обеденное время или же чашки латте в любимом кофе. Несколько раз я наивно зажмурила и открыла глаза в надежде покинуть подобие потустороннего чистилища и оказаться в больнице своего небольшого городка. Но как и ожидалось, без толку. Я как лежала в неудобной позе с затёкшей шеей, так и осталась лежать.
Даже не знаю, сколько времени я потратила на то, чтобы заставить себя успокоиться и прийти в некое подобие нормы. Хотя результат и был далёк от идеала, радовало, что он вообще был. В конце концов, я смогла сесть, а затем и подняться на ноги, что уже было немаленьким достижением. После этого, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я наконец нашла в себе силы подробнее изучить место, в котором очутилась.
Вот только, по правде говоря, особо изучать было нечего. На первый взгляд казалось, что меня окружала идеально белая пустота, однако то, что я твёрдо стояла на ногах, опровергало подобное впечатление. Одета я была в белое свободное платье до колен типа ночнушки, мои волосы были распущены, а ноги босы. Передвигаясь будто слепая, я внезапно нащупала поверхность невидимой стены и дальше решила идти вдоль неё. Вначале натолкнулась на один угол, затем на второй, после чего стена вновь стала ровной и оставалась таковой, сколько бы я ни шла.
Чтобы подавить внутреннее волнение, заставила свой мозг хоть как-то, насколько это было возможно, рационально мыслить. Благо, годы учёбы в полицейском колледже и два года работы в правоохранительных органах в должности оперативника научили меня этому. Выходит, проснулась я в своеобразном коридоре примерно в пять-шесть метров шириной. За моей спиной находился тупик, а впереди, довольно далеко, сияла чёрная точка, к которой я собственно и направлялась просто потому, что других вариантов не было. К тому же, что интересно, раньше, когда я только пришла в себя, точки там определённо не было. Я и сама не поняла, когда именно она появилась. Просто в какой-то момент точка засияла вдалеке, и всё.
Можно было предположить, что меня похитили и заперли в каком-то здании, однако я, мягко говоря, скептически относилась к подобному варианту. Слишком уж нереальным выглядело всё вокруг. Трудно было определить, то ли меня действительно окружала белая пустота и невидимые стены, то ли сами стены были настолько идеально белы, что создавали эффект белой пустоты за счёт полного отсутствия изъянов и теней. С другой стороны, не так уж это и важно. Факт оставался фактом: создать нечто подобное человеку просто-напросто не по силам. Виртуальная симуляция, конечно, могла справиться, но насколько мне известно, разработки виртуальных миров были далеки от завершения. Да и с чего кому-то помещать меня в симуляцию? А значит…
Мои размышления прервало возникшее везде и сразу изображение. Стоило мне перевести взгляд в другую сторону, и оно будто перемещалось вместе со мной. Хотя скорее оно никуда и не прыгало, а просто беспрерывно стояло перед моими глазами. Зачем кому-то показывать мне видеоклипы моих же собственных воспоминаний — непонятно. Но поскольку, сколько бы я не закрывала и не открывала глаза, кадры воспоминаний никуда не исчезали, и выбора у меня не осталось. Видимо, придётся просто смириться и смотреть.
Тут мне десять лет. Я стою перед пьяным отцом, который в очередной раз угрожает мне побоями. Он что-то бубнит себе под нос о том, какая я неблагодарная и тупая, пока я сжимаю кулаки от злости. Вот уже как несколько лет это животное во мне ничего, кроме как презрения и ненависти, не вызывало. Слёзы высохли уже давно. Вмазав мне сочную пощёчину, он, как всегда, улёгся на кровать, и захрапел со всей мочи. Не было ничего удивительного в том, что моя мать покончила с собой, ещё когда я была совсем маленькой; уверена, это именно он довёл её до самоубийства. Наблюдая за этим свином, в тот день я приняла окончательное решение. Собрав небольшой рюкзачок с самыми необходимыми вещами, я покинула место, которое должна была считать своим домом, с твёрдым намерением никогда не вернуться в этот ад.
Следом за этим воспоминанием мне показали эпизод, который произошёл всего полгода спустя. Вопреки ожиданиям, отец и правоохранительные органы не особо утруждали себя поисками меня, и пусть и не без трудностей, однако я смогла уехать из областного центра, в котором жила до этого, в небольшой городишко поблизости. Вот только, понятное дело, куда бы я ни пошла, везде вызывала подозрения. Да и когда наличка, что украла у отца при побеге, закончилась, пришлось лазать по свалкам в поисках съестного. В итоге, я и сама не заметила, когда местные бандиты взяли меня под опеку. Вначале мне эта идея казалась очень даже неплохой — у меня были еда и крыша над головой, а всё, что от меня требовалось, это целыми днями просить милостыню, отдавая полученное банде. Только в тот день, что сейчас показывал мне бесплотный экран перед глазами, я наконец поняла, в какую трясину на самом деле попала.
По правде говоря, я уже и не помню, какова была причина происшедшего. Вроде как главарь банды помельче, которая подчинялась нашей, решил обмануть босса и присвоить себе его деньги. Конечно, в связи с тем, что тогда мне было всего одиннадцать, я могу и ошибаться; результат от этого всё равно останется неизменным. Впервые в своей жизни я увидела смерть человека. С жестокими пытками, после которых мне и другой малышне ещё долго пришлось отскребать с пола засохшую кровь. Босс специально решил сделать казнь показательной, чтобы больше никто не подумал его обмануть или предать. В тот день меня несколько раз вывернуло наизнанку, страх велел мне бежать, но ещё больший ужас, внушенный увиденной картиной, заставлял оставаться на месте. В подобном бесчувственном состоянии, когда скорее существуешь, чем живёшь, я провела в банде более двух лет, выполняя всевозможные мелкие поручения, а также промышляя попрошайкой. Так было до тех пор, пока один инцидент не заставил меня рискнуть своей жизнью и бежать.
Словно прочитав мои мысли, «экран» показал мне именно его. На картинке я как раз подслушивала разговор приближённых босса о том, что я уже подросла, на бедного ребёнка не сильно тяну, да и денег приношу меньше, чем раньше. Значит, пора от меня избавляться, и самый выгодный способ — продать в сексуальное рабство. Мол, за девственниц много дают, да и вроде как подходящий покупатель уже есть. Сказать, что перспектива жизни шлюхой меня напугала — всё равно, что ничего не сказать. С судьбой попрошайки я
