Что на меня нашло? Я обычно не такая! Обычно я спокойна и контролирую ситуацию, и меня нелегко смутить. Обычно мне плевать, что обо мне думают, тем более глупый мужчина, да еще человек! Обычно я — независимая Ева, которой никто не нужен. Ну, может, кроме Венди.
Том пробирается на кухню и лает на меня, вырывая меня из мыслей. Я глажу его по голове, а затем встаю и направляюсь в свою спальню. Сейчас я одета в спортивные штаны и футболку. Я хочу одеться во что — то более красивое, но не слишком.
Еще на Корсике, когда был брачный период, незамужним самкам не полагалось искать самцов. Но, конечно, некоторые из них это делали. Я не была одной из них, будучи воспитанной леди, но я была свидетельницей тех, кто это делал. Они втыкали жемчуг и ракушки в волосы и покачивались на хвостах, чтобы сделать их ярче и красочнее. И то, как они прихорашивались рядом с русалами, всегда интересовало меня, потому что это было похоже на отдельный язык.
Люди, вероятно, делают что — то подобное. Я видела по телевизору женщин, накрашенных косметикой и в блестящей одежде, щеголяющих собой рядом с мужчинами, которые им интересны. Я не хочу изо всех сил стараться казаться привлекательной, особенно если Сойера я не привлекаю, может, он женат и не ищет себе другую жену. Мгновенно я расстроилась, когда вспомнила, как Венди говорила мне, что человеческие мужчины берут только одну жену. Хм, может Сойер другой?
В любом случае, я хочу хорошо выглядеть и посмотреть, как он отреагирует.
В конце концов, я выбираю платье цвета мелководья в солнечном свете, блестящее, сине — зеленое. Оно свободно ниспадает с моих обнаженных плеч и стягивается вокруг талии, расширяясь, а подол ниспадает до середины бедра.
Мои волосы были собраны в пучок, и когда я их распускаю, они падают свободными волнами на обнаженные плечи. Одевшись, я смотрюсь в зеркало и достаю несколько косметических средств, которые Венди помогла мне выбрать в универмаге. Она научила меня наносить тональный крем и румяна, что я и делаю в первую очередь. Затем я наношу небольшое количество жемчужно — белых переливающихся теней на веки и укладываю брови, а затем закрепляю их гелем для бровей. Я подвожу глаза, а затем размываю линию кончиком карандаша, наношу несколько слоев туши. Я все еще не совсем привыкла к макияжу глаз, и от средств у меня слезятся глаза, но Венди говорит, что мне нужно привыкнуть к этому, потому что это делает мои голубые глаза еще заметнее, чем они уже есть. Наконец, я завершаю образ светло — розовой помадой и улыбаюсь своему отражению.
Не знаю, почему, но надеюсь, что на этот раз Сойер найдет меня привлекательной. Это чувство вызывает у меня некоторую тревогу, потому что какая — то часть меня восстает против него. Какое мне дело, привлекаю ли я глупого человеческого самца? Это не должно иметь значения для меня. Все, что должно иметь значение, это то, что я найду себе место для жизни, открою школу плавания и создам себе жизнь в Шелл — Харборе.
Хм, да, именно так я и должна думать.
Так я и думаю.
Я снова подхожу к своему шкафу в поисках пары туфель, которые подошли бы к моему платью. Венди научила меня основам сочетания одежды с обувью и сказала, что я быстро учусь, что, видимо, хорошо.
Большую часть своей обуви я легко надеваю и снимаю, и хотя обувь сама по себе не самая удобная вещь в мире, у меня есть несколько пар, которые я могу носить какое — то время. Я выбираю пару черных сандалий с ремешками и небольшим каблуком. Венди говорит, что они удлиняют мои ноги. Я вообще не привыкла носить обувь, а та, что на каблуках, еще больше затрудняет ходьбу. Но мне нравится, как туфли смотрятся в паре с моим платьем.
* * *
Том поднимает голову за секунду до того, как раздается стук в дверь. Я встаю, внезапно чувствуя себя взволнованной и нервной, что на миг раздражает меня. Том бежит к двери, тихонько гавкая и виляя хвостом. Когда я открываю дверь, Том тут же выскакивает на Сойера, который ловит его, охая.
И я огорчена.
— О, мне так жаль! — говорю я, дергая Тома за ошейник. — Он очень грубый!
— Все в порядке, — усмехается Сойер. Он приседает, гладит Тома за загривок и немного борется с собакой, Том шумно дышит и виляет всем телом. — Ты просто защищаешь свою даму, да? Хорошая работа, приятель.
Я хихикаю. Не знаю почему, но мне нравится тот факт, что Сойер называет меня «дамой», как бы глупо это ни звучало. Любовь расцветает в моей груди, когда я смотрю на них вместе. Кажется, Тому нравится Сойер, что, по моему мнению, хороший знак.
— Готова? — спрашивает Сойер, вставая и разглядывая меня. Я знала, что он высокий, но я удивлена, увидев, насколько он высок по сравнению со мной. Он на голову выше меня, а я не маленькая женщина. Чувствуя, как мои нервы начинают сдавать, я киваю, хватаю сумку и запираю дом, а Том скулит из — за двери, призывая взять его с собой.
Сойер ведет к своей… очень большой машине. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что на самом деле это не машина, а…
— Как ты зовешь этот тип машины? — спрашиваю я, указывая на его машину.
— Грузовик, — отвечает он, посмеиваясь.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю на монстра. Сойер открывает передо мной дверь и протягивает руку, помогая мне сесть на свое место, что немного сложно, потому что грузовик невероятно высокий и не на что наступить, кроме пола внутри.
Мою кожу покалывает, когда Сойер прикасается ко мне, и как только я сажусь, меня окутывает его запах. Это аромат, который мне очень нравится. Бензин и пот, земля и человек.
Сойер закрывает мою дверцу и обходит грузовик спереди. Он открывает дверцу и легко усаживается рядом со мной — очевидно, высота грузовика ему не помеха.
Он включает зажигание, и машина оживает с грохотом, который я ощущаю до кончиков пальцев ног. Я втягиваю воздух и сжимаю пальцы на коленях, костяшки пальцев белеют. Этот грузовик намного громче, чем маленькая машина Венди, и гул двигателя также намного заметнее.
— Ты выглядишь нервной, — говорит Сойер, поворачиваясь ко мне.
Я киваю.
— Я еще не привыкла к… автомобилям.
Он снова смеется, и это милый звук.
— Не нервничай. Я не допущу, чтобы с тобой что — то случилось.
Может, дело в том, как он произносит слова, или в самих словах, но мне приходится сделать глубокий вдох, когда меня наполняет тепло. В этом человеке есть что — то такое… что — то, что сбивает меня с толку и притягивает. И еще тот ошеломляющий факт, что мои способности русалки не сработали на нем, и что он, скорее всего, не интересуется мной в романтическом плане.
И все же… есть что — то, что кажется неправильным в этом образе мышления. Когда Сойер смотрит на меня, я замечаю что — то в его глазах — они сверкают так, что мне кажется, что я ему нравлюсь.
Так почему…
— Спасибо, — говорю я, желая прервать своенравные мысли. Я чувствую его взгляд краем своего лица и чувствую, как мои щеки горят под весом его взгляда.
— Расслабься, Ева, ты сидишь так прямо, что выглядишь как труп, переживающий трупное окоченение.
Я смотрю на него, и мои глаза расширяются. Он только что сравнил меня с трупом? Это из — за моего выбора в одежде? Может, от этого я выгляжу особенно бледной? Как труп? Да, очевидно, я его не привлекаю… совсем.
Сойер что — то напевает, а затем включает передачу, выезжая с подъездной дорожки Венди.
— Спасибо, что заехал за мной, — говорю я, чувствуя необходимость нарушить молчание. Я все еще не уверена, что делать с комментарием о трупе, но и не хочу зацикливаться на нем.
— Пожалуйста, — говорит он и улыбается.
— Расскажи мне о своих детях, — почти прерываю я его, ища тему для разговора, чтобы заполнить тишину.
— Ну, они близнецы, как я уже говорил, — когда он думает о них, у него появляется счастливое выражение. — И им все еще нужно научиться плавать, как я уже упоминал. Я должен был уже научить их… — говорит он тихим голосом. Я смотрю на него с удивлением, узнав, что он проявляет интерес к обучению своих детей чему — либо. Русалы оставляют все заботы о детях женщинам.
