Поэтому мы стали кочевниками, когда мне было три. Маленькому ребенку не место на Путях. Здесь даже взрослые не всегда справляются! Шойн, хватит! Я устала от лжи. Всякий раз, когда заводила тему о своем происхождении, ты уходил от ответа и снова бежал. Тебе не надоело? Мне — да!
Старик опустился на подушку, положил рядом крюку. Подтянул к себе ноги, принимая позу для медитации и намереваясь таким нехитрым способом оставить Амиссу без ответов.
— Даже не думай! — схватила она шойна за руку. — Чего ты боишься? Не веришь в меня? Считаешь, не справлюсь?
— Не справишься, — согласился старик. — Ступай мыть посуду. Мы скоро выдвигаемся.
Принцесса сжала кулаки, покорно отправилась к выходу. В детстве она помнила его более решительным, пылающим жаждой мести, теперь же шойн принял участь кочевника, смирился. Вот только ей эта жизнь была не по нраву. Она не знала родителей, до определенного момента не догадывалась, кто они. Зато во снах всплывали нечеткие образы. Был нежный мамин голос, поющий колыбельные, еще отцовская улыбка. А также звонкий смех старшего брата, отнимающего у нее игрушку.
— Сегодня ночью я сбегу, — произнесла она, не оборачиваясь. — и сама добуду правду. Если я приму ее, то ты знаешь, где меня искать.
Глава 1
Это столица?! Не город, а какое-то птичье гнездо.
Вокруг Наарина шел ров, зияющий чернотой своей глубины. Стены были выращены-вылеплены из стволов защитных деревьев и камня. Вдалеке высилась птица-мать, раскинувшая крылья замка правителя, которые бережно укрывали своих детей — жавшихся к ней башен-птенцов, что острыми шпилями-клювами тянулись к небу. По натянутым канатам плавали пузатые вагончики, напоминая пчелок-трудяг. Ближе к земле рассыпались скромные домики, представляя собой толстый настил из подручных средств для утепления гнезда.
Грандиозно по своим масштабам и удручающе, учитывая, сколько тиков уходило на поддержание этого великолепия.
Я ухмыльнулась. Крепче сжала изогнутую на конце палку, в народе называемой крюкой, и направилась вниз по склону. Сзади послышался гомон голосов из приближающейся повозки. На крыше ее сидела дети, играли в увидь-угадай и весело хохотали. И если эта картина вызывала улыбку, то другая заставила напрячься.
— Слишком быстро едут, — озвучила я тревожные мысли, глядя на увеличивающийся столб пыли вдали.
Хотя волнение сейчас лишнее. Возле столицы не станут наглеть и пренебрегать общепринятыми правилами. Сила общая!
Я отвернулась, бодро зашагала. Со мной поравнялась повозка.
— Два белого на черном!
— Глаза на твоем вечно грязном лице, — подала голос женщина с козел, перед этим приветливо кивнув мне.
— Ну, ма-а-ам!
— Что «ну, мам»? Кто у нас не любит умываться? — подняла она голову.
Второй мальчишка захохотал, хлопнул обиженного по плечу. Я заразилась от них улыбкой, но та быстро сползла с лица.
Крюка задрожала. Заостренный кончик потемнел, предупреждая об искажении.
— Ускоряйтесь! — крикнула я в сторону повозки, а сама развернулась, готовясь задержать наглых ублюдков, решивших, что им можно все.
Нельзя их пропустить. Стоит этим гадам проехать мимо, как нас утянет за грань, а здесь ведь дети! Взрослые справились бы, но мальчишкам не хватит сил. Их тела вряд ли научились ее поглощать и наполнять тики.
Я потянула энергию из земли, перекрыла потоки, чтобы наполнить резерв, задействовала силу и пустила ее в крюку.
Кончик еще больше потемнел, высох, реагируя на изменения в пространстве. Я подняла глаза на две увеличивающиеся точки, разглядев тикалеты. Паразиты! Вот из-за таких погибают люди. Их не учили использовать только свой резерв?
Крюка вытянулась, стала толще. Я заняла позицию посреди дороги, опустила руки, дожидаясь приближения. Пыль уже поднялась возле меня, проникла в нос, защекотала. Лишенный энергии воздух задрожал, обещая с минуты на минуту лопнуть мыльным пузырем и выбросить нас за грань.
— Ближе, — шептала я, разглядывая управляющих тикалетами. — Ближе.
Мужчины. Молодые. Оба в бордовом.
— Стоять! — завопила во весь голос, и правый даже послушался.
На породистом лице второго мелькнула ухмылка. Блондин сделал вид, будто не заметил меня, и немного изменил путь своего полета, минуя пустяковое препятствие в виде худенькой кочевницы, глупец.
Я выбросила влево руку с крюкой, ударила по высокородному ездоку, скинув его на землю. Обратила внимание, как еще больше потемнело дерево, оповещая об опасности.
Проклятье!
С пальцев блондина сорвались потоки воздуха, превратились в защитную подушку. Он отпружинил от земли и мягко опустился на ноги.
— Жить надоело?!
— Не дури, — прорычала я, заметив легкое движение его руки.
Отпрыгнула, увернувшись от точечного удара. Сжала крюку, почти наполовину ставную черной. Нет, вряд ли эти двое настолько идиоты, чтобы не видеть изменений вокруг.
Я обернулась на удаляющуюся тележку и, решив, что отвлекла зажравшихся богачей достаточно, решила побежать следом. Но мои ноги стянуло прозрачным лассо. Я плюхнулась животом на землю, поехала назад.
— Брось, Кираан, ехать надо.
— Она подняла руку на наследника, такое прощать нельзя. Сейчас я преподам ей урок.
— Было бы кому, бродяжке с палкой, — прошел мимо обладатель бархатного голоса, наполненного легкой хрипотцой. В другой ситуации я оценила бы, но…
Бродяжке?!
Я схватила его за ногу как раз в тот момент, когда второй дернул за лассо. На этот раз блондинистый колдун не успел толково среагировать, снова
