Теперь вот не поедем…
Происки конкурентов (к примеру, лично монсеньора Ролана), не иначе!
А может, судьба?
Для меня участие в конкурсе — вызов, и не только профессиональный. Надоело прятаться. Меня либо узнают и отправят на каторгу, либо я пойму, что никто не собирается этого делать за давностью лет. Все лучше, чем каждый день дрожать от страха. Годы шли, а я старалась не дышать, не подавать голоса — ради девочек, которых надо было вырастить. Позволить Агате и Сидни сиротами скитаться по приютам я не могла, но теперь…
Теперь я свободна!
— Привет, — обняла я Козу.
Барышни-грифоны не сотрудничают с людьми, предпочитая свободу, горы и своих поблизости. На самом деле, правильно делают. Коза — исключение. Так уж сложилось. Я нашла её в гнезде, рядом с убитыми родителями. Подстреленные грифоны лежали обнявшись, переплетя шеи.
Бунтовщики уничтожали грифонов, полагая, что именно из-за того, что Ролан и его чудовища пришли на помощь к королю, герцогу Абикорну не удалось победить. Так это было или нет — кто знает?
Когда мы с девчонками нашли осиротевших детенышей, у нас не было и тени сомнения, как мы должны поступить. Перетащили птенцов в поместье. Прятали, по-братски делясь теми крохами, что удавалось добыть.
Недоросток-альбинос тащила в рот все подряд, но так толком и не выросла, в отличие от брата с сестрой. А потом… Потом, вопреки всем законам природы и магии девочка-грифон осталась со мной
Я прижалась к теплому боку.
— Кррр, — раздалось утешающее.
— Почему? Разве я ей враг, — всхлипнула я. — Ладно, поместье. Я готова уйти. Но…
— У-у-у, Кррр…
— Ладно. Я — гулять, встречать весну. Ты знаешь, что делать. Летите домой.
И я оставила двери конюшни открытыми.
— Леди Ровена, — старший конюх вышел из своего укрытия (то, что он прячется, наблюдая за мной всё это время, я сразу поняла). — Мы тут не останемся. Мы с вами. Скажите только, куда перебраться.
Кивнула, не в силах говорить.
— А как же конкурс? Леди Ровена?
— Завтра, — я не узнала собственный голос, таким хриплым и тихим он стал. — Завтра все решим.
Пересекла хозяйственный двор, слыша, как за спиной грифоны покидают конюшню поместья моего покойного мужа.
Да… Сюрприз будет. Главное, чтобы Синди не пострадала, когда все вскроется.
— Крош! — позвала я брата Козы. — Присматривай за ней.
— Кррр! — проворчали с неба (мол, само собой, что ж я не понимаю?).
Ну, пожалуй, все. Больше мне в месте, которое семь лет было моим домом, делать нечего.
Глава вторая
В распадках ещё прятался снег, а на пригорках уже распускались крокусы, янтарными капельками медовых лепестков соперничая с солнцем. Для гадюк еще рано, можно гулять, задрав голову в ярко-бирюзовое небо.
Высокое. Далёкое. Прозрачное, чистое, обещающее свободу небо!
На сердце печаль, но к вечеру я сумею взять себя в руки, а сейчас хорошо бы расслабиться. Сгорбиться, поникнуть головой, даже закричать! Вот только ничего у меня, скорее всего, не выйдет. Спину держать научили гувернантки с детства (зря, что ли, с книжкой на голове ходил несчастный ребёнок?), а кричать в горах опасно. Не дай Спасительница!
Наверное, поэтому я молча сидела, привалившись спиной к высохшей сосне, что изо всех сил цеплялась корнями за край обрыва. Совсем как… я. Цепляюсь. За поместье. За возможность выжить и вырастить дочерей. За то, чтобы не выдать себя…
Но теперь — всё. Сосна останется на месте (сохрани её, Спасительница — отрадно встречать её каждый раз в этом месте), а мне придётся сродниться с другим растением. С сегодняшнего дня я — перекати-поле.
Что делать, я знаю. Готовилась.
Задумавшись, не заметила, насколько продрогла. Плащ все-таки надо было взять. Глоток укрепляющего зелья придал сил, но сейчас бы больше пригодилось противопростудное — жаль, не взяла с собой.
Узкая расщелина усыпана мелкими камушками. Они скользили под ногами, норовя потащить вниз, но я крепко держалась за высохшие за зиму, намертво вросшие в ещё твёрдую землю травы.
Преодолев спуск, вышла к морю. Пахнуло солью, под ногами зашипела волна, ластясь к пыльным башмакам.
— Ух! Фррр… Хо-ро-шо!
Чайки взвились, истошно крича и бросившись врассыпную от брызг, что фонтаном били в небо за камнем. Я подскочила, едва не упав, поскользнувшись на мокром песке.
Это ещё что такое?
Любопытство взяло верх (сколько себя помню, никогда не могла бороться с этим чувством, а ведь в большинстве случаев оно до добра не доводит), и я пошла на голос, словно поддавшись чарам.
Странные звуки, слишком громкие для этих мест. Горы шума не любят, это и малому ребёнку ясно, как день. Значит, это кто-то не здешний. Чужак. Зайдя за скалу, осторожно выглянула из-за камня.
В бухте резвился… человек. Сильное, мускулистое, блестящее от воды тело то выскакивало высоко из воды, то, нырнув, пропадало… Да так надолго, что сердце замирало от страха. Или от восторга?
Так и стояла, на цыпочках, уперев ладони об острые края камня, не в силах отвести глаз.
Что я делала? Бессовестно подглядывала. Неприлично? Знаю. Зато красиво!
Мужчина дельфином вылетел из волны. Без поддержки магии такое невозможно. Скорее всего, он использовал заклинание левитации вместе с…
В этот момент коварная волна подкараулила, гадюкой скользнув в ботинки. Визг на всю округу из собственного блестящего укрытия испортил всё дело, но как тут сдержаться, когда вода просто ледяная!
А этот… Знай себе фыркает от удовольствия!
Сумасшедший.
— Госпоже понравилось зрелище? — низкий голос раздался прямо над головой.
Мурашки метались по телу, пока я, раздумывая, что ответить, смотрела, как бегут по загорелой коже красавца капли, пересекая уродливый шрам. Извиваясь, рубец полз по ключице, спускаясь вниз, к животу.
— Вы так смотрите, — протянул мужчина.
Уши незнакомца порозовели от смущения, и это несмотря на то, что выглядел он вполне битым жизнью.
Сообразив, наконец, что именно он сказал, отпрянула, не удержалась, и…
— Поймал! — Гордо объявил мужчина, стараясь не рассмеяться. — Женщина, что разглядывает мою скромную персону с таким интересом, не должна пострадать.
Если бы я в этот момент смотрела на угли, они бы вспыхнули — так пылало мое лицо.
— Вам… не холодно? — запинаясь, пробормотала я.
— Да что вы. Как можно! — отозвался мужчина, продолжая нежно прижимать меня к себе.
Вдруг его лицо показалось мне знакомым. Мальчишеская усмешка в зелёных глазах, прославляющая жизнь во всех её проявлениях здесь и сейчас… Всё это я уже видела!
— Робин?
Я знала, что не ошибаюсь, как знала и то, что этого не может быть!
— Ровена, — кивнул, закатив глаза, показывая, что с первой минуты ждал, когда же я догадаюсь. — Ты совершенно не изменилась.
— Робин, — один шаг назад, два, и так до тех пор, пока не уперлась в камень, на который и опустилась без сил. — Ты…
— Постой, — он нахмурился, не обращая внимания на то, что не одет и бос, подхватил плащ и бросил его на камень: — Теперь садись.
От худого, длинноволосого, нескладного и вечно голодного сына конюха ничего не осталось. Кроме глаз. Такой взгляд был только у моего старинного приятеля из отцовского поместья.
— Роб… — повторила я имя человека, которому сломала жизнь.
Жизнь вообще странная штука. Ну почему именно сегодня?
— Что ты тут делаешь? — спросила я, прежде чем успела подумать о том, что лучшим выходом из сложившейся ситуации было бы встать и уйти.
Дойти до банка, взять деньги и исчезнуть. Бросив грифонов, по которым меня легко будет найти. Навсегда оставив людей, которые мне доверяли. Главное, чтобы дочь не связали со мной. С настоящей мной…
— Ты дрожишь, — недовольно проворчал любитель купаться в ледяной воде. — Ты же не думаешь, что я могу причинить тебе вред?
Я отрицательно покачала головой. Мой отец пророчил мальчишке каторгу и веревку палача, но я знала, что ему можно доверять. Как никому другому под небом, хранимым Спасительницей. И именно поэтому избавиться от него нужно как можно скорее.
