А вот и слабая искорка, но он хотел не этого. Ему нужно было пламя.
− В этом нет ничего предопределенного. Просто некоторые люди генетически совместимы с перевертышами. Это обычное ДНК, а не слияние душ.
Некоторые человеческие женщины могли выносить гибрида перевертыша, некоторые нет. Наука.
Однако женщины вроде нее встречались все реже день ото дня. Быть может, поэтому Лайл и напал на нее? Возможно, он думал, что парой была мать Кайлы, но затем обнаружил, что в доме его поджидала гораздо более легкая добыча.
− Он не убьет тебя, - уверенно заявил Гейдж.
Он обнял ее сильнее, и его пальцы впились в ее кожу. Мягкую, хрупкую. Человеческую.
− Он не получит такого шанса, - отрезала Кайла, и хотя ее глаза блестели от слез, голос рвал на части не хуже когтей перевертыша.
«То, что нужно».
− Я сначала вырву его сердце, а затем запихну его ублюдку прямо в глотку, - Кайла глянула на него своими необыкновенными глазами, и Гейдж увидел в них ярость, силу и жажду мести.
«Ах... а вот и преисподняя».
Именно эту женщину он хотел.
− Только, если сначала изобьешь меня до полусмерти, чтобы я не смог до него добраться, - шутливо ответил Гейдж. − А теперь, милая, нам самое время выбираться отсюда, - он посмотрел в направлении двери и знал, что Кайла сделала то же самое.
Потому что хоть Лайл и не сможет осуществить свою угрозу и убить Кайлу, он вполне способен причинить ей вред.
«Костьми лягу, но не допущу этого».
Или он просто убьет ее брата, и тогда она сломается. Гейдж не позволит сломать ее. Ни за что!
В паранормальных кругах о волках ходило немало слухов. Из всех сверхъестественных существ, волки-перевертыши были наиболее нестабильны, и все время находились на грани, балансируя на лезвии ножа под названием ”безумие”. Если они не находились под опекой сильной стаи, их животные инстинкты могли взять верх, что приводило к ужасающим последствиям.
Волкам не полагалось жить в одиночку. Но Лайл жил, и из того, что Гейдж увидел, он однозначно был безумен. Его нужно убить, и чем скорее это произойдет, тем лучше будет для всех.
* * *
Лайл медленно шел по узкому коридору, направляясь в свой кабинет. Он даже не оглянулся на монитор камеры, вмонтированный в стену рядом с дверью, в которой находились эти двое. А зачем?
Теперь Кайла знала правду о нем. Боже, как он устал постоянно скрывать свою сущность, пряча зверя глубоко внутри.
Охотник, прошедший мимо, склонил голову перед Лайлом, и он с силой сжал зубы. Как они все достали его, долбанные приматы.
Годы... годы он провел в качестве цепного пса Дяди Сэма и был сучкой федерального правительства. Поначалу он охотился в одиночку, но это было опасно. Тьма накрывала его с головой. Так много тьмы. Так много крови.
− Сэр.
Еще один охотник проскользнул мимо него. Этот придурок даже отдал ему честь. Новый рекрут, присланный из походного лагеря на Юге.
«Разве так выглядят чертовы военные?»
Лайл завернул за угол и вошел в свой кабинет. Он хлопнул дверью и осознал, что его руки дрожат. Волк внутри него слишком долго был взаперти. Он подавлял своего зверя слишком долго. Ему нужно охотиться, нужно убивать, а не сидеть в этой вонючей дыре где-то под землей на лаве запасных, пока там льется кровь. Ему слишком нравилась кровь, чтобы отсиживать свою задницу. Ему нравилось убивать. Нравилось это ощущение, когда плоть под его когтями рвется, словно хлопок, а все вокруг заливает теплая алая жидкость.
А крики... О, это симфония для его ушей. Мать Кайлы кричала. Так мило. Она кричала и молила, впрочем, как и сама Кайла. Зверь обожал их крики. Он хотел выпотрошить Кайлу и уже взмахнул когтями. Той ночью он был ведом лишь слепой яростью и жаждой крови, пока не уловил сладкий аромат пряности в воздухе. Пока зверь не осознал, что Кайла Кинкейд не просто добыча, а нечто большее, нечто гораздо более ценное.
Зверь успокоился и позволил мужчине взять вверх. Позволил прекратить резню. Конечно, было уже поздно: ее родители были мертвы, брат едва дышал, захлебываясь собственной кровью, а Кайла... была в ужасе.
Лайл устроился за своим столом, сев на массивный деревянный стул, обитый черной кожей. Затем он уставился на когти, что прорезались из его пальцев. Еще один промах. Он слишком много их допустил в последнее время. Если он не будет осторожен, охотники, все до единого, узнают правду о нем.
Лайл сжал руки в кулаки, и его когти впились прямо в кожу. Зверь хотел наружу, хотел крови, хотел убивать.
Мужчина внутри него устал бороться со зверем. Лайл знал, что был... другим. Слишком диким, слишком сложным и неконтролируемым, слишком опасным. Он всегда знал это, но пытался направить эту жажду крови, использовать ее правильно. Поэтому охотился на свой собственный вид и выслеживал смертоносных паранормалов. Но их было недостаточно. Иногда невинная кровь на вкус была просто слаще.
Его зубы удлинились, а кости начали трещать, посылая первую волну боли в его тело. Нет, нет, он не может измениться сейчас. Ему нужно продержаться еще немного. У него еще есть работа - стая, которую нужно убрать.
Волки из Лас-Вегаса думали, что они такие умные. Объединились и стали сильнее? Не рискуют сознанием, когда в стае?
Стая - это сила. Тупая волчья мантра, которую родители вдалбливали ему в голову давным-давно... до того, как были убиты правительством. Тем самым правительством, которое приняло Лайла в свои ряды и сделало из него монстра, которым он и является по праву рождения.
Стая - это жизнь.
«Гейдж нес ту же хрень?»
Кровь капала с его руки прямо на джинсы. Лайл едва чувствовал боль в ладонях. Он почти любил это ощущение, когда когти вонзаются в его плоть.
«Почти?»
Лайл зло улыбнулся. Возможно, если бы у него была стая, все сложилось бы по-другому. Может, он бы и смог контролировать своего зверя, а может и нет.
Но волки в Вегасе, черт возьми, ничем не лучше его. Никакие они, мать их, не особенные. Если ему приходиться сталкиваться с яростью зверя в одиночку - день за днем - то им тоже придется встретиться с этим лицом к лицу.
Они все должны узнать, каково это - чувствовать, когда рассудок уплывает в небытие, растворяясь момент за моментом до тех пор, пока не остается ничего, кроме всепоглощающей лютой ненависти и безудержной ярости, инстинкта безжалостного убийцы и ужаса смерти, что он несет в себе.
Они все обязаны познать это на собственной шкуре, а он удостоверится в том, что так оно и будет.
Лайл собрался вырезать ту чертову стаю на корню, не оставив от нее камня на камне, даже если для этого придется пожертвовать каждым охотником в его команде.
