шаре, затем включила мультфильм на ноутбуке.
Я вздрогнула, когда дверь в комнату открылась. Вошёл Максим.
— Мам? — несмело позвал он.
— Иди к нам, дорогой, — улыбнулась я в ответ.
— Ты уже не злишься?
— Я на тебя и не злилась.
— Вы помиритесь?
— Наверное. Не волнуйся.
— Ты такая страшная, когда злишься, — признался сын.
— А ты решил заступиться за отца?
До нас донёсся звук захлопнувшейся парадной двери.
— Он расстроился, — сказал Максим.
— Ничего, погуляет и вернётся. Будешь смотреть с нами мультфильм?
— Может, тоже сходим погулять?
— Пошли, — пожала я плечами. — Сейчас только одену Полину. Куда хочешь сходить?
— На лазалки.
На улице уже вечерело, солнце спустилось за горизонт, но небо ещё было ярко-оранжевым. На детской площадке Полина потянулась к собаке, которая отдыхала рядом. Пёс дал себя погладить, а Полина пришла в восторг. Я впервые услышала, как она смеётся. В моей голове родилась идея: привезти её в Верхний Волчок и превратиться в волка, так хотя бы она станет меня замечать.
На обратном пути мы встретили Дилана, он сидел на скамейке во дворе дома. Я молча села рядом с ним. Максим оставил нас и ушёл домой, играть на компьютере, воспользовался ситуацией.
— Диана, давай поговорим спокойно? — предложил Дилан.
— А смысл?
— Тебе моего обещания недостаточно?
— Мы оба знаем, что будет значить твой возврат в компанию отца, — покачала я головой.
— Послушай, моя работа устраивает тебя, но не меня. Я здесь как будто в игрушки играю. Заработок соответствующий, — попытался объяснить Дилан.
— Нам хватает, — возразила я.
— По минимуму! Посмотри, на чём я езжу. Чем-то всё равно приходится жертвовать.
— Но не собой же.
— Это мой выбор и моё желание. И я сделаю всё возможное, чтобы проводить с вами как можно больше времени.
— В тебе-то я не сомневаюсь… Но тебе просто не дадут этого времени. Твой отец выжмет из тебя все соки. Так было раньше и так будет теперь.
— Диана, я буду директором, отец больше не в состоянии управлять компанией.
— А что Пётр?
— Уехал в Англию.
— Сбежал, значит… Ты думаешь, отец предоставит тебе свободу действий?
— Конечно, нет, но мне теперь не придётся спрашивать его об этом.
— А не слишком ли ты самонадеян?
— Это я только с вами такой мягкий, не путай. На работе я другой человек.
— Я тебя поняла, — стало ясно, что своего решения он не изменит, и наивно думает, что директорская должность оставит ему хоть сколько-то времени на семью.
Перспектива стать одинокой, но официально замужней женщиной мне совсем не нравилась. Я столько сил отдавала на то, чтобы у моих детей была полноценная жизнь, что, казалось, вычерпала себя до дна. Мне так нужна была мужская любовь и забота, что хотелось кричать. Но что теперь было толку?
— Мы — домой, — заявила я, поднимаясь со скамейки.
— Мы не договорили.
— Я против, это я тебе уже сказала. И я знаю, как будет дальше, — с этими словами я ушла.
Я покатила коляску ближе к дому. Конфликт не был исчерпан.
Дилан так и не уступил мне. Спустя полтора месяца он окончательно уволился с прошлой работы и вернулся к отцу. Домой он старался приходить не очень поздно, но при этом все вечера просиживал за ноутбуком, купленным специально для работы. Номинально он присутствовал дома, но был непригоден ни для общения, ни для игр с детьми, ни для помощи по хозяйству.
Даже Полина, для которой Дилан хотел стать хорошим отцом, лишилась внимания с его стороны.
Поднять отцовскую фирму с колен оказалось делом принципа, и Дилан с горящими глазами принялся сдвигать горы.
Снова начались бесконечные звонки Седого, в общем, всё, чего я опасалась. И меня это здорово бесило. Период нашего сближения завершился, теперь мы общались почти как чужие люди.
Больше никто не обнимал меня по ночам, не тёрся колючей щетиной о мою кожу, не баловал сладостями, не ходил с нами гулять. Дети лишились отцовского воспитания, и даже Максим, только-только нашедший общий язык с Диланом, снова стал считать его чужим.
Наша семья стала похожей на растрескавшийся по всей поверхности глиняный черепок: с виду целый, но слегка надави — и рассыплется. При попытках поговорить и прийти к компромиссу мне совали в руки деньги, предлагали купить себе и детям что-нибудь, лишь бы я отстала и не разводила истерику.
Стоило ли мне поддаваться слабости и пускать Дилана в свою жизнь? В этот раз я старалась быть образцовой женой и матерью, избегала опасных ситуаций, а итог оказался плачевным: мы были несчастливы друг с другом. Прежнего Дилана я потеряла, а тот, что жил с нами, являлся бледной копией отца с главной целью в жизни — поднять свою строительную империю до новых высот.
Какой бы сильной я ни была, в моменты, когда мне удавалось побыть одной, я самозабвенно ревела. Мне больше некуда было девать негативные эмоции. Максим замечал и мои опухшие глаза, и подавленное состояние, и наше с Диланом избегание друг друга.
