от белой дымки полуголые стволы елей и прочего хвойного богатства.
Капитан Лион ис’Тер, который выбрался на крышу осмотреться в одиночестве, но нашёл внезапную компанию, неоднозначно двинул плечами и промолчал. Пацан присел на корточки и всмотрелся в снег ещё более голодными глазами:
— Бомбический снег, просто самый снежный из всех снегов! Надо слепить из него сто тыщ снеговиков, а потом раскатать их на шарики. Но в один спрятать кирпич, и никому не сказать, в какой. Вот будет весело, прикинь? Что думаешь?
— Ты умеешь делать снежных ангелов? — хитро спросил Лион, пацан восторженно распахнул глаза и замотал головой, Лион усмехнулся: — Хочешь, научу?
Пацан раскрыл рот и неистово закивал, гладя, как Лион снимает плащ.
Медленно расправив крылья, он оттолкнулся от вагона, сделал два мощных маха, поднявших тучу сухого снега, а потом развернулся спиной вниз и рухнул на этот идеальный снег идеально симметричным крылатым силуэтом под восторженный детский визг.
***
— Одевайтесь, все на улицу срочно, лепим снеговиков! — совершенно незнакомый пацан орал это в каждую дверь, потом захлопывал её и бежал к следующей двери. Сам он уже был в снегу весь, нос был красный, шапка съехала, счастья в глазах хватило бы на три таких поезда.
Улли закончила складывать липкую одежду сиропом внутрь, уже готовясь рассказывать, что на ребёнке в данный момент последний чистый комплект одежды, когда услышала скрип форточки и увидела ловко выскальзывающие за окно маленькие ноги.
— Рома!
— Что? Где? — муж выглянул с верхней полки, Улли указала ему на форточку:
— Твой ребёнок только что сбежал на улицу без шапки!
— Младший?! — схватился за сердце Роман, Улли закатила глаза:
— Старший! Что это меняет?
— А, да и хрен с ним тогда, — он расслабился и лёг обратно. — Замёрзнет — придёт.
— Рома!
— Да здесь я!
— Иди отнеси шапку ему! И проверь, что он нормально застёгнут.
— Иду, — он спрыгнул с полки и стал искать шапку, потом осмотрелся и нахмурился: — А где младший?
— Да вот он... — Улли указала на пустой диван, замерла и подняла глаза на мужа: — Где младший?
— Ты у меня спрашиваешь?!
— А у кого?!
— Тихо! Я сейчас найду его, я всех вообще сейчас найду, момент! — он сел на диван и стал снимать штаны вместе с трусами. В этот момент вошла младшая дочь и радостно наклонилась поближе:
— Папа, что это?!
— Я тебе потом расскажу, малыш, открой папе окно, а?
— Куда?! — возмутилась Улли, — иди прилично, через дверь!
Задние волчьи ноги в этот момент как раз выскальзывали на улицу. Улли закрыла окно, закрыла дверь и стала одеваться.
***
Мы не замёрзнем, я гарантирую это
— Эта или эта? — Никаэлла Селеста эль Хизер стояла у большого зеркала в нижнем белье и прикладывала к себе две практически одинаковые короткие шубки. Посмотрела на мужа и надула губы: — Тебе всё равно, что ли? Посмотри! В чём лучше?
— В постели, Никси, лучше, — вздохнул Деймон и натянул одеяло повыше, окинул взглядом фигуру жены и мурлыкнул: — Бросай их и забирайся ко мне, мы не замёрзнем, я гарантирую это.
Она опустила руки с шубами, в этот момент распахнулась дверь, сорвав щеколду, и совершенно незнакомый пацан завопил:
— Надо вытоптать весь снег! — Увидел Никси и её прозрачное бельё, расплылся в улыбочке и протянул: — О-ла-ла! Левая лучше, будет прекрасно смотреться в снегу. Надо вытоптать его весь! И снеговика построить, огромного, как сто тыщ чёрных дыр! Бежим! — захлопнул дверь и побежал.
Никси приложила левую шубу к груди, полюбовалась, кивнула и убрала правую в шкаф.
***
Они украсили Толика, а Толик сломался
Лейли и Алан расчертили магическими схемами всю чистую бумагу, потом поняли, что у них нет точной информации о габаритах путей и поезда, какое-то время спорили, потом решили выйти и измерить.
Вдоль поезда горели костры, бегали дети, проводники раздували огромный самовар и кормили его шишками. У Лейли на руке повис младший ребёнок Улли и радостно объявил:
— Ётя Ея, мы укасили ойка!
— Вы украсили ёлку? Молодцы.
— Ойка! — раздражённо повторил ребёнок, Лейли посмотрела на мужа, он улыбнулся и перевёл:
— Они украсили Толика.
— Тоже молодцы.
— Ойик самався!
— Что сделал? — Лейли опять посмотрела на мужа, тот открывал глаза всё шире и медленно оборачивался, на ощупь нашёл руку жены и указал ей пальцем на большого печального лося, который стоял в центре вытоптанной поляны весь в каких-то верёвках и погремушках, а рядом лежали его украшенные (и сброшенные по сезону) шикарные рога. Со стороны хвоста поезда бежала толпа детей, возглавляемая никому не известным пацаном, который потрясал над головой огромной киянкой и вопил:
— Сейчас всё починим! Обратно всё прибьём, будут держаться!
— Надо спасать животину, — вздохнул Алан, посмотрел на жену, она кивнула и пошла за ним.
Дети подняли рога Толика вшестером и теперь уговаривали его лечь, чтобы они могли дотянуться и всё починить, Толик выражал сдержанное сомнение в их ветеринарном таланте и упорно стоял. Алан подошёл поближе и изобразил эксперта-переговорщика:
— Детвора, у меня для вас великолепная новость! — Дети повернулись к нему, он поднял руки и провозгласил: — Мы все спасены, и ты, Толик, спасён, потому что я привёл вам настоящего живого хирурга! — и указал двумя руками на Лейли. Она посмотрела на него как на не очень хорошего человека, он невинно улыбнулся и обратился к детям: — Это тётя Лея, она может вылечить кого угодно, сейчас она Толика починит.
Толик медленно тяжело вздохнул всем своим огромным телом, развернул к Лейли свою большую носатую голову и тихо сказал:
— Доктор Лея.
— Тоэльлиниэль, — кивнула она.
— Мне стоит опасаться за свою жизнь? — флегматично уточнил он, она подняла бровь:
— Десять лет опыта в отделении челюстно-лицевой хирургии.
— На лосях? — ещё более флегматично уточнил пациент, посмотрел ей в глаза, опустил голову и констатировал: — Не на лосях. На что я вообще надеялся...
— Я могу тебя просто похитить и спрятать.
— Это недостойно. И Улькины дети меня всё равно найдут.
— Резонно. Есть идеи?
— Я готов носить свои отжившие
