— Почему ты их не научил? — спрашиваю я, поворачиваясь на своем месте, чтобы мне было удобнее смотреть на него.
Он вздыхает, проводя рукой по щетине на подбородке.
— Прошлый год был немного… лихорадочным и трудным для всех нас.
Я хочу спросить его, почему, но я также не хочу лезть.
— Мне жаль это слышать, — говорю я.
Он смотрит на меня и кивает, грустно улыбаясь. Он молчит несколько долгих секунд. Достаточно долго, чтобы тишина снова начала причинять мне дискомфорт.
— Ты давно живешь в Шелл — Харборе? — спрашиваю я его.
Он кивает.
— Я здесь всю свою жизнь.
— Ух, ты. Тогда тебе тут явно нравится.
Он снова кивает.
— Это все, что я когда — либо знал.
— Мне здесь тоже нравится.
— Думаю, ты поймешь, что это очень хорошее место для жизни. Все добрые и всегда готовы помочь.
Я киваю и смотрю, как город проносится мимо, когда мы сворачиваем с автострады и поворачиваем направо на улицу, которую я не узнаю. Не то чтобы это было таким уж сюрпризом, поскольку я до сих пор не знаю, как ориентироваться в Шелл — Харборе.
— Вот и приехали… — говорит он.
Я поворачиваю голову и вижу, что мы приехали в его магазин. Я не знаю, куда ушло время, но кажется, что нам потребовались считанные секунды, чтобы добраться.
Сойер подъезжает к магазину, глушит двигатель, выходит из машины и подходит ко мне, открывает дверь и помогает мне слезть с сидения. Ветер подхватывает мое платье и сдувает его вверх, и я чуть не падаю, пытаясь вернуть платье на место. Сойер ловит меня, и мне требуется время, чтобы сориентироваться, когда я смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз, все еще обвивая меня руками.
Глава двенадцатая
— Спасибо, — говорю робко я, Сойер кашляет и отходит, закрывая за мной дверцу.
— Ветер может быть сильным, — говорит он, успокаивающе кладя руку мне на плечо. Я втягиваю воздух, еще одна вспышка тепла и электричества бежит по моей руке, будто меня ужалила медуза, только без боли. Я вздрагиваю, когда он отпускает меня и ведет к задней части главного, большого здания, которое открыто и содержит много машин внутри, некоторые из них только наполовину собраны.
Мы идем по длинной подъездной дорожке, которая ведет к огромной стоянке с несколькими машинами, разбросанными тут и там. Он внезапно поворачивается, останавливая нас на месте. Затем он указывает на маленькую серебристую машину, которая стоит перед ним.
— Вот она!
Я растерянно хмурюсь, глядя сначала на машину, а потом на него.
— Она?
Он смеется.
— Иногда мы называем машины и лодки «она», хотя у них явно нет пола.
Покачав головой, я смеюсь. Сойер подходит к двери со стороны водителя и открывает ее.
— Хочешь взглянуть на машину?
Я киваю и прохожу мимо него, садясь на мягкое сиденье. Автомобиль в довольно хорошем состоянии, без пятен и потертостей на обивке, за пластиком приборной панели тоже ухаживали.
Сойер улыбается и закрывает дверь, обходит машину, чтобы попасть на пассажирское сиденье.
— Это машина пожилой женщины, которая живет через дорогу от меня. Она недавно переехала в дом престарелых, поэтому больше не сможет водить машину. Я спросил ее вчера, и она сказала, что будет счастлива продать машину… подходящему покупателю.
Я не уверена, что являюсь «подходящим покупателем», но я не спрашиваю. Вместо этого я снова перевожу взгляд с него на машину.
— Она в хорошем состоянии.
— Да, это Хонда Аккорд 2013 года выпуска с пробегом всего тридцать тысяч миль. Она почти не водила машину.
— О, — говорю я, не совсем понимая, что все это значит, но Сойер, кажется, впечатлен этим, так что, полагаю, я тоже должен быть впечатлена.
— Хочешь завести двигатель? — спрашивает он.
Я просто киваю, и он берет ключ, вставляет его в прорезь под рулем и касается моей ноги, когда протягивает руку. Я тяжело сглатываю и надеюсь, что не краснею заметно. Затем он поворачивает ключ вперед, и двигатель запускается. В салоне и на приборной панели загораются лампочки, раздается слабый звуковой сигнал.
— Это автомат, поэтому не нужно беспокоиться об обучении ручному переключению передач, — говорит он.
— Хорошо, — говорю я, сжимая руль, как это делала Венди.
— Значит, ты не водила машину… никогда? — спрашивает он, выглядя удивленным.
— Никогда.
— Хочешь свой первый урок?
Я смотрю на него, и мои глаза расширяются.
— Я не уверена… стоит ли нам так рисковать в чужой машине? Когда я еще не купила ее?
Он машет мне рукой, не переживая.
— Ты справишься, и я хороший учитель. Я не беспокоюсь, — потом он широко улыбается. — И то, чего не знает миссис Хендерсон, не причинит ей вреда, верно?
Я предполагаю, что миссис Хендерсон была пожилой женщиной, которой принадлежит машина. Я глубоко вдыхаю.
— Хорошо.
— Итак, обо всем по порядку, — он указывает на зеркало возле моей головы, а затем на два зеркала по бокам машины. — Тебе нужно отрегулировать их и свое сиденье, пока ты не почувствуешь себя комфортно и не сможешь видеть позади себя и по обе стороны от себя, — он переводит дыхание, когда я тянусь к зеркалу над головой и поправляю его. Потом смотрю на дверную панель, пытаясь понять, как настроить боковые зеркала. Сойер протягивает руку через меня и указывает на маленькое устройство сбоку от двери. Я нажимаю кнопку, и зеркала начинают двигаться. — Что касается боковых зеркал, тебе нужно видеть небольшую часть своей двери и пассажирскую дверь, — я киваю и регулирую зеркала, как могу.
— Хорошо, — говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.
— Теперь твое сидение. Колени должны быть немного согнуты, чтобы ты могла дотянуться до педалей, но не нужно слишком сильно отклоняться, — я сдвигаю сиденье вперед, и Сойер помогает мне поднять спинку. — Ну, как? — спрашивает он, и я сглатываю, представляя, как он задает мне тот же вопрос в совершенно другой обстановке и ситуации.
«Ева! — ругаю я себя. — Ты не должна так думать о мужчине, который вполне может быть женат и не искать себе другую жену!».
Я поворачиваюсь к нему лицом и, прежде чем успеваю остановиться, спрашиваю:
— Ты женат?
Кажется, он несколько ошеломлен моим вопросом, а мне вдруг хочется сжаться в комок и умереть.
— Да, но… — начинает он, все во мне сжимается еще больше.
Он женат… Я вдруг невероятно разочарована, хотя знаю, что не имею на это права. Конечно, еще может быть шанс, что…
— Сколько у тебя жен?
Его глаза становятся еще шире, когда он смотрит на меня так, будто я совершенно чокнутая женщина.
— Только одна, но…
— И ты не хочешь еще? — я не могу сдержать слова, вылетающие из моего рта. Что на меня нашло? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я жду его ответов.
— Еще? — повторяет он, качая головой и посмеиваясь, и я понимаю, что мне нужно объяснить.
Я сглатываю.
— Там, откуда я родом, мужчины нередко имеют более одной жены, — объясняю я.
— Это здесь не принято, — говорит он, когда я киваю, говоря, что понимаю. — И у меня не больше одной жены, — он делает глубокий вдох и выдыхает, а я хочу быть где угодно, только не здесь. Я только что выставила себя дурой… во второй раз. На самом деле это даже хуже, чем когда я пыталась контролировать его разум при нашей первой встрече. Он, должно быть, думает, что я совсем сошла с ума. — Моя жена умерла полтора года назад, — заканчивает он тихим голосом.
— О, нет, — говорю я, открывая рот, когда понимаю, в какую неловкую ситуацию я только что нас поставила. — Мне так… жаль.
Он кивает, но ничего не говорит.
— И прости, что я вообще затронула эту тему, — добавляю я, глядя на руль и качая головой, полностью злясь на себя. — Я не хотела поднимать ничего неприятного. Боюсь… Я все еще пытаюсь понять, чего нельзя говорить в беседах, и у меня плохо получается.
— Все в порядке, Ева, — говорит он и гладит меня по руке. Он ощущается таким теплым. Он оставляет свою ладонь на моей, когда смотрит на меня. — У тебя не было возможности узнать.
