И тут ощутила, как вторая рука мужчины нагло проникает под юбку. Догадка о том, чего хочет ратан, прошибла диким страхом. Я заколотила кулаками по каменной спине мужчины, сопротивляясь из последних сил. Извивалась и не верила, что это происходит на самом деле. Не может быть! Мне снится кошмар!
– Ты расплатишься по долгам своего трусливого отца, Мадлен, – прошипел гадюкой мне в лицо.
«ЧТО?! Я никакая не Мадлен! Я – Сиора Тенер! Плакальщица из долины Скорби! Туманница!», – кричала всем нутром, а слышалось лишь жалобное: «М-м-м».
Его рука дотянулась до моего голого бедра и силой сжала кожу. Похолодело в животе. Я застыла, пригвожденная тяжелым взглядом. Безжалостный и опасный. В темном мундире, будто сам прислужник смерти поднялся из преисподней. И волосы темные, как и его душа. Этот переломает и пойдет дальше. Переступит. Не пожалеет. Звериная сущность истинного убийцы читалась в небесного цвета радужках, что своей светлой глубиной разнились с искрящимися алым пламенем зрачками.
Я обмякла, прекратив сопротивление, и в этот миг он отнял руку от моего рта и сцапал подбородок. Я хотела закричать, сказать, что я не Мадлен, но он надавил мне на челюсть и влил в глотку что-то вязкое и горькое. Откинул склянку и та со звоном разбилась, как и мой рассудок. В груди запекло так, будто железа раскаленного напилась. Схватилась за шею, раздирая ногтями кожу.
– Тебе понравится, сучка. Расскажешь папаше, как стонала под генералом Ладрейном Талли, – оскалился в хищной ухмылке и рванул на мне корсет. Я и пикнуть не успела, как он обнажил меня по пояс. Стиснул грудь огромной горячей ладонью, а я вжалась в угол еще сильнее, чувствуя, как боль в груди отступает и на ее место приходит нестерпимый жар.
– Хочу, чтобы ты содрогалась, вспоминая об этом до конца своих дней, поганая ветреница, – накренился надо мной, плотно прижимаясь мундиром к чувствительным соскам.
«Нет! За что?! Умоляю!», – я силилась закричать, но во рту настолько пересохло, что даже губы слиплись. По телу пробежала волна мурашек, и низ живота скрутило горячей спиралью. Я бесстыдно прогнулась и стиснула кулаки, испытывая дикое унижение. Хотеть это животное и изнывать от жажды и желания? Так больно эта война меня еще не била! Пощечиной наотмашь хлестанула по алым щекам и толкнула в бездонную пропасть. «Сдохнуть хочу! Прямо сейчас, сердце, остановись, спаси!», – кричала до одури внутри, но никто не услышал, а проклятое сердце продолжало разгонять кровь по венам, больно ударяя в виски.
– У-у-у, а ты горячая! – засмеялся мужчина, задрал юбку и протиснулся меж моих ног. – Потекла уже вся! Действует эликсир, да, стервозина? Хочешь меня? – ткань затрещала под натиском умелых пальцев. Он трогал меня там, где еще не касался ни один мужчина. Трогал и продолжал говорить гадости той девушке, для которой они действительно предназначались. – Что на это скажет твой любимый папочка? Интересно, как скоро он смоет позор с семьи твоей кровью? – За что, боги лесные?! У меня и отца-то давно нет.
Он порочно развел мои ноги шире, а я вгрызлась в нижнюю губу до крови. Ощутив металлический привкус на языке, сумела зашевелить онемевшими устами.
– Я не… – вырвалось на вдохе, но он вновь закрыл мне рот рукой и очертил окружность над интимными складочками. Мне должно было быть неприятно и больно, но жар накатывал и распалял желание. Враг продолжал меня массировать, окуная пальцы во влажное нутро все глубже и глубже с каждым толчком.
Я замычала, а послышался стон. Замотала головой, противясь страшной участи. Но сил оттолкнуть от себя ратана не хватало. Он ласкал, давил на меня своим телом, покусывал мочку уха и возбужденно дышал. От его частого дыхания и я заводилась до противного предела. Бедра позорно раскрывались и подавались к нему навстречу. Стыдно! О, бездна болотная, как же стыдно! Лучше пасть замертво, чем испытывать такое в объятиях врага!
Он навалился сильнее, вдавливая меня в сиденье до темных кругов перед глазами. Остановился. Внезапно перестал ласкать, а я неосознанно потянулась следом, стыдливо жмурясь и понимая, что не могу противиться действию той гадости, что он в меня влил.
Ерзая от непреодолимого желания на сиденье, вызвала у ратана издевательский смех. Он не стал долго ждать и вслед за пальцами вклинился меж моих ног чем-то большим и горячим. Оторвал ладонь от моего рта ровно в тот миг, когда стремительно вошел. Я ахнула от распирающей боли, которая медленно стихла, перетекая в удовольствие.
– Нравится? – задвигался быстрее, и меня с головой накрыло агонией неправильного наслаждения. – Потекла уже вся, – шептал он, входя уже более плавно и глубже, с оттяжкой и удовольствием. – Похотью пропахла. Больше не чистая девочка для богатого женишка. Расскажи ему обо мне. Расскажи, как приятно трахаться с ратаном.
Ухватил меня за затылок и посмотрел в глаза. Его лицо исказилось странной почти звериной гримасой. Стало страшно от страсти, что прошибла меня вдоль позвоночника волной обжигающей лавы. Она стекла в низ живота и взорвалась, а я вцепилась в мощные плечи мужчины, обламывая ногти о грубую ткань мундира. Все мышцы натянулись тетивой.
– Напомни папаше о пытках в стенах его темницы. Пусть знает, что ты расплатилась за маленькую Эдиль, которую истязали и били день ото дня до тех пор, пока она не скончалась от пыток. Ей было всего девять, сука! – прорычал с последними толчками и пропустил стон удовольствия. Задрожал, взрывая новые волны огня в паху. Горячая влага обожгла меня изнутри.
– Рейн! Стой! Это подстава! Девчонка не Мадлен! – послышался мужской крик сквозь пелену тумана в моей голове, а следом распахнулась дверца кареты.
В кабину влился свет от факела и Ладрейн отстранился, попутно застегивая ширинку.
– Что? – пошатываясь, двинулся к выходу, а я подтянула дрожащие ноги к груди, чувствуя, как невыносимо ноет и пульсирует нутро.
– Не она это, говорю. Смотри, я нашел бумагу о назначении Сиоры Тенер на должность управляющей сиротского приюта. Туманница она из долины Скорби. Он специально выбрал девку очень похожую на дочь, чтобы нас запутать. Это подстава!
Генерал принял скрученный трубочкой листок, развернул и вчитался, а я смотрела ему в спину и ощущала, как весь мой мир рушится. Как на миллион осколков разбивается душа. Не для грязного пустынника я себя хранила! Не для врага берегла единственное, что у меня осталось в этой жизни – честь!
Он выругался на ратанском диалекте, смял бумагу и повернулся. Посмотрел мне прямо в глаза и искры пламени в черных зрачках вдруг потухли, будто их кто водой залил.
– Сопровождающих мы положили. А что дальше делать? Выкинем девку в лес? Она нам не нужна. Она никто. Простолюдинка, – раздался голос второго пустынника.
Да! Оставьте меня, твари! Лес – моя стихия. Выберусь и обязательно когда-нибудь отомщу вражескому генералу, имя которого напрочь вбилось в память. Ладрейн! Будь ты проклят, мразь!
– Нет. Дай ей плед и посади с собой на лошадь. Надо возвращаться в штаб. В руинах Лаоса разберемся, – отчеканил каждое слово ратан, не сводя с меня пытливого взгляда. – Мне жаль, – добавил тихо, потирая подбородок.
Пожал плечами, развернулся и выпрыгнул из кареты.
Глава 2
Глава 2 Ладрейн
Вот уже который день я просыпался в ужасном расположении духа. А во всем виновата проклятая птица, что завелась в заброшенном саду некогда красивого поместья какого-то туманника аристократа. Когда мы с воинами нашли полуразрушенное здание, оно пустовало. В Каменной долине после штурма огненного отряда ратанов вообще никого не осталось. Это радовало. Терпеть не мог взаимодействовать с местным населением. Глупый народец, занявший богатые земли с изумрудными рудниками. Но эта проклятая птица… Ее предрассветные крики сводили меня с ума. Визжала так, будто поросенка заживо режут. Мелкая, падла, а шуму как от целой стаи. А еще хитрая. Прячется в раскидистых ветвях так ловко, что ни одна стрела пробить ее не может.
