— Саш!
Кричал не Антон — Игорь, сидевший справа от Мещерского. Толкнув дверь, выскочил, неся впереди себя огромный букет ярких гербер. Подойдя, сунул цветы мне в руки, щелкнул каблуками и исчез. Вместе с Тохой и его машиной.
Вот это я понимаю! Тщательно спланированная операция.
Поймав себя на том, что улыбаюсь, посмотрела на наблюдавших за всем происходящим парней.
Показав язык — выглядели парни обескураженными, прижала букет к груди и направилась к Академии.
Будем считать, что день задался. А что будет дальше…
Загадывать не стоило. Стоило просто жить!
А цветы… Цветы я отдам Людмиле Викторовне. Они, конечно, красивые, но я любила другие.
* * *
В нашей группе двадцать два человека. Парней шестнадцать, но у большинства дар средний или даже немного ниже. Но этому есть объяснение. Тем, кто посильнее, прямая дорога в полковые целители. Там и статус другой, и возможности.
А еще среди них был Иван Струпынин, двоюродный брат Антона. Как говорится, неожиданная встреча.
Девушек — шесть. С тремя из них мы вместе сдавали экзамены на первом потоке. Подружиться — не подружились, но хотя бы знали друг друга по именам. Есть на что опереться.
— Теперь о практических занятиях.
Приветственная речь ректора была короткой. Несколько слов об истории Академии. О том, что теперь уже нам предстояло продолжать летопись славных дел ее студентов и выпускников. О мастерстве преподавателей и наставников. Ну и о базе, на которой предстояло оттачивать свой дар.
Академия готовила специалистов по четырем направлениям. Целительское, прикладное, бытовое и теоретическое.
И если с первыми тремя все понятно: целители — лечили, прикладники заканчивали магами-инженерами в разных областях, бытовики работали со всем, что облегчало повседневную жизнь, то с теоретиками ситуация выглядела значительно интереснее.
Фактически, именно они двигали вперед магическую науку. Изучая ее законы, открывали новые области применения и описывали основы, позволявшие создавать более эффективные магемы.
Звучало, конечно, красиво, но… По факту, многие из тех, кто становился выпускником этого факультета, затем преподавали в лицеях или других учебных заведениях, где проходила начальная подготовка одаренных.
В Академии в этом году таких было сто сорок человек. И практически все — парни.
Как сказала одна из моих новых знакомых — Аня Филоненко, кто не хочет работать руками, идет думать головой.
Так это или не так…
Наш преподаватель в лицее был умельцем на все руки. Пусть и имел слабенький дар.
— Расписание все видели. С завтрашнего дня у вас начинается блок подготовки младшего медицинского персонала. Проще сказать, санитара.
— А зачем это нам? — приподняв руку, поинтересовался один из парней, сидевший рядом со Струпыниным.
— Представьтесь, пожалуйста, — без малейшего намека на неудовольствие, попросила Людмила Викторовна. — Чтобы все знали наших героев.
— Виктор Бабичев к вашим услугам, — поднявшись, склонил он голову.
— Внучок князя Бабичева, — чуть слышно прошептала Аня. — Тот еще тип.
Я — кивнула, давая понять, что приняла к сведению. А сама пыталась вспомнить, откуда знакома фамилия? И ведь слышала, но… Скорее всего это было достаточно давно, чтобы благополучно забыть. Да и контекст… Когда разговор важный, каждое слово впечатывается в память.
— Что ж, господин Бабичев, объясняю, — выйдя из-за кафедры, направилась к окну Людмила Викторовна. Подошла. Остановившись, посмотрела вниз.
Аудитория, в которой расположились, находилась на втором этаже. Там же, где и кафедра практического целительства.
— Так вот, — развернувшись, продолжила она с той же улыбкой, — хоть вы в детстве и в совершенстве освоили горшок, вряд ли это поможет справиться с уткой, судном или мочеприемником. А без этого, — она развела руками, — в целительстве никуда. Представьте себе богатого, но абсолютно беспомощного пациента, к которому в связи с его пограничным состоянием нельзя подпустить даже опытную сиделку. Вот тут-то и пригодятся навыки санитара. Захочет ваш пациент помочиться, а вы тут, как тут.
Кто засмеялся первым, я не заметила, но спустя несколько секунд хохотали уже все. Включая Бабичева. Сноб — не сноб, но на шутки он не обижался.
— А так как этому мифическому пациенту, скорее всего, потребуется поставить не только утку, но и капельницу, — дождавшись, когда мы успокоимся, продолжила Людмила Викторовна, — вслед за подготовкой младшего медицинского персонала, вы перейдете к следующему этапу собственной эволюции — обучению на квалификацию медицинской сестры.
— Или брата, — вновь подал голос Бабичев.
— И брата — тоже, — прежде чем вернуться к кафедре, благожелательно кивнула Людмила Викторовна. — От практических занятий по дисциплинам освобождены Иван Струпынин, Анна Филоненко и Александра Салтыкова.
— А это еще почему? — подал голос уже другой парень.
И вот почему им больше всех надо?!
— Потому что эти трое прислушались к рекомендациям для поступающих на целительский факультет нашей Академии и отработали положенные часы до начала учебного года. О чем у них есть соответствующие документы, подписанные руководителями тех медицинских учреждений, где они и проходили подготовку.
— А что они будут делать, пока мы будем осваивать утку, судно и мочеприемник? — не сдался Бабичев.
— А они в это время, — продолжая сохранять удивительную невозмутимость, посмотрела на Бабичева Людмила Викторовна, — будут заниматься на кафедре медицины катастроф.
— Так это же третий курс? — Виктор ясно не собирался отступать.
— А вам завидно? — чуть склонила голову к плечу Людмила Викторовна.
Выглядела она сегодня великолепно. Не зря профессор хмурился, глядя ей вслед. Догадывался, что не одно мужское сердце забьется сильнее при виде ее.
— Есть немного, — с некоторым вызовом сознался тот. — Я, может, тоже хочу.
— Для вас — по субботам с девяти до пятнадцати, — тут же кивнула Людмила Викторовна. — Аудитория триста один в нашем корпусе.
Мы с Анной понимающе переглянулись. Это же надо было так ловко поймать в изящно расставленные сети. Вариантов отказаться у Бабичева не было — до потери репутации не дотягивало, но все равно пятно. А за ним подтянутся и другие. Потому как не просто факультатив, а с третьим курсом.
А это уже серьезно. По-взрослому.
— Раз возражений нет, невыясненным остался последний момент, — перевела тему Людмила Викторовна. — Кто из вас был в морге?
Первой руку подняла Анна. Затем Иван. Потом я. Затем еще четверо. И среди них Бабичев.
— Прекрасно! — кивнула Людмила Викторовна, тут же сделав пометки в журнале. — Будете старшими в тройках. И если ко мне вопросов нет…
Вопросов не было. Были эмоции. И даже больше, чем хотелось.
— Эй, подожди! — ухватили меня за плечо, когда я была уже на полпути к стоянке.
— Руки убрал! — огрызнулась я, остановившись. Пусть скажет спасибо, что узнала по голосу, а то без отработки приемов освобождения от захватов, которым учили Андрей с Ревазом, не обошлось бы.
— Убрал, убрал! — не стал нарываться Бабичев, опуская руку. Обойдя, встал напротив, преграждая путь. — Ты из каких Салтыковых?
— А что в вашем роду этикету не обучают? — неприязненно посмотрела я на Виктора.
Там, в аудитории, он вел себя хоть и несколько вызывающе, но все-таки в рамках приличий. Сейчас же его поведение граничило с оскорблением.
— Да ладно, — вроде как улыбнулся он. — Ты же из провинции?
— Это позволяет тебе вести себя по-хамски? — уточнила я, заметив появление у выхода пары знакомых лиц.
— Слушай, детка, — подался ко мне Бабичев.
— Какие люди! — насмешливо протянул подошедший вместе с Игорем Трубецкой.
Бабичев оглянулся…
— Саш, — предложил мне руку Игорь, — тут без тебя разберутся.
Я кивнула, ухватилась за подставленный локоть. Конечно, и сама могла за себя постоять, но…
