дотронулся до нее, та растворилась под рукой, пропуская в мою пещеру. Хотя, пещерой это помещение было в самом начале моего прилета сюда. Сейчас это – комфортабельное жилище внутри горы, в два этажа, с тремя спальнями, гостиной, столовой. Есть здесь и большой подземный бассейн с прохладной водой, большая и уютная кухня, кладовая с погребом, где полно запасов еды и вина…
Сейчас же я хотел просто полежать в воде и съесть большой кусок жареного стейка. Поэтому сначала пошел к бассейну, скидывая одежду и ныряя в воду уже драконом. Оборот принес окончательное облегчение от боли, и я, еще полежав немного, встал, накинув халат, пошел на кухню.
Стейк готовился на плите, огонь там был магический, без дров, поэтому трудов это не составило. Я нарезал сыр, хлеб, открыл бутылку вина и, сняв с плиты мясо, переложив его в тарелку, ушел в гостиную. Удобно расположившись в кресле, приступил к еде.
Пара… я как-то не был готов к тому, что она появится так скоро. Да, в общем-то, и не особо жаждал, все же, я только начал стоить карьеру. Как-то вообще не собирался жениться…
Что мне с этим теперь делать? Пост ректора я покидать не собираюсь, а девушке учиться еще четыре года. Смогу ли я выдержать? Или счесть это новым испытанием?
Ларейна
Я – дракон…
Это первая мысль, что возникла у меня в голове, когда я очнулась в лекарском кабинете. Как вообще могло это произойти?
Тело болело, не сильно, но зато – каждый кусочек кожи и каждая кость. То есть – все! Я лежала в постели и боялась пошевелиться, мне казалось, что даже дышать было больно.
– Так-так, – надо мной наклонилась наша учительница травничества, – как ты, дитя?
– Болит… – тихо прошептала я, горло было сорвано.
– Тогда вот, выпей! – мне была поднесена кружка, я попыталась приподняться, чтобы отпить, но мою голову прострелила жуткая боль. Я снова потеряла сознание, и вот тогда и я услышал этот голос.
«– Приветствую, дитя! Прости за боль! Она пройдет. Давай, я начну, расскажу всё, что успею. Пока мы сможем говорить только в твоих снах или в сознании. Наша связь очень слабая, слишком долго я ждала оборота. Еще бы год-другой, и все бы закончилось моим вечным сном. Я – твой дракон, имя моё слишком длинное, чтобы человеческий ум смог его запомнить, но можешь меня называть Риннобель. К сожалению, с тобой случился поздний оборот, это значит, что было позднее развитие, и объедение разума может не состояться. При первом обороте, в юношестве, боль принимают родные и близкие, и тогда тело, освобожденное от агонии, может объединить разум дракона и человека. А мы пока будем разделены, что не очень хорошо, это ты сможешь понять позже. Сейчас спи, тебе надо набираться сил, а я покажу тебе, что я вижу в полете, передам свои чувства!»
Мгновение, и мы летим! Вернее, я, под мордой проносились поля, деревья, реки… А когда появилось озеро, то я смогла увидеть себя! Да, я прекрасна! Еще мгновение, и я ныряю в прохладную воду, переворачиваясь и смотря сквозь толщу воды. На плаву хватая огромную рыбину и проглатывая ее. Сыто урча, издавая звук, пугающий всех даже под водой. Снова мгновение, и я вылетела из-под воды, взлетая в небо, голубое, с нежными бархатными подушечками облаков, взлетая выше них и смотря на светило. Оно манило к себе, что-то обещая…
Со стоном разочарования снова проснулась на лекарской койке.
– Ну, ничего, скоро будет легче! – заглянула ко мне лекарь. Поднесла кружку с лекарством.
– Это всегда так, оборот болезнен? – сегодня голос явно меньше хрипел, и мне было легче.
– Нет, только если не принять вовремя первый оборот. Все подробности узнаете у ректора, вам дана неделя на выздоровление, – она помогла мне приподняться, усаживая удобнее. – Принесу вам еды.
Сегодня явно было легче, тело ныло, но сильной боли не было. Я прикрыла глаза, откинувшись на подушки. Мне бы умыться, привести себя в порядок. Сколько дней я уже тут? Чувство времени было абсолютно потеряно.
– Кушайте, а потом я вам помогу искупаться. Пока вы у меня одна пациентка, не смотря на начало учебного года. Как-то тихо на этот раз, – улыбнулась она мне, ставя на колени поднос. На нем стояла чашка бульона, миска с тушеными овощами и с мясом. Выпечка, чай были свежими и ароматными.
– А сколько я уже здесь? – накинулась на еду, очень быстро опустошая поднос.
– Третьи сутки уже, просто спали, так вам было проще пережить боль, – она забрала у меня пустой поднос. Убрала его на столик и откинула одеяло с меня и потянула за руки. Ванная была рядом, и я, скинув сорочку, с удовольствием легла в уже налитую воду.
Первым делом как выйду отсюда, пойду пытать ректора. При воспоминании о нем, где-то в душе зашевелилась драконица и заурчала, словно кошка.
Это еще что?
Первые воспоминания детства очень светлые и добрые. Я попала в приют трехлетней малышкой, меня просто посадили на порог и позвонили во входной колокольчик. Ни записки, не медальона, ничего не было. Одежда была обычной, и сказать, что она сшита где-то на заказ, тоже нельзя было. Кто это сделал, почему, и как я стала сиротой – тоже не ясно.
Этот приют сестер милосердия славился тем, что сироты росли в хорошей обстановке. Сестер всегда было много, рук хватало, и, конечно же, приют не бедствовал. Нас учили всему, от ведения домашнего хозяйства до обучения азам наук. И, в дополнение, с шестнадцати лет отдавали в обучение в мастерскую. Это касалось как и девочек, так и мальчиков, но не меня. В шестнадцать лет у меня проснулась магия, и меня отдали в специальный класс для ее изучения.
Детство, хоть и такое, но оно было. Нам читали сказки, с нами играли, и при этом не делали разделения на любимчиков, вернее, мы такого понятия даже и не знали. Ко всем было одинаковое отношение. Небольшие отличия стали видны, только когда я перешла в класс для изучения магии. Среди мальчишек я была такая одна, и теперь я ловила сочувствующие взгляды сестер. Они знали что-то, чего не знала я.
Все стало на свои места, когда мне исполнилось восемнадцать, и пришла пора покидать приют. Очень часто приютских девушек забирали невестами, так как за ними давали небольшое приданное, и это считалось удачей. Для этого устраивались воскресные ярмарки, с продажей наших
