все это, Верунь? — услышала я его хриплый шепот у самого уха. — Вечная молодость скоро приестся. Что до таланта, в тебе его и так предостаточно. А деньги еще никому счастья не принесли. Другое дело хороший секс.
Возбужденно задрожав всем телом от очередного резкого вторжения в разгоряченное от ласк лоно, прикусила губу и, больше не в силах спокойно терпеть то, как горячий язык ласкал мою ушную раковину, снова выгнулась на встречу своему искусителю, чем кажется только еще больше его раззадорила.
— Так, ну все, достали! — рыкнул мужчина, выводя из меня свое «оружие пыток». Но лишь для того, чтобы схватить мешавший ему клочок ткани и резко рвануть его на себя.
— Ауч! — шумно вдохнув через рот, воскликнула я, так как, прежде чем порваться, ткань больно царапнула по внешней стороне бедра. — А поосторожней нельзя? О-о-ох!
Ощущая внутри себя уже два пальца, откинулась спиной на жесткую кору ветки и, больше не в силах сдерживать рвущиеся наружу стоны от их ярых движений, протяжно застонала.
— Прости, я тебя покалечил? Хочешь, полечу? — насмешливо раздалось у самых моих губ.
— Нет, не хочу. Оставь меня в покое, — отозвалась, стараясь произнести это как можно резче, но получалось плохо.
— Скажи еще раз, — снова принявшись терзать языком мою грудь, попросил мужчина.
— Что сказать?
— Ты знаешь. Скажи и я прекращу эту сладкую пытку, — быстро устав от игры с моими доведенными до крайней степени возбуждения сосками, пообещал искуситель.
— Ага. И начнешь новую.
— Ну раз ты так просишь, — услыхала, прежде чем едва не задохнуться от окатившей меня горячей волны удовольствия, стоило мужчине провести языком по и без того изнывающему от желания клитору.
— Не хочу, не хочу, не хочу… — забормотала я, хорошо понимая, что если он еще хоть раз повторит то, что только что сделал, я точно свалюсь с этой ветки.
— Обманщица, — донеслось до меня насмешливо.
Удивительно, но руку Джи все же убрал, оставшись ласкать меня там одним лишь языком. Слабое утешение, учитывая, насколько чувствительным к любому даже малейшему прикосновению уже сделалось мое тело. Но все же лучше, чем все сразу.
— Разве можно обманывать своего джинна? — и не думая прекращать наш диалог, а с ним и свои игры, снова поинтересовался через какое-то время собеседник.
— Можно. Тем более, что ты меня все равно не слушаешь, — тихо постанывая от сладкого томительного ожидания скорой разрядки, отозвалась я.
— Ладно. Так и быть. Даю тебе последний шанс исправиться и быть услышанной, — предложил мужчина, неожиданно перестав терзать меня и, кажется, даже отстранившись. — Скажи, как ты хочешь: долго и томительно или жестко и быстро?
— Первое, — не колеблясь, выпалила я, хорошо понимая, что другой вариант гарантирует мне практически стопроцентное падение.
— Вот врунишка, — ласково раздалось в ответ, а уже мгновение спустя прогремело: — Неверный ответ!
5
Пронзительно взвизгнув от того, как неожиданно оказалась поднята в воздух, а потом перевернута со спины на живот и опущена обратно на единственную свою крайне ненадежную опору, еще крепе обняла ствол ветки. Вцепившись побелевшими пальцами в кору, замерла в пугающем ожидании, что же дальше.
— Таки придется выпороть тебя за обман. Не сильно. И исключительно в воспитательных целях. А потом хорошенько трахнуть, — раздалось сзади, когда юбки болтавшегося на талии платья снова пришли в движение, до щекотки царапая мою разгоряченную от недавних ласк кожу. — Но не все сразу. Пожалуй, оставим это развлечение на другой раз.
— Другого раза не будет! — выкрикнула, ощущая, как меня, то ли от страха, то ли от возбуждения, начинает изрядно потряхивать.
— Я бы не был так категоричен. В твоей милой головке столько порочных мыслей и желаний… Признаться, я иногда сомневаюсь, смогу ли хоть когда-нибудь воплотить в жизнь их все.
Я почувствовала, как его по-прежнему остававшаяся невидимой рука ласково коснулась моих волос, и даже погладила по ним, в то время как вторая уже совладала с юбкой платья и по-хозяйски легла на левую ягодицу.
— М-м-м, а с этого ракурса вид определенно лучше, — заключил мужчина. — Ты только ноги сведи поплотнее, а то еще, чего доброго, соскользнешь вниз и тогда наше волнительное приключение на дереве придется повторить.
Перспектива ни того, ни другого, даже не смотря на грязные домогательства, мне категорически не понравилась. Поэтому поспешила сделать, как было велено.
— Хорошая девочка. А теперь согни их чуть в колене и приподнимись, а то такое впечатление, что с деревом трахаешься, а не со мной. Вот так. Люблю, когда ты послушная.
— Пошел ты! Ааааххххх… — громко вскрикнула, одновременно сильно выгнувшись в спине, стоило мужчине резко и настойчиво войти в меня. — А поосторожнее нельзя? И почему ты такой большой?
— Я именно такой, каким ты хочешь, чтобы я был. Мои размеры подстраиваются под твои ожидания. Поэтому осторожнее с желаниями, Верунь. Они, как ты успела заметить, имеют обыкновение сбываться, — произнес Джи перед новым еще куда более ярым толчком, от чего у меня в прямом смысле затряслись поджилки, а по спине снова побежали мурашки.
То ли это началось от страха, то ли от динамичных и чаще всего жестких движений мужчины, я точно не знала. Лишь чувствовала, что чем сильнее и быстрее он в меня входил, тем больше это начинало нравиться. И кажется, не только мне. Поняла по окончанию разговора, инициатором которого в основном и был Джи. А еще по его становившемуся все громче тяжелому дыханию. Судя по всему, мужчина стремительно приближался к разрядке. Впрочем, как и я. Толчок, еще один, еще и вот она долгожданная нирвана, от которой я, протяжно застонав, сама подалась чуть назад, чтобы замерший во мне мужчина мог оказаться глубже. И, судя по тихому утробному рыку и крепче сжавшим мои бедра ладоням, мне таки это удалось. Как и сделать ему еще лучше. Приятно, черт возьми.
— Ты — это что-то, — наконец придя немного себя и принявшись ласково поглаживать меня по ноге, произнес Джи. — Но хорошего понемножку. Готова?
— К чему? — лениво простонала, мечтая сейчас лишь о двух вещах: чтобы кто-то снова заткнулся и дал мне возможность еще чуть-чуть побыть в этом столь приятном состоянии неги.
Почувствовав, как мужчина медленно вышел из меня, едва не застонала от разочарования и пустоты внутри. Вот только кто ж мне даст пообижаться. Не говоря уже об отдыхе.
— А к тому, что тебе давно пора просыпаться, — не переставая гладить меня теперь уже по всему, до чего только мог дотянуться, отозвался Джи. — И полетать!
— Что?
