Увидев меня, Дин топнул ногой по земле, показывая, как недоволен:
— Почему так долго? Уже полчаса ждем тебя.
Я, извиняясь, пожал плечами:
— Так-то вчера я вас ждал.
Томас спрыгнул с дерева, приземлившись у меня за спиной, я, вздрогнув, обернулся, тот довольный засмеялся:
— Ну, ты и трусишка Алекс.
Том тряхнул головой. Пряди волос мешали, падая на глаза — подстригался он редко, — а в последние несколько раз вообще устроил целый спектакль, Доминика не выдержала и сдалась. Сейчас руки у него были оцарапаны о шершавую кору дерева, но его это мало беспокоило.
На крыльце показалась Доминика в бежевом платье, этот цвет красиво сочетался с ее волосами. Она, в отличие от сестры, всегда предпочитала строгие, однотонные наряды. Повелительно напоминая, что вскоре прибудет приглашенный парикмахер, а Тимми не помешало бы подстричься. Его волосы спускались ниже ушей и постоянно лезли в глаза.
— Но мам, я тоже хочу пойти с ними. — Тоненький голосок Тимми упрашивал мать отпустить его гулять, получив отказ, он захныкал, не зная, что мы будем рады уйти без постоянно путающегося под ногами Тимми. Доминика повела его в дом, неодобрительно глянув на нас из-за донесшихся с нашей стороны веселых улюлюканий.
— Отлично, нытика забрали, — высказался Дин.
— Он просто маленький, — зачем-то возразил я.
— Ну да, нытик, я так и сказал, — брат рассмеялся, отмахнувшись и не позволяя больше вставить ни слова.
Наш дом находился за городом, и нам принадлежало достаточное количество земли. Но мы все ж убегали дальше, чем дозволялось, и играли, бегая по соседнему полю. Оказавшись за воротами и добежав до конца забора, где нас уже ждал мой друг детства Ларион, мы все дружно вприпрыжку, то обгоняя друг друга, то останавливаясь передохнуть, понеслись прочь от родного гнезда.
Пару часов подурачившись, мы расположились на траве отдохнуть. Лежа на мягкой сочной траве, словно на самой дорогой кровати, и вдыхая ароматы растущих вокруг нас цветов, мы рассказывали наперебой разные истории. Одни из жизни, другие услышанные или подслушанные где-то.
Конечно, уходить далеко нам не разрешалась, но, считая себя уже достаточно взрослыми — мне на тот момент было десять, — мы постоянно нарушали это правило, за что и получали нагоняй от родителей. Зато было так весело преодолевать новые вершины, залезать на разные деревья, карабкаясь вверх и с каждым днем приближаясь к взрослой жизни.
Томас, вскочив на ноги, воскликнул:
— Какое дерево! Так высоко я еще не забирался! Алекс подсади меня.
Дерево было старым, верхушка обломилась, но ветви далеко раскидывались в стороны. Ствол такой ширины, что даже все мы с трудом обхватили б его руками. Листья размером с ладошку предостерегающе шелестели на ветру. Нижняя сломанная ветка находилась на высоте полутора метров от земли.
Томас подбежал ближе и только тогда увидел эту ветку:
— Ну вот, это слишком просто.
Он словно маленькая обезьянка вскорабкался на ветку, цепляясь за невидимые выпуклости на коре, перескочил на следующую, расположенную еще выше, легко выпрямился в полный рост, ни капли не боясь упасть. Мы все дружно хохотали, валяясь в траве, пока Томас корчил из себя повелителя вершин. Наконец он вгляделся вдаль, где протекала река, дальше которой мы никогда еще не заходили.
— Кто со мной за новыми открытиями? — воскликнул храбрейший из нас и почти кубарем полетел с дерева. Я испугался, почти сумев вскочить на ноги, понимая, что не успеваю подбежать к корням дерева, застывшими змеями торчащими из земли. Ларион ахнул и зажмурил глаза. Но, к всеобщему удивлению, Томас умудрился приземлиться на ноги, и все-таки потеряв равновесие, завалился на бок.
— Допрыгаешься, когда-нибудь, — подходя к нему, сказал Дин. — И так всегда в синяках и царапинах ходишь. Ты как? Ничего не сломал?
Перевернувшись на спину, Томас засмеялся, глядя в небо сквозь густую листву. Его сердце бешено билось. Облака в виде какого-то зверя медленно плыло по небу, лениво перебирая лапками.
— На мне все как на собаке заживает, ты же знаешь. А ты, Алекс, трусишка! С высоты я отлично видел выражение твоего лица.
— Вовсе нет, — возразил я, задетый его словами.
«У меня чуть сердце не остановилось, когда ты прыгнул вниз», — подумал я, но побоялся произнести это вслух.
— Тогда докажи! Давайте сегодня уйдем за реку.
Ларион нахмурил брови, эта идея не казалась ему столь заманчивой:
— Там опасно, нас предупреждали. Обладатель тех земель сумасшедший, и люди, живущие там, тоже. Даже прислуга перешептывается, что в этих владениях часто случаются нападения и были даже убийства.
— Неужели вы не понимаете, что все это лишь слухи и сплетни, которые распускают специально, чтоб напугать нас! Я видел с дерева, недалеко есть мост. — Томас встал, уперев руки в бока. — Если там так опасно, кто бы остался там жить? Я не верю, что все настолько плохо.
Все в замешательстве смотрели на Томаса. Такой бесшабашный, ни о чем и ни о ком не думающий, готовый влезть в любую авантюру, он напоминал нахохлившегося попугая.
Молчание затянулось, Томас нахмурился.
— Вы как хотите, я пойду домой, не хочу опаздывать на обед. Ты со мной, Алекс? — Лари вопросительно поднял брови, желая изо всех сил, чтоб я сказал «да».
Я колебался. Во мне боролось нежелание быть наказанным и возможность увидеть то новое, что крылось за той речкой; желание угодить и не быть осмеянным братьями и боязнь поссориться с лучшим другом.
— Трус! Трус! Трус! — с вызовом закричал Томас, прыгая вокруг меня и Лари и тыкая в каждого из нас пальцем. — А ты, Дин, что думаешь? Пойдешь со мной?
— Да, — брат довольно заулыбался, заручившись поддержкой, — но не по тем же самым причинам, что и ты, просто тебя нельзя отпускать одного.
— Так что, Алекс? Даже Дин пойдет, уверен в том, что и Тимми пошел бы, будь он здесь. Неужели ты самый трусливый из нас? Похоже, ты нашел себе друга под стать себе, такого же зайца. Ему не место среди истинных охотников, за прошедшую неделю он нам всем это доказал.
— Мне все это надоело! И вы надоели! А ты, — Лари пристально глянул на меня. — Если пойдешь с ними, ты мне больше не друг!
— Да, выбирай, братец, с кем тебе дружить: с жалким травоядным трусом или с нами, — произнося эти слова, Томас схватил пучок травы, вырвав ее с корнем и землей, и сунул в лицо Лариона. Тот выставил руку, защищая лицо от комочков земли, полетевших с корней. Том швырнул в его сторону траву.
Лари отшатнулся, не ожидая такой наглости и с испугом обходя Томаса, побежал прочь, крикнув:
— Этой выходкой вы навлечете на себя беду!
Томас вдогонку залился веселым смехом, держась за живот, рухнул на землю, продолжая смеяться.
— Ты, братец, иногда меня пугаешь, — тихо вымолвил Дин, глядя на почти исчезнувшего с поля зрения Лари, тот даже ни разу не остановился. — Хороший малый, зря с ним так. А тебя, Алекс, он считал за друга, так чего ты врос в землю и ничего не ответил, когда оскорбляли его? Я бы не простил подобного в отношении своих друзей. О тебе у меня было лучшее мнение, стоило хотя бы попытаться.
Томас раскинул руки и ноги в разные стороны и, сорвав полевой цветок, с интересом ученого разглядывал его. И не отрываясь от своего занятия, возразил Дину:
— Да он не сможет подобного сделать. Его слишком избаловали: мать с прислугой бегает за ним целый день подтирая сопли. То ли дело у нас! Трое братьев и каждый учится друг у друга защищаться, драться, врать, даже порой подражать. Помнишь, как ты притворялся мной? Мы, словно дополняем друг друга. А ему с кого брать пример? С отца, который за неделю приходил домой только пару раз? А с кого еще? Вот ответь мне Дин?
Дин молчал, и я тоже молчал, к горлу подкатывал ком обиды и слез.
— Что, сейчас заплачешь и убежишь прятаться за мамкину юбку? — Прямолинейность Томаса угадила в самое больное место.
Я упрямо замотал головой, стараясь изо всех сил, чтоб предательские слезы не появились на глазах.
