Другой солдат поднимает свою винтовку и бьет маму в лицо с противным чмокающим звуком.
— НЕТ! — я пинаю парня, держащего меня за руки.
Но прежде, чем он падает на землю, прежде чем я могу освободиться, трое других парней прыгают на меня. Они прижимают меня к земле как опытные бандиты, прежде чем я получаю шанс устоять.
Мама вскидывает вверх руки, чтобы закрыться от еще одного удара прикладом винтовки.
Моя сестра продолжает борьбу, но теперь в ней паника и ярость. Она визжит, запрокинув лицо к небу, словно молит Небеса прийти к ней на помощь.
— Заткните ее, заткните же ее! — раздается чей-то громкий шепот.
— Не стрелять! — громким шепотом отдает приказ Сэнджай. — Она нужна нам живой для изучения.
Он бросает на меня быстрый виноватый взгляд. Я не знаю, злиться мне или быть благодарной.
Я должна помочь моей семье. Мой мозг вопит об оружии, но что я могу сделать? Лежать здесь, пока они пытают мою младшую сестренку и мать?
Трое мужчин по-прежнему прижимают меня к земле. Один держит мои руки за головой, другой вцепился в мои лодыжки, третий сидит на животе. Похоже, меня недооценивают. Так тому и быть.
Я хватаю за запястья парня, держащего мои руки, используя его в качестве рычага.
Я выкручиваю и напрягаю ноги, брыкаюсь и пинаю того, кто держит мои лодыжки. Это трудно для кого бы то ни было, большого или маленького, соотнести силу удара с захватом рук.
Затем, я подтягиваю свободную ногу и со всей силы бью его в лицо.
Освободив ноги, я изворачиваюсь и обвиваю ногами шею парня, сидевшего на мне.
Я тяну ноги к земле, опрокидывая его назад. Я выдергиваю ногу из-под него и наношу удар по его открытой промежности.
Я ударяю его настолько сильно, что он отползает от меня по траве, задыхаясь от собственного крика. От него можно не ожидать проблем какое-то время.
К тому времени парень, держащий меня за запястья, стал ослаблять хватку, пытаясь уйти. Если бы я думала, что он отпустит меня и позволит мне остаться, то я бы с радостью дала ему уйти.
Но есть слишком большая вероятность того, что он задумается о борьбе со мной, пока я внизу. Парни иногда идут на это, особенно когда дело касается проигрывания маленькой женщине. Они приписывают это к удаче или чему-то такому.
Моя хватка на нем тверда. Используя его, как рычаг, я кручу и вращаю бедрами, как делала бы это при беге по стене, только сейчас я использую эти движения, лежа на земле.
Я раскачиваю свою ногу, опираясь на бедро, и бью парня по голове.
Бьюсь об заклад, он и не думал, что я могу двигаться.
Я подпрыгиваю вверх, оглядываясь вокруг и готовясь к новому нападению.
Моя мама лежит на земле, дергая на себя солдата с винтовкой. Она дергает ствол до тех пор, пока он не указывает прямо на нее. Она либо не понимает, что ему нужно всего лишь нажать на курок, чтобы убить ее, либо ее это не волнует.
Моя сестра кричит в небо, словно какой-то монстр. Все они думают, что она им и является. Вены на ее шее и лбу вздуваются так, что, кажется, будто они вот-вот разорвутся.
Двое из тех мужчин, что держали ее веревки, лежат теперь на земле. Я наблюдаю за тем, как падает третий.
Я бросаюсь к маме, надеясь на то, что успею что-нибудь предпринять прежде, чем винтовка выстрелит.
К счастью, этот солдат — обычный ополченец, молодой и неопытный. Надеюсь, он еще ни в кого не стрелял и не хочет, чтобы отчаявшаяся мать стала его первой жертвой.
Мы все бездумно смотрим вверх.
Затем, я осознаю, что с неба идет непонятное гудение, такое низкое, что практически на границе слышимости.
И оно нарастает.
Сквозь просвет между деревьями, я вижу темное пятно на сумеречном небе. Оно приближается с пугающей быстротой.
Низкое гудение ощущается скорее в костях, чем воспринимается на слух. Этот зловещий звук, такой знакомый на первый взгляд, в нем словно слились все подсознательные страхи.
Прежде, чем я распознаю его, люди поворачиваются и бегут.
Никто не кричит, не окликает друг друга. Люди просто молча и отчаянно бегут.
Паника заразительна. Человек, держащий мою маму, отпускает ее и присоединяется к всеобщему бегству. Почти тотчас парни, удерживающие мою сестру, швыряют веревки и бросаются бежать.
Пейдж замерла, уставившись в небо как зачарованная.
— Беги, — отчаянно кричу я. Это выводит ее из оцепенения.
Моя сестра поворачивается и бежит в противоположную от лагеря Сопротивления сторону. Она несется вглубь рощи, веревки вьются за ней по грязи, как скользящие тенями змеи.
Мама бросает на меня взгляд. Кровь сочится из пореза возле глаза. Даже в неверном свете сумерек я вижу, как наливается синяк.
Коротко поколебавшись, мать кидается вдогонку за моей сестрой под деревья
Я стою, замерев, пока гудящий звук становится все громче. Должна ли я следовать за ними или бежать назад в безопасный лагерь?
Решение приходит ко мне, когда темное облако приближается настолько, что можно различить отдельные формы среди массы темноты.
Крылатые люди со скорпионьими хвостами.
Дюжина их затеняет небеса. Они снижаются.
Должно быть, вне обители была еще одна или несколько партий.
Я бегу.
Я улепетываю от них к школе, как все остальные. Я последняя, и представляю собой легкую мишень.
Скорпион устремляется вниз и приземляется прямо передо мной.
В отличие от тех тварей, что я видела в обители, этот полностью сформирован. Лохматый, с львиными клыками, но его руки и ноги почти человеческие, за исключением слишком развитой мускулатуры. Его тело, на первый взгляд, человеческое, но живот, грудь и пресс похожи на сочленения кузнечика.
Зубы так велики, что чудовище не может закрыть рот и с губ стекает слюна. Оно рычит на меня и вздымает свой толстый скорпионий хвост над головой.
Страх захлестывает меня с небывалой силой.
Я снова переживаю атаку скорпиона в обители. Моя шея становится сверхчувствительной, каждую секунду я ожидаю, что ядовитое жало вонзится в нее.
Еще один скорпион приземляется рядом со мной. Этот обнажает зубы-иголки, издавая шипение.
Я в ловушке.
Я срываю игрушечного медведя и обнажаю меч. Он чувствует себя в моих руках более уверенно. Это все, на что я могу рассчитывать.
Палят выстрелы, но в основном ночь наполнена громогласным ревом крыльев и пронзительными воплями людей.
Мне едва хватает времени принять стойку, которую я отрабатывала во сне. Монстр нападает на меня.
Я наклоняю клинок под углом сорок пять градусов, намереваясь рубануть в основание шеи, где та граничит с плечом. Вместо этого срезаю жало с хвоста, метнувшегося ко мне.
