не отвести, если не думать о пугающем сходстве с людьми. А стены оказались увешаны разнообразными чертежами, на которых также вырисовывались человеческие силуэты и части тел.
Жутко!
— Иди сюда! — подняв голову мужчина, произнёс мужчина. — Да-да, ты! Элинайя! Сейчас придут покупатели! Ты у нас будешь скромницей, а Трисия соблазнительницей. Покажу вас двоих, как раз сыграем на контрасте. Трисия, ты тоже подходи.
Я с ужасом увидела, как пошевелился один из манекенов. Девушка с чёрными волосами и чёрными же глазами. На ней было платье короче моего — чуть ниже колен, красное, с подчёркивающим тонкую талию чёрным корсажем и глубоким вырезом, который больше открывал, чем прятал. Девушка-манекен потянулась, встряхнула роскошными локонами и вот так, в движении, стала и вовсе неотличима от человека! Лёгким шагом она направилась к столу и наклонилась над ним, демонстрируя мужчине своё впечатляющее декольте.
— Прекрати! — отмахнулся он. — Покупателей охмурять будешь. На меня твои прелести не действуют.
— Напрасно отказываетесь, создатель, — промурлыкала она. — Мы могли бы развлечься до их прихода. Вы ведь знаете, я была суккубом, а значит умею такое, чего вы и не представляли.
Это она ему что сейчас такое предлагает?..
— Не интересует. Иди в зал! — кивнул ей на дверь тот, кого брюнетка назвала создателем. — Обе идите!
Я хотела заговорить, как-то прояснить ситуацию, спросить, как я сюда попала, но язык снова мне не подчинялся. Как и тело. Ноги точно сами по себе зашагали туда же, куда пошла Трисия. В боковую дверь, которая вела в зал… с подиумом? Брюнетка грациозно поднялась на него и поманила меня к себе.
— Меня должны были купить ещё вчера, — хихикнула она. — Но у желающего средств не хватило. Интересно, придёт ли он сегодня. А ты у нас кто? Ведь не суккуб же, верно? Но будущего хозяина тебе всё равно придётся развлекать, если пожелает, ты ведь это знаешь? Называй его милордом, мужчинам это нравится.
Пока я пыталась понять, о чём она говорит, распахнулась вторая дверь зала, не та, что вела в мастерскую. В неё вошли мужчины, одетые в тёмные костюмы наподобие тех, которые носили в начале двадцатого века, — я в историческом сериале видела. Выглядели они довольно импозантно. Один из них сразу же направился к Трисии, и она, лукаво улыбаясь, положила руку ему на плечо. Судя по сладострастным взглядам, которые он на неё бросал, больше всего ему сейчас хотелось снять номер и уединиться там с черноокой красоткой.
Куда я попала?!
На меня мужчины тоже посматривали с любопытством, обходили со всех сторон, в общем вели себя так, как будто приценивались. Тут-то я и вспомнила, что кукольник сказал, что скоро придут покупатели. К счастью, на фоне кокетки Трисии я проигрывала, поскольку стояла с хмурым видом, так что интерес ко мне они потеряли довольно быстро. А вот за право обладать ею даже поспорили, чуть было до драки не дошло. Однако кукольник вовремя появился и, поторговавшись, решил вопрос. Сама брюнетка, кажется, ничуть не возражала против того, что её продают как живой товар. Я же чувствовала себя так, словно стояла на помосте у рабовладельца, но, увы, протестовать могла только про себя, потому что вслух возразить возмущение против того, что происходило вокруг, у меня так и не получалось.
Когда мужчины ушли, а вместе с ними и Трисия, помахав мне на прощание изящной ручкой, выпорхнула из зала, я осталась наедине с кукольником. Он угрюмо посмотрел на меня. С очевидным недовольством.
— Я рассчитывал и тебя сегодня продать. Могла бы хоть улыбнуться им. Я столько сил и времени в тебя вложил, а ты никуда не годишься! И эксперимент опять провалился. Ну ничего, я на этом не остановлюсь, я продолжу! — рявкнул мужчина, заставив меня вздрогнуть.
Я уже не понимала, со мной он сейчас говорит или сам с собой. Ясно было одно — вляпалась я во что-то очень странное. На сон это не походило — никогда ещё мне не приходилось видеть настолько реалистичных сновидений. Может, я в коме и всё происходящее лишь яркие галлюцинации моего умирающего мозга? Но почему видения именно такие, откуда всё это взялось?
Вслед за кукольником я вернулась в его мастерскую. Там он, кивнув мне на угол, чтобы не мешалась, принялся за работу. И я своими глазами увидела, что этот человек делает с куклами, чтобы вдохнуть в них жизнь.
Выглядело это пугающе. Затаив дыхание, я смотрела, как кукольник двинулся к ближайшей кукле, той самой блондинке, которую на следующий день выставили на продажу вместе со мной. Она была уже одета и лежала в большой коробке. Наклонившись над ней, мужчина провёл руками вдоль её тела и хриплым шёпотом забормотал какие-то слова. Я различила только «призываю», остальное не разобрала. Тот факт, что он говорил на другом языке, который почему-то был мне понятен, я решила осмыслить позже, а пока приняла это как данность. Поначалу ничего не происходило, но шёпот становился всё настойчивее, он словно и правда кого-то звал, а потом…
Рядом вдруг заклубился густой чёрный дым. От него веяло такой жутью, что я, казалось, на какое-то время вообще перестала дышать. Из этого бесформенного дымного облака начал вырисовываться вытянутый силуэт, лишь отдалённо напоминающий человеческий. Раскрылись красные глаза, похожие на горящие угольки. А затем произошло самое интересное — кукольник вдруг резко протянул руку, погружая пальцы в этот тёмную фигуру, ухватил её, крепко стиснул и прижал раскрытую ладонь к груди куклы. И та ожила! Подняла длинные ресницы, сделала первый вдох и привстала, оглядываясь по сторонам.
А дым исчез, будто его и не было.
Так, вспомнив Трисию, слово суккуб и то, что говорил сам кукольник, я поняла суть того, чем он здесь занимался. Да, куклы похожи на людей, вернее, на их совершенную версию, лишённую недостатков, но в них нет души! Чтобы они двигались, ходили, говорили… и могли делать то, чем наверняка Трисия занималась сейчас со своим новым владельцем, в них нужно вселить чей-то дух. И это были духи нечисти, которые в истинном их воплощении выглядели как та соткавшаяся из чёрного дыма фигура, которая теперь находилась внутри куклы-блондинки. Похоже, им такой расклад даже нравился, во всяком случае, ни та, ни другая не выражали протеста.
Или просто не могли? Ведь кукольник подчинял их. Делал покорными его воле. Я видела, как он продавал брюнетку. Как принял от покупателя деньги и подписал договор, передающий ему права единолично владеть и распоряжаться своей покупкой.
Страшная правда, от которой у меня больше не получалось отворачиваться,
