Если он думает, что меня сломают угрозы или медикаменты, он ошибается. И я всажу ему нож в спину в тот момент, когда он меньше всего будет этого ожидать.
Он с такой легкостью сделал мне больно. Он мог не наказывать меня так сильно, раз я ему небезразлична. Теперь я уверена — если надо будет, он меня пристрелит, и спокойно это переживет, развеяв свои чувства.
Я ступила назад заплетающимися ногами и потеряла равновесие у кровати. Успокоительное усилило притяжение к земле. Бас поймал меня, не давая упасть на пол, и уложил на кровать.
— Поспи до обеда. Я выгуляю кота.
Веки наливались свинцом. Я прикрыла глаза, притворяясь, что стремительно уплываю в сон. Бас сидел на кровати рядом. Зачем? Больше в комнате негде сесть? Он несколько раз поправил мне волосы осторожными движениями, подоткнул одеяло. Я бы сказала ему, чтобы оставил меня в покое, но это окончательно разбросает нас по разные стороны баррикад.
— И какое же наказание… — зашевелила я непослушным вялым языком, — вы бы уготовили своей жене?
— Никакого.
Мои глаза вмиг распахнулись. Даже сонливость отступила. Бас сидел у меня в ногах, все еще без рубашки.
— Жена — это ведь не моя подчиненная. Я бы в первую очередь поговорил с ней, выяснил мотивы, мы бы с ней пришли к какому-то выводу, компромиссу. Хотя по итогу я бы все же достал что-то из своего арсенала мучительных удовольствий.
От его ухмылки у меня кровь прилила к щекам. В серых глазах сгустилась порочная тьма.
— Решила передумать?
В моем положении выбирать особо не приходится. Так что я просто кивнула.
Глава 11
Себастьян
Иногда мне было трудно отвести от нее взгляд. Я не насыщался ее красотой. Чем больше смотрел, тем больше хотелось. Она не мисс мира, ее черты не идеальны, не вписываются в стандарт, к которому тянутся любительницы салонов красоты, оттого становятся похожи на кукол с одного завода.
Ее красота — это мощный свет изнутри. Свет индивидуальности, личности. Он сверкает в ее пытливом, выразительном взгляде. Он переливается золотом на ее шикарных, длинных волосах. Он подчеркивает изящные изгибы ее тела, которые нестерпимо хочется повторить рукой.
Он меня ослепил. Я идеально помню тот день, месяц назад, когда Афина крикнула из гостиной:
— Бас! Слышишь? Мы тут такое увидели! Давай сюда! — Через секунду она была возле меня, собираясь помочь добраться, но я уже сам катил колеса инвалидного кресла с кухни.
Кальвин совсем недавно сделал очередную операцию, пытаясь правильно собрать мои кости. Я сбился со счета, сколько раз он резал меня. Но в этот раз он уверял, что все получилось, и скоро я встану на ноги.
Промежуток времени между тем, как я ощутил волну взрыва, и тем, как очнулся голым, обугленным телом в овраге, не сохранился в памяти. Возможно, я пробыл в отключке или полубреде. Но, если судить по последствиям, я выпрыгнул из горящего вертолета, раздробил при приземлении стопы в крошево, переломал ноги, огонь сжег на мне всю одежду. Благодаря регенерации дара, все срослось, но… Дар неидеален. При катастрофических повреждениях соединяет ткани наспех, чтобы не допустить смерти ресемитора, и часто делает это неверно.
Кальвин, мой старый друг и потрясающий хирург, раньше много раз менял мне внешность, а последние два года пытался вернуть меня к нормальной жизни.
Мне осточертело быть слабым. Я отталкивал лишнюю помощь и сам, опираясь руками, пересел из инвалидного кресла на диван.
Ник с Афиной смотрели что-то по ящику. В преддверии Нового года там показывали кучу чепухи. Я же почти все время тратил на вывод своих денег в офшоры, покупал акции, здания под сдачу в аренду, вкладывался в стартапы, следил за мировыми новостями — словом, приумножал капиталы. И детскую передачку воспринял без энтузиазма, пока камера не показала девушку в блестящем костюме.
Она сидела с королевской осанкой, ее золотые волосы волнами спускались до поясницы, а рядом на диване лежал дикий зверь, которого она с улыбкой поглаживала. Когда она успела так вырасти? Когда она успела превратиться из малышки в сногсшибательную красавицу? Казалось, совсем недавно я выкручивал руки мелким соплякам, которые дергали ее за косу. Совсем недавно горевал, что не уследил, когда она получила ожоги. Совсем недавно клялся старику, что присмотрю за его дочерью. Совсем недавно, а уже прошло семь лет.
— Значит, вы с детства выступали в цирке? — спросила ведущая.
— Да, — кивнула Диана, и я заслушался ее ласковым голосом. — Сначала исполняла трюки на высоте, потом танцевала с огнем. Сейчас появляюсь в родном цирке несколько раз в год на особо крупных представлениях, чтобы выступить с Мурёнышем.
— Этот зверь живет с ней в доме. Прикинь, как кот! Хочу тоже себе пуму… — Афина капризно поджала губы и забралась с ногами на диван.
Не так просто жить с диким животным, как может показаться. Я восхищался бесстрашием Дианы. Она относилась к коту так, будто у него никогда в мыслях не было ее укусить. Она любила его всем сердцем и воспитывала так, будто он — самое умное существо на планете.
Я помню день, когда она в слезах умоляла отца забрать больного котенка домой. Он бы не согласился, если бы я не помог. Почему отец никогда не реагировал на слезы Дианы и был с ней неоправданно строг? Не потому ли, что подозревал: Диана — ему не родная дочь?
Я же всегда испытывал физическую боль, стоило ей разрыдаться.
Я столько помнил о ней. Но для нее я незнакомец, чужой человек. Поэтому мне ничего не удается? Мы с ней на разных временных промежутках. Между нами семь лет.
Именно столько лет назад старик положил передо мной фотографию золотоволосой девчонки и заявил, что это его дочь. Дочь, которая никогда его не видела. Но он считал, что имеет полное право распоряжаться ее жизнью.
Я должен был по его указанию присматривать за ней. На троне Императора редко появлялось свободное время, и я много пропустил из ее жизни.
Я должен был два года назад, едва ей исполнилось восемнадцать, привезти ее в Апексориум и снабдить даром. Потом она бы отучилась в Школе Искусств Изображения Реальности. Потом я помог бы ей продвинуться по карьерной лестнице в Апексориуме и начал бы ухаживать за ней. Но смерть старика, поиски украденной древней книги, взрыв — испортили мои планы. Я лишился трона и собирался выполнить обещанное, когда все верну.
Есть одна причина, почему ждать нельзя.
Тот, кто сейчас сидит на моем троне, — самозванец — уже ищет человека, к которому якобы перелетел мой дар после смерти. Загвоздка в том, что я жив. И как только самозванец узнает об этом — будет искать способ меня убить, чтобы отобрать себе сильнейший дар, чтобы я его не победил в честном сражении. Будет искать способ меня шантажировать — он явно перевернул вверх дном мои вещи и нашел фото Дианы.
— Выступала с огнем? — я почесал отросшую щетину. Совсем зарос. — Должна не испугаться меня.
— Что? Ты о чем? — удивилась Афина.
— Мне не помешала бы временная девушка. Ты будешь пилотировать самолет, потом отсыпаться после полета, а с Командирами…
— Так и скажи, что я тебе надоела! — пнула меня в бок подруга.
— Афина, брось. — Я приобнял ее за плечи и прижал к себе. — Ты не можешь мне надоесть. Но лучше бы нам не представать перед Командирами, как пара, если мы не собираемся жениться.
Афина была для меня почти как младшая сестра. И секс с ней был таким… домашним, хорошим, но без огонька. Чувств между нами особых никогда не было. Афине нравились более безбашенные парни, мне — более милые девушки. Мы могли бы соединить дары, пройти ритуал, который усиливает чувства и сохраняет их до самой смерти, но я был против.
Та, к которой я должен был бы относиться как к младшей сестре, вызывала совсем другие чувства. Я хранил для нее ритуал? Нет, немного пугало, что может сделать ритуал с моими чувствами. Что будет, если я ее максимально сильно полюблю? Затрахаю до смерти, задушу от прилива нежности или искусаю в кровь ее тело, потому что оно будет казаться мне еще вкуснее? Или сам сдохну, пытаясь сдержать все внутри и не поранить ее о свою похоть?
