талантов или самого Мага. Кто-то из девушек стеснялся, оставаясь голосом за кадром, но некоторые представали в наилучшем виде и направляли «камеру» на себя.
Тамико не могла работать во время этих шоу в прямом эфире. Она установила в Зале принимающий кристалл — при этом к ней самой не смог бы заглянуть даже искуснейший мошенник — и вытянув стройные ноги, усаживалась в кресло наблюдать шоу, оживленно обсуждая с Лукасом нахалок.
Любой другой секретарше царевич не простил бы просмотр развлекательных программ в рабочее время, но Тамико имела право делать, что угодно. Лукас был рад, что она приходит и общается с ним. А ее помощь была настоящим счастьем.
— Не, ты посмотри, а! Вот вырядилась! Бесстыжая!! — Тамико размахивала руками и подавалась навстречу голографическому изображению.
Лукас сохранял сурово-осуждающее выражение, хотя временами ему ужасно очень хотелось рассмеяться — Тамико точно сочла бы его предателем.
— А эта! Вот бывшие-то его повылезали, любой способ подлезть к нему ищут!
Магнус не давал никому авансов, держался приветливо-ровно, но Тамико очень переживала, глядя на кокеток, а не глядеть она не могла.
Иногда ее эмоции бурлили настолько сильно, что Тамико вскакивала с кресла, намереваясь на месте покарать наглеющих девиц, но Магнусу нотации она никогда не читала.
Он бы принял ее ревность запросто, но Тамико не хотела тратить время на бесполезное выяснение того, в чем была абсолютно уверена: Магнус любит только ее.
Но глупые чувства не унимались, и порой Тамико расходилась так, что Лукас советовал ей:
— Тами, если очень хочется, сделай. Давай, я перенесу тебя к этой девке, и ты все ей выскажешь? Или поколотишь ее, отведешь душу?
Тамико мотала головой.
— Нееет, так они почуют мою слабость, и все будут говорить, что жена Магнуса и твоя секретарша — истеричка.
Тамико страдала, и Лукас видел единственный способ решить проблему. Потому презрев личные терки, он обратился к Магнусу, не сообщив об этом Тамико и попросив Мага оставить их разговор в тайне.
Теперь в каком бы шоу Магнус ни появлялся, в начале, в середине и в конце передачи он говорил что-то приятное Тамико или просто признавался, как сильно ее любит.
И никто не мог запретить ему.
Как ни странно, на популярности Магнуса это абсолютно не сказалось.
Хотя Эстелла переселилась жить к Лукасу, она часто приходила в родительское имение поболтать со своими многочисленными родственниками из клана.
Она очень удивилась, когда не особо баловавший поместье посещениями Магнус вдруг направился к ней.
Обычно они с Тамико встречались у Тамико в отсутствие Магнуса дома, но Эстелла не изумилась бы, загляни Магнус во время этой беседы. А сейчас Эс была несколько обескуражена.
Магнус приветливо улыбался, и Эс, выбежав ему навстречу, крепко обняла его.
Ее глаза светились радостью.
— Привет, Магнус! Как ты?
Тот обнажил ряд белоснежных зубов.
— Я прекрасно! А ты, Легкое Облачко, смотрю, совсем увлеклась царевичем.
Эстелла ответила кротко и просто:
— Да. Я люблю его. А ты, вредина, столько с ним общался и не хочешь посоветовать мне ничего дельного!
Эти представители клана Троюродных поражали воображение: рослый, плечистый, изумительно сложенный золотоволосый красавец с правильными чертами лица и стройная, высокая девушка с роскошными формами и копной такого же, как у Магнуса, цвета кудрей.
Магнус потянул Эс к беседкам.
— Потому-то я и тут…
Он не стал добавлять, что обсуждение секретов соблазнения Лу при Тамико могло бы ее вызвать ревность, и потому Магнус пришел на нейтральную территорию.
Эстелла обворожительно склонила голову к плечику.
— Ооо, звучит заманчиво!
Когда Маг и Эс устроились на скамейках, Магнус начал:
— Искра становится пламенем, если правильно питать ее. Чем ты кормишь его любовь?
Эстелла довольно зажмурилась.
— Ух, как поэтично! Я даю Лукасу лучшее, что есть во мне, и стараюсь особо его не напрягать.
Проницательный взгляд Магнуса контрастировал с его обычной безмятежностью.
— Но ты чувствуешь, что чего-то не хватает. И Церемонию Лукас тебе пока не предложил.
Эстелла помрачнела.
— Увы.
Голос Магнуса услаждал самый взыскательный слух.
— У него были невероятно сложные прошлые отношения. Та женщина была из другого мира, их отношения прошли скрытыми от многих глаз. Лукас столько страдал, что разучился быть счастливым.
Эстелла задумчиво протянула:
— Он это говорил…
— И он не вполне еще оправился. А потому твоя ласка, Легкое Облачко, немного не попадает в ноты. Греет верхние пласты воды, оставляя дно ледяным.
В ее синих глазах читалась мольба.
— Как же мне быть, Магнус?
— Нужна подстройка. Нечто знакомое, бередившее его душу раньше…
Эстелла нетерпеливо перебила:
— Что?
Магнус развел руками.
— Ненависть. С царевичем жестоко играли, приближая и отдаляя, эта смесь отравила его кровь. Та женщина ненавидела его и жаждала уничтожить, но поддаваясь обаянию Лукаса, иногда таяла.
Эс сжала губы.
— Кажется, я ее ненавижу.
Магнус усмехнулся.
— Ее ненавидеть бесполезно. А вот царевич так привык к яду, что теперь тот необходим. В гомеопатических дозах.
Эстелла расстроилась.
— Но я люблю его. Я не смогу…
Магнус прищурился.
— Ты сможешь это сымитировать. Жесткий, кровавый даже секс, твоя инициатива. М?
Эс покраснела, а Магнус продолжил:
— Если это останется в пределах вашей постели, а в остальном ты будешь заботливой и нежной, он воспрянет. Властность без угроз и оскорблений, понимаешь?
Эстелла захихикала.
— Мне как-то неловко.
Магнус согласился.
— Ага, вещи деликатные. Но это правда. Если спустя месяц ты еще не станешь его невестой, будем думать дальше.
Эстелла сделала все, как посоветовал Магнус, играя на жестких струнах своей души и рождая темные отклики в душе любимого.
Потому однажды Лукас, царевич анамаорэ, обнимая прекраснейшую из женщин на смятых простынях, пропитанных его слезами, прошептал:
— Теперь ты знаешь обо мне слишком много, и тебя проще убить, чем покинуть.
Эстелла не испугалась, она целовала родные губы, упиваясь их сводящим с ума ароматом.
— Убьешь?
Лукас обнял ее крепче.
— Нет, оставлю тебя себе. Мы пройдем Церемонию, и ты уже никуда от меня не денешься!
Эстелла наслаждалась новыми ощущениями.
— Я невеста? Знаешь, Лу… Я никуда не хочу уходить от тебя. Никуда-никуда.
Лукас ответил:
— А я и не отпущу.
Лукас не верил в происходящее. Церемония? Что-то невероятное. У него? У него.
Мысли о событии не вызывали ни страха, ни чувства обреченности. Лукас дал себе время научиться воспринимать происходящее как должное, голова кружилась от обилия света и воздуха, но не сомневался в принятом решении.
* * *
Громкая музыка, легкий алкогольный коктейль в крови, драйв.
