекла, а клиентов возле палатки с шариками не было.
Мужчина открыл рот для приветственной речи, но подавился, когда моя напарница показала значок.
— Агент Шен, — сказала она. — Это мой напарник, агент Моррис.
Я поравнялся с ней, все еще обнимая нового лучшего друга.
— Можешь звать меня Кит.
— Мы с агентом Моррисом получили жалобу, что вы используете магию при людях. Это нарушение…
— Я не использую магию, — агрессивно перебил Бакенбарды. — Вы ничего не докажете.
Фу. Даже его голос был будто в жире.
— Нам ничего не нужно доказывать, — я гладил торчащую гриву сэра Блестяшки. — Мы видели это своими глазами, так что можем дать против тебя показания. Отлично, да?
Он подло улыбнулся, крутя в руке пару дротиков.
— Как я и говорила, — Линна полезла в сумку, — вы арестованы за подозрение…
Бакенбарды раскрыл ладонь, и два дротика полетели в нее, словно выпущенные из невидимой рогатки.
Я поднял сэра Блестяшку, и дротики вонзились в его пухлый животик.
Жирный телекинетик схватил горсть дротиков и бросил их в нас старомодным способом, при этом он прыгнул к дальней части своей палатки. Сэр Блестяшка снова принял на себя огонь, и мы с Линной перепрыгнули стойку.
Наша мишень пропала за брезентом, из которого была задняя стена палатки, и мы прошли сквозь нее, увидели, как он юркнул в узкую брешь между палатками боком. Его натуральный жир, наверное, помогал ему пролезть.
Мы погнались за ним. В конце тесного коридора он развернулся и метнул сияющий кинжал в нас полной силой телекинеза.
Мы с Линной бросились на пол. Кинжал пролетел над нашими головами, я упал на сэра Блестяшку.
Что? Конечно, я его не бросил.
Мы снова вскочили, но мужчина уже пропал. Мы выбежали из коридора в толпу на ярмарке. Невинные люди, желающие расслабиться, шли во все стороны, и я поднялся на носочки, пытаясь заметить вооруженного психика-обманщика. Я не видел его, но он мог пойти только влево или вправо.
Мы с Линной быстро переглянулись, а потом она побежала направо, а я — налево.
Мой путь привел меня к входу в склад. Если преступник пытался сбежать в стиле Харрисона Форда, выход был очевидным выбором. Я устремился сквозь толпу выходящих людей, искал среди них бакенбарды. Я заметил много жирных голов, но только одна была с мерзко торчащими бакенбардами.
Они были как маяк, звали мой взгляд. Он прошел мимо юной пары, бросился наружу.
Я набрал скорость, толкнул сэром Блестяшкой двойные двери и прошел в мрачную январскую погоду. Дождь все смочил снаружи, влажный туман окутал город.
Психик несся к концу парковки, где забор из сетки отделял ее от железной дороги. Асфальт был скользким, но я смог сократить расстояние, когда он добрался до ограды.
— Эй, козел! — позвал я, огибая бампер серебряного Приуса и поднимая единорога в дротиках. — Ты оставил несколько дротиков в моем новом друге, и я думал, что ты хочешь их вернуть.
Бакенбарды повернулся с оскалом и вытащил еще один грозный кинжал из жилета. Этот гад собирался снова попытаться пронзить меня — или сэра Блестяшку — ножом.
Пора было заканчивать с этим.
Я сосредоточился на его крохотном мозге и создал своего верного Разделенного Кита, включая розового единорога. Настоящий я скользнул в сторону, невидимый для его разума, пока фальшивый я смотрел свысока на плута.
Бакенбарды метнул нож в мою грудь. Настоящий клинок прошел сквозь воздух и пробил шину заднего колеса Приуса, но телекинетик думал, что попал мне в грудь.
Кровь текла по голубой футболке фальшивого Кита.
— Это все? Думаешь, один нож меня может остановить?
Фальшивый Кит добавил драматизма позе, бросив фальшивого сэра Блестяшку на землю и наступив на его плюшевую голову.
Глаза мужчины были огромными, он вытащил три дротика из жилета, метнул их в унисон в мое искажение. Они попали в цель — один в живот, другой в левую ногу, а третий в щеку. Настоящие дротики попали, как вы поняли, в несчастный Приус.
Фальшивый Кит мрачно рассмеялся.
— В яблочко!
— Что ты такое? — охнул обманщик, рылся во внутренних карманах жилета в поисках оружия, но он все использовал.
