— Иди ты, — я оттолкнулась от перил.
Он поймал меня за локоть и развернул к себе. Я не успела вырваться, он сжал мои руки выше локтей, удерживая меня на месте.
— Насколько глубока твоя жажда справедливости? — проурчал он.
— Недостаточно глубока, или я уже распорола бы тебя, — я вырывалась из его хватки. — Отпусти меня.
— А скалолаз? Тот, чья грудная клетка была вскрыта, а органы съедены?
Я скривила губы.
— Моя жажда справедливости не касается идиотов, которые рискуют собой.
— Даже невинных идиотов, которые не знают о фейри? — он впился в меня взглядом. — А твои родители, которые не были идиотами, а умерли так же?
Я напряглась.
— Это было в отчете МП, — мрачно продолжил он. — Это необычный стиль убийства. Многие фейри или съедают мясо — все мясо — или поглощают энергию жертвы, а не тело. Я не собирался говорить тебе подробности смерти твоих родителей, но их мог убить тот же фейри, что и этого скалолаза.
Фейри, который убил моих родителей, раскрыл их грудные клетки и поглотил их органы? И этот фейри еще был там и убивал?
Я опустила ладони на грудь Зака и толкнула. Он позволил мне создать брешь между нами, но не отпустил меня.
— Уверена, — тихо и напряженно спросил он, — что ты хочешь быть бессильной ведьмой?
Его слова дрожали во мне, сплетаясь с дикой энергией реки внизу. Как и десять лет назад, когда он знал, что я имела в виду, когда спрашивала, думал ли он убить «их», я знала, о чем он спрашивал меня.
Хотела ли я быть бессильной ведьмой?
Или я хотела убить фейри, который убил моих родителей?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Тут ничего, — я расхаживала по камням, проверила координаты на телефоне. Это было нужное место.
Тут умерли мои родители.
На земле были слабые следы, что когда-то тут была тропа, но природа захватила ее. Мы добирались до этого места два часа, и хоть я была в отличной форме, путь по неровной земле вызвал боль в моих ногах.
Деревья возвышались вокруг меня, горный склон поднимался бесконечно на востоке. В этом месте не было ничего необычного — ни уникально сложенных камней, ни перемен в пейзаже, ни даже ручья, где родители могли бы остановиться отдохнуть. Просто старый лес, почти невидимая тропа, которой не пользовались лет десять, и земля, покрытая коричневой хвоей, мягким зеленым мхом, пушистым папоротником и гниющими стволами павших древних деревьев.
Странно, но я не ощущала фейри. По пути я замечала фейри каждые пару минут: мелькали пикси, едва заметные; олени с белыми рогами ходили небольшими стадами; а еще были хорошо замаскированные лесные духи, тела в ветках и листьях было сложно заметить, несколько коренастых хобов; брауни поменьше и много других фейри, которых я не знала, от зверей с глазами-кристаллами до странных существ, каких я никогда не видела.
Хоть они смотрели на нас, никто не приблизился. Может, они не любили нападать на друидов, может, не хотели связываться с Лаллакай. В общем, хоть на нас смотрели по пути, это место было без фейри, что было зловеще.
Я обошла еще круг, белая сойка пролетела сквозь ветки на тихих крыльях.
Что обнаружили? — спросил Рикр, опускаясь на ветку в паре футов надо мной.
— Ничего, — раздраженно ответила я.
Я не была удивлена. Мои родители умерли восемнадцать лет назад — и я в сотый раз задумалась, почему притащила нас сюда. Я ожидала найти алтарь фейри, где их жестоко принесли в жертву?
Я огляделась, пытаясь представить сцену. Мои родители ощутили приближающуюся атаку? А Элланира, напарница моей мамы? Они бились, или нападение было внезапным? Где они пали? Где их кровь пропитала землю?
Мысли становились все темнее, страшнее, и я впилась ладонью в глаз, чтобы отогнать их.
Рикр опустился на мое плечо.
Ты ищешь связь с чем-то потерянным, голубка. В таком желании нет ничего постыдного.
— Но нет и логики.
Земля помнит всю жизнь, что ее касается. Тысячи жизней оставили тысячи следов на этом месте, включая твоих родителей.
— Но как мне понять, где их следы?
Прошло много времени, это невозможно, — он посмотрел на меня бледным глазом. — Но это не важно. Тебе нужно знать, что они касались этого места. Это связь, которую ты ищешь.
Я села на корточки, опустила пальцы на землю, энергия леса потекла через меня. Мои родители тоже ощущали эту энергию. Они прошли тут, умерли тут. Я ощущала себя немного ближе к ним, хотя пропасть между нами была шире галактики.
Мышцы бедер ныли, напоминая, как они устали, и я села на попу. Рикр слетел на мох и стал хорьком. Похоже, в последнее время он предпочитал мелкие облики.
Я погладила его голову пальцем.
— Почему ты не используешь свой истинный облик? Тебе уже не нужно его скрывать.
Он отодвинулся от моей ладони и сел на задние лапки.
По той же причине, по какой не принимал тот облик семь лет. Я не хочу, чтобы мой вид меня уловил.
— Ты скрываешься от других фейри?
С неутомимой преданностью, — он прижал уши. — Так было. Но, стараясь скрыться, я глубоко сковал свою силу, и даже ради твоей безопасности я не передумал. Только когда тот гадкий келпи одолел меня, и ты одна пошла бросать вызов Дюллахану, я понял свое неразумное упрямство.
Я хотела бы, чтобы у него было человеческое лицо, чтобы было проще понять его тон.
— И после этого ты «расковал» свою силу?
Да, — он встряхнулся, короткая шерсть опустилась на его спине. — И Лаллакай за миг уловила перемену во мне и придумала засаду.
Она заставила этим Рикра раскрыть свою истинную силу.
— Теперь она знает, но ты еще прячешься от других фейри? — спросила я.
Я пытаюсь, но уже не так эффективно. Я не осмеливаюсь сковать силу полностью снова, когда Ночная Орлица так близко и голодна.
— Голодна?
Даже в облике хорька он посмотрел так, словно приподнял бровь.
Хочет добавить второго друида в свой зверинец.
Я фыркнула.
— Будто такое случится.
— Нет?
Урчащий голос донесся из-за деревьев, Лаллакай вышла оттуда, покачивая бедрами с каждым соблазнительным шагом. Я встала, она шла ко мне, сжимая длинными тонкими пальцами полевые цветы.
Она взглянула презрительно на Рикра, который едва доставал ей до лодыжки в нынешнем облике. Она впилась взглядом в меня.
— Ты предпочтешь трусливого фейри со сломанной силой из верности? Где была его верность, когда он пил тебя, как дрогр у твоего горла?
— Зачем мне выбирать тебя? — я оскалилась. — Даже Зак не доверяет тебе.
Она крутила цветы, радуясь моему ответу.
— Он поклялся жизнью мне в обмен на мою помощь убить его наставника. Разве это не доверие?
Мои глаза расширились. Она помогла Заку убить Аконита?
— Он может бунтовать, как мужчина с сильной волей, — продолжила она, чувственно воркуя, — но когда нужда подавляет его гордость, он обращается ко мне.
Мою грудь сдавило от двойного значения ее слов.
— Я — его госпожа и его воин, и я буду такой до конца его жизни, — ее язык скользнул между ее губ, проехал по нежной красной коже. — И я подумываю сделать тебя вторым супругом, но пока еще не уверена, что ты стоишь проблем.
