со всеми странностями выхода из тела, но это всегда вызывало у нее психический шок. Она ходила во сне с тринадцати лет, но ощущение пребывания в двух местах одновременно все еще дезориентировало, по крайней мере, в первые несколько секунд. Она была одновременно сновидцем и Доппельгангером — своим собственным двойником.
Спящая свернулась на боку и спала на дешевом выцветшем покрывале. Двойник с облегчением увидел, что на ней все еще новое дорогое красное платье, которое она приберегла для особого случая. Юбка платья слегка задралась до бедра. Ее вечерние босоножки на высоком каблуке валялись на полу рядом с кроватью.
Ожерелье, которое было на ней ранее вечером, исчезло.
— Не хорошо, — сказал Допп/Двойник на безмолвном языке снов.
— Знаю, — ответила сновидящая тем же беззвучным шепотом. — Его нужно найти.
— Это то, чем мы занимаемся — Находим вещи.
— Осторожнее с «мы», приятель. Помнишь, что недавно у «нас» диагностировали парапси-расстройство личности. Наша цель — попытаться сойти за нормальных.
— Грейди Барнетт — лживый обманщик. Мы не будем обращать внимания на его диагноз.
— Ага-ага. К стати, говоря о поиске вещей, давай постараемся сосредоточиться на этом.
— Верно.
Свет, проникавший сквозь жалюзи, был знакомого жутковатого зеленого цвета.
— Мы возле руин Мертвого города, — сказал Двойник. — Наверное, это лучше, чем застрять где-нибудь в пустыне.
— Точно. Главное — Мыслить позитивно.
Двойник осматривал полутемное помещение в поисках чего-то важного. Она ходила во сне, так что должна была быть причина. Для осознанного сна всегда была причина. Двойник смотрел на черную вечернюю сумочку, стоявшую на единственном стуле в комнате. Выглядело так, будто ее уронили прямо перед тем, как спящая рухнула на кровать.
— Мое ожерелье, — сказала сновидец. — Что с ним случилось?
— Проверь вечернюю сумочку, — сказал сновидцу Двойник. — Это важно. Ответ внутри.
— И. Это все, что у тебя есть для меня?
Впервые Двойник посмотрел на мужчину, стоящего у окна.
— Он тоже важен, — сказал Допп.
— Знаю.
На подоконнике сидел пыльный кролик. Как и мужчина, его внимание было сосредоточено на том, что происходило за окном.
Сновидец узнала пыльного кролика. Он был другом. В ее мире — он семья.
Человек был, по большей части, неизвестным фактором. Отпечатки его света снов были разбросаны по всей комнате: пол, оконные жалюзи, все, к чему он прикасался. Они мерцали сильной, контролируемой пара-энергией.
Его отпечатки также были на кровати рядом со спящей.
— Он спал рядом с тобой, — сказал Двойник. — Интересно.
— Вероятно, наркотики или пси-ожог. Других объяснений нет.
Мужчины плохо спали рядом со сновидящей. Те немногие смельчаки, которые пытались сделать это на протяжении многих лет, обычно просыпались от панических кошмаров. Когда сновидица спала, токи, исходящие от ее ауры, были настолько сильными, что оказывали тревожащее воздействие на любого, кто находился в непосредственной близости. Когда она ходила во сне, никто из тех, кто имел с ней физический контакт, не мог долго терпеть волны света снов. Это ограничивало личную жизнь.
Мужчина у окна сжимал в руке узкий предмет, похожий на коробку. Даже во сне сновидица понимала, что устройство было создано для человеческой руки. Это была не инопланетная технология. Больше похоже на пульт дистанционного управления.
— Оружие, — сказал Двойник.
— Угу, — сказала сновидец. Но она не помнила, откуда узнала об этом.
Словно подслушав их разговор, мужчина повернул голову и посмотрел на спящую на кровати. Двойника он не видел. Никто никогда ее не видел, что, конечно же, было одной из причин, почему сильные таланты Сносвета были обвешаны такими ярлыками, как «ранимая» и «нестабильная».
— Просыпайся, Ханна, — сказал мужчина. Голос был мрачным, мужским и в нем чувствовалось большое самообладание. Он соответствовал силе его ауры. — Нам нужно уходить. Почти рассвело. Мы должны исходить из предположения, что они ищут нас. Мы не знаем, сколько времени у нас есть, прежде чем они найдут это место.
— Элиас Копперсмит. Его звали Элиас Копперсмит.
Ее охватило облегчение. По крайней мере, он не был совершенно незнакомым человеком. Он был клиентом около двух месяцев. Вчера вечером он впервые посетил ее магазин «Взор». Если предположить, что вчера было на самом деле вчера. Сколько времени прошло?
Ладно, значит, она проснулась в номере дешевого мотеля с не совершенно незнакомым человеком.
— А это хорошие новости, — сказал Двойник. Она начала исчезать, возвращаясь обратно в физическое тело спящей.
— Подожди, — сказала сновидец. — У меня есть еще вопросы.
Но прогулка во сне закончилась.
На пару ударов сердца сновидец испытала обычный, но всегда нервирующий шок перехода.
А потом она проснулась.
Ханна Уэст глубоко вздохнула. По крайней мере, она не кричала оттого, что проснулась в незнакомом месте. Ей нравилось думать, что она хорошо контролирует свой талант, но бывали времена, когда она просыпалась в полупанике.
Она открыла глаза, пытаясь сориентироваться. Ее странствующий во сне Двойник был прав; сияющая кислотно-зеленая энергия в окнах подсказала ей, что они находятся недалеко от руин Мертвого города. Тот факт, что сияние угасало, также указывало на приближение рассвета. Естественное освещение зеленого кварца, который пришельцы использовали для строительства большинства своих городов и многих артефактов, было едва заметно при дневном свете.
Вирджил радостно пробормотал доброе утро и спрыгнул с подоконника. Он с грохотом приземлился на кровать и поспешил к ней.
Она медленно села и быстро обняла его. — И тебе доброе утро, приятель.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Элиас.
Она попыталась собрать факты, в которых была уверена. Она находилась в странной комнате с мужчиной, который, согласно следам Сносвета, спал рядом с ней на комковатом, жестком матрасе.
И ее ожерелье пропало.
Но был Вирджил, и он, похоже, одобрял Элиаса Копперсмита.
— Дезориентирована, — сказала она. — Я чувствую себя очень, очень дезориентированной. Я ничего не помню после того, как ты вчера вошел в мой магазин.
— Я тоже. Но у меня проскакивают вспышки воспоминаний, так что, надеюсь, эффект временный.
— Думаешь, нас накачали наркотиками?
Он покачал головой, его челюсть сжалась в мрачную линию. — Я не знаю. Но мы бежали от кого-то. Я это хорошо помню.
Она внимательно его осмотрела. Похоже он пальцами зачесал назад свои темные волосы убирая их с резко очерченного вдовьего пика. Его лицо состояло из жестких линий и углов и было покрыто утренней щетиной. Его глаза имели опасный оттенок янтаря.
На нем была футболка с круглым вырезом, дорогие сшитые на заказ темные брюки, которые были помяты ото сна, и пара недавно начищенных ботинок. Мятая белая классическая рубашка, галстук, были перекинуты через спинку стула, как и темно-серое пальто.
В ремень был вделан навигационный янтарь. Она была готова поспорить, что в каблуках ботинок спрятано
