— Возможно, и не бесполезны, — признала она и указала на тундру, которая тонкой полоской протянулась вдоль большей части северной границы империи; на востоке замерзшие земли расширялись и изгибались на юг, огибая северный предел страны. — Они обеспечивают Валорию естественной преградой на пути вторжения варваров. Тундра — неблагоприятная для военных действий территория, особенно сейчас, когда мы обороняем ее.
— Верно. Но у тундры для нас была и другая ценность, та, которую на карте не увидишь. Это государственная тайна, Кестрел. Я верю, что ты сохранишь ее.
— Конечно.
Она не могла не ощутить возбуждение от любопытства, а также счастье, что отец доверяет ей, хоть она и знала, что именно на эти чувства он и рассчитывал.
— Задолго до вторжения мы отправили в тундру шпионов. Мы поступаем так с каждой территорией, которую желаем заполучить; в этом тундра не стала исключением. Однако необычным было то, что разведчики обнаружили там: полезные ископаемые. Немного серебра, которое помогает нам финансировать наши завоевания. Но что более важно — огромные запасы серы, ключевого ингредиента при изготовлении черного пороха.
Он улыбнулся, когда увидел, как расширились ее глаза. Затем детально описал подготовку к вторжению, основные стычки и то, как тундра была завоевана генералом Дараном, который увидел потенциал в отце Кестрел, молодом офицере, и обучил его тропам войны.
Когда ее отец закончил, Кестрел прикоснулась к изображению Геранского полуострова.
— Расскажи мне о Геранской войне.
— Мы возжелали заполучить эти земли задолго до того, как я завоевал их. Как только я сделал это, валорианские переселенцы с жадностью набросились на добычу. Десятилетиями геранцы хвастали богатствами своей страны, ее товарами, красотой, плодородной почвой — ее совершенством, чему также способствовало то, что государство находилось практически на острове. — Генерал пальцем обвел на карте полуостров, который почти со всех сторон был окружен южным морем, кроме одного места, где от остальной части континента страну отделял горный хребет. — Геранцы считали нас не более чем неразумными кровожадными варварами. Их любви к нам хватало, чтобы посылать к нашим землям торговые корабли с предметами роскоши. Казалось, они не подозревали, что алебастровая посуда или мешочек пряностей могут стать соблазном для императора.
Хоть Кестрел и знала большую часть этого, но ей казалось, что известное ей было грубой скульптурой, а слова отца, подобно ударам острого зубила, высекали в мраморе детали, чтобы перед Кестрел открылась истинная форма, спрятанная в камне.
— Геранцы верили, что они неприкосновенны, — продолжил генерал. — Они были почти правы. Они овладели морем. Их флот был куда сильнее нашего, как по части оснащения, так и навыков. Даже если бы наш флот мог сравниться с их, море было против нас.
— Зеленые бури, — произнесла Кестрел. Приближался сезон штормов. Он продлится до весны, бури будут появляться из ниоткуда посреди морских путей и обрушиваться на берега, придавая небесам зловещий зеленый оттенок.
— Вторжение с моря было самоубийством. По суше — невозможно. Не существовало способа провести армию через горы. Была одна тропа, но столь узкая, что войскам пришлось бы протискиваться сквозь нее практически колонной по одному, и медленно, так что геранцам не составило бы труда уничтожить нас всех до последнего солдата.
Кестрел знала, что сделал ее отец, но только сейчас кое-что поняла.
— Ты использовал весь черный порох, добытый после завоевания тундры.
— Да. Мы начинили им горы и пробили себе дорогу, расширив тропу так, что армия смогла пронестись по ней к своей победе. Геранцы не были готовы к вторжению по суше. Их сила заключалась в море.
А их ошибкой стала ранняя капитуляция. Разумеется, когда я занял город, им больше ничего не оставалось. Тем не менее у них все еще был флот: почти сотня быстрых кораблей с пушками. Сомневаюсь, что они смогли бы отбить город. В конце концов морякам пришлось бы спуститься на сушу; их численность была меньше нашей, они бы не выстояли против кавалерии. Но их корабли могли бы потрепать нас. Досаждать нам пиратскими нападениями. Они могли бы привести войну в валорианские воды и использовать эту угрозу, чтобы договориться о более выгодных для себя условиях капитуляции. Но я держал город, его жителей и имел репутацию.
Кестрел отвернулась. Она сняла с полки томик геранской поэзии и пролистала его. Отец больше не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен в прошлое.
— Итак, они сдались, — продолжил он. — Предпочли жизнь в рабстве, нежели смерть. Они отдали нам свои корабли, и с ними наш флот стал сильнейшим в известном мире. Сейчас каждый валорианский солдат хорошо умеет управлять морским судном. Я позаботился, чтобы ты тоже этому научилась.
Кестрел нашла строки, которые искала. Начало песни о путешествии к волшебным островам, где время не имело значения. Призыв к морякам вывести корабль в открытые воды. «Перенесли на волны судно, — прочитала она, — к соленому сердцу морей».
— Существует много причин нашей победы, — сказал генерал. — И я объясню их тебе. Но главная причина проста. Они были слабы. Мы — нет.
Он забрал у нее книгу и закрыл ее.
***
Ее встречи с генералом не были частыми. Он был занят, и Кестрел радовалась этому. Их разговоры нередко заставляли ее метаться между восхищением и отвращением.
Все больше листьев опадало с деревьев. Летнее тепло улетучивалось из воздуха. Кестрел едва замечала это. Она не покидала виллу, обнаружив, что за роялем может забыть почти про все из рассказанного ей отцом. Теперь, когда ей было это позволено, она играла едва ли не каждую свободную минуту. Благодаря музыке, ей казалось, что она держит в руках лампу, которая отбрасывает свет вокруг нее, и, хоть она знает, что в темноте есть люди и обязательства, она не видит их. Пламя эмоций, которые она испытывала за роялем, одаривало ее блаженной слепотой.
Так было до того дня, когда она нашла кое-что в музыкальной комнате. Небольшую карточку из слоновой кости, которая балансировала на средней клавише рояля. Лицевая сторона «Клыка и Жала» была повернула вниз, вверх глядела рубашка.
Карточка подмигивала ей, будто вопрос. Или приглашение.
— Я начал думать, что ты не станешь играть с кем-то, кого не можешь победить, — сказал Арин.
Кестрел подняла глаза от рояля и увидела его стоящим у дверей, которые она оставила открытыми. Затем она перевела взгляд на колоду карточек «Клыка и Жала», лежавшую на столике у выхода в сад.
