окутало полупрозрачное сияние. Магия большинства людей светилась одним цветом. Люди излучали синий, оборотни — зеленый, вампиры — пурпурно-красный… Магия Кейт меняла цвета. Оно была голубой, темно-фиолетовой и бледно-жемчужной, с золотыми прожилками и с красными прожилками. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо видела. Когда я увидела ее в первый раз, она напугала меня.
— Ты должна продолжать ходить в школу, — сказала необыкновенная Кейт.
Я откинулась назад, положив голову на спинку стула.
— Почему?
— Потому что я не могу научить тебя всему, и оборотни не должны быть твоим единственным источником образования. Возможно, ты не захочешь быть связанной с оборотнями. В будущем ты, возможно, захочешь сделать свой собственный выбор.
Я уперлась ногами в пол, слегка раскачиваясь на стуле.
— Я пытаюсь сделать свой собственный выбор, но ты мне не позволяешь.
— Правда — сказала Кейт. — Я старше, мудрее и знаю лучше. Терпи.
Охренительный стиль Кейт Дэниелс в воспитании детей. Делай, что я говорю. К нему даже не было прикреплено «или». «Или» не существовало.
Я еще немного покачалась взад-вперед.
— Ты думаешь, я твое божье проклятие?
— Нет. Мне бы хотелось думать, что Бог, если он существует, добр, а не мстителен.
Дверь кабинета открылась, и вошел мужчина. Он был старше Кейт, лысый, с азиатскими чертами лица, темными глазами и широкой улыбкой.
— Эту точка зрения я с вами разделяю.
Я выпрямилась. Кейт встала и протянула руку.
— Мистер Дарги?
Мужчина пожал ей руку.
— Пожалуйста, зовите меня Гендун. Я предпочитаю так.
Они пожали друг другу руки и сели. Взрослые ритуалы. Мой учитель истории из старой школы однажды сказал нам, что рукопожатие было жестом мира — оно демонстрировало, что у вас нет оружия. Поскольку теперь у нас была магия, рукопожатие было скорее прыжком веры. Рискну ли я пожать руку этому чуваку, или он заразит меня магической чумой, или стрельнет молнией, или я отступлю и скажусь грубиянкой? Хмм. Возможно, в будущем рукопожатия исчезнут.
Гендун посмотрел на меня. У него были глаза простачка. Раньше, когда я жила на улице, мы выискивали таких людей, потому что они были добрыми и мягкосердечными, и всегда можно было рассчитывать на какую-нибудь подачку. Они не были наивными кровоточащими сердцами — они знали, что, пока вы разыгрываете комедию (плачете и хватаетесь за животик), ваши друзья крадут их кошельки, но они все равно кормили вас. Именно так они двигались по жизни.
Я прищурилась, фокусируясь на цвете его магии. Бледно-голубой, почти серебристый. Божественная магия, рожденная верой. Мистер Гендун был кем-то вроде священника.
— В какого бога вы веруете? — спросила я. Когда ты ребенок, прямота сходит тебе с рук.
— Я буддист. — Гендун улыбнулся. — Я верю в человеческий потенциал понимания и сострадания. Существование всемогущего Бога возможно, но до сих пор я не видел никаких доказательств его существования. В какого бога веришь ты?
— Ни в какого. Однажды я встретила богиню, и это обернулось не очень хорошо для всех участников. Боги используют веру так же, как автомобиль использует бензин; она просто топливо, подпитывающее их силу. Я отказалась заправлять какой-либо из их моторов.
Гендун улыбнулся.
— Спасибо, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. — Просьбу? Какую просьбу?
— Двое детей Стаи посещают вашу школу, — сказала Кейт. — Стая сделает все, что в наших силах, чтобы предложить вам помощь.
А? Стойте. Я думала, он говорит мне. Никто даже не обмолвился, что школа обратилась к нам за помощью.
— Это мисс Олсен, — сказала Кейт.
Я улыбнулась Гендуну.
— Пожалуйста, зовите меня Джули. Я предпочитаю так. — Технически меня теперь звали Джули Леннарт-Дэниелс-Олсен, что звучало глупо. Если бы Кейт и Кэрран поженились, я бы стала Леннарт-Олсен. До тех пор я решила, что Олсен достаточно.
— Приятно познакомиться с тобой, Джули. — Гендун улыбнулся и кивнул мне. В нем была какая-то действительно странная успокаивающая черта. Он был таким… каким-то образом уравновешенным. Напомнил мне врача Стаи, доктора Дулиттла.
— В городе много школ для детей исключительных родителей, — сказал Гендун. — «Семь звезд» — школа для исключительных детей. Наши методы неординарные, а наши студенты уникальны.
У-у-у, школа для особых снежинок или детей монстров. В зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть.
Магия воздействовала не только на наше окружение. Самые разные люди, которые когда-то были нормальными и обычными, открывали в себе новые, а иногда и нежелательные способности. Некоторые могли замораживать вещи. У некоторых вырастали когти и шерсть, а некоторые видели магию.
— Конфиденциальность имеет для нас первостепенное значение, — сказал Гендун.
— Несмотря на свой возраст, мисс Олсен — опытный оперативник, — сказала Кейт.
Я-то?
— Она понимает необходимость конфиденциальности.
Я?
— У нее есть особый талант, который делает ее очень эффективной в этом деле, — сказала Кейт.
Гендун открыл папку, достал фотографию и подвинул ее ко мне через стол. Девушка. Милое личико в форме сердечка, обрамленное спиралями рыжих волос. У нее были зеленые глаза, а длинные ресницы вились так, что почти касались бровей. Она выглядела такой хорошенькой, как маленькая куколка.
— Это Эшлин, — сказал Гендун. — Она первокурсница в нашей школе. Очень хорошая ученица. Два дня назад она исчезла. Заклинание определения местоположения указывает на то, что она жива, и не покидала территорию. Мы попытались уведомить ее родителей, но в данный момент они находятся в командировке и недоступны, как и ее контакты в экстренных случаях. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы найти ее.
— Что произойдет через двадцать четыре часа?
— Нам придется уведомить власти, — сказал Гендун. — Ее родители дали нам большую свободу действий в отношении Эшлин. Она чувствительный ребенок, и ее поведение часто определяется этой чувствительностью. Но в данном случае у нас связаны руки. Если студент пропал без вести, мы, по закону, обязаны сообщить об этом через семьдесят два часа.
Без сомнения, сообщить об этом в отдел полиции Атланты. Он был таким же незаметным, как сбежавший бульдозер. Полицейские разобрали бы эту школу на части и поджаривали всех особых снежинок, пока те
