К нему словно окончательно вернулась жизнь – и это не могло не радовать меня. В письме к Эни я осторожно поведала о произошедших изменениях: хотелось, чтобы и сестрёнка разделила со мной эту радость. Посовещавшись с дедом, мы решили, что Эни можно сказать, что я из другого мира – всё равно она сама уже догадалась, но вот подробностей касаемо деятельности АИЗ и наших подозрений – лучше не открывать. Ни к чему это молодой девушке. Пусть и впредь считает, что смерть родителей – несчастный случай.
Но письму я доверить информацию о себе не могла, так что решила всё рассказать при встрече: благо со дня на день у Эни начнутся зимние каникулы - и она приедет нас навестить.
Почему я решила рассказать о себе сестре? Да всё просто: она уже видела мои зрачки, сама же помогла их изменить – так что имеет право знать, кому помогла. Да и лучше рассказать самой правду, чем позволить ей строить догадки и предположения. Наша женская фантазия порой неуемна и способна на многое в условиях недостатка информации.
Кстати, у деда я поинтересовалась, почему зрачки местных людей имеют такую форму, а у землян – другую? Они ведь наверняка это исследовали и к каким-то выводам пришли? Дедушка кивнул:
- Конечно, пришли. Наши зрачки имеют такую форму, потому что мы способны видеть магические потоки, а вы – нет. Если ты видишь, как у человека зрачок сузился практически до ниточки – значит, он сейчас колдует что-то сильное. В обычном состоянии наши зрачки практически не отличаются от зрачков землян.
- Но, дедушка, - возразила я, - ведь не все же маги, а зрачки такие у всех!...
- Да, верно. Это наша видовая особенность. Маги не все, но потенциально каждый способен на это. Это как с мозгами, Эли: разум есть у всех, но вот все ли им пользуются в должной мере? Кто-то при помощи разума решит сложнейшую математическую задачу, а кто-то не в состоянии элементарно просчитать последствия своих действий. Физически у них всё одинаково, потенциал для развития есть у каждого здорового человека, но вот дальше – это выбор каждого, что с этим потенциалом делать.
- То есть, - медленно протянула я, - потенциально все бутонцы… бутоняне… бутоне? В общем, все местные – маги?
- Бутонцы, - поправил меня с улыбкой дедушка, - да, это так.
- Но почему тогда не все это развивают? – удивилась я. – Это же так круто – владеть магическими способностями!
- А почему в вашем мире не все поголовно – художники или музыканты? – Задал дедушка встречный вопрос. – Это же так здорово – создавать прекрасные картины или мелодии? Вот так и здесь: нужен интерес, желание, талант – да много чего. Опять же, многое зависит от того, насколько родители занимались развитием таланта ребёнка, насколько рано этот талант проявился – и так далее.
Тут я задумалась. Получается, магия здесь – это некая творческая способность, требующая определенного таланта, а еще развития, обучения, постоянной практики? Как и в любом искусстве, на одном таланте далеко не уедешь, но и без таланта особо соваться не стоит. Интересно, раз Эни мне зрачок поменяла, я смогу теперь магию видеть? Или это чисто косметическое действие, ничего не изменившее в структуре глаза?
Когда я задала этот вопрос дедушке, тот пожал плечами:
- Это тебе лучше у Эни спросить, малышка. Я не знаю, что именно она сделала, но зрачок у тебя теперь с виду такой же, как и у всех нас. Вот только, если у тебя нет магии, то совершенно неважно, изменила она тебе структуру или только форму: ты всё равно ничего не увидишь.
Что же, это было обидно, хоть и ожидаемо.
Спросила я у дедушки и о том, что случилось с его собственными глазами – что это за белесая пленка? И почему он не воспользуется лечебным артефактом, чтобы излечить себя?
- А, это!.. – Дедушка махнул рукой. – Так, неудачный эксперимент. На обычном зрении это не отражается, а магом я не являюсь - так что я и не обращал на это внимания особо. Возможно, когда Эни выучится, попрошу её исправить.
- А что за эксперимент? – с интересом спросила я.
- Да было по молодости… - поморщился дед. – Решил смешать магический концентрат с вашей серной кислотой – такой взрыв был! Мне глаза обожгло, откинуло на несколько метров, да об стену приложило. Лабораторию потом пришлось восстанавливать, да неделю самому восстанавливаться. Зрение вот вернули – а плёнка эта осталась. Мне сразу предложили к косметологу обратиться, да я не захотел: работы много накопилось, пока лечился, да и потом – что я, девица, что ли? Мне ни к чему красоту блюсти. Жена меня в любом виде любила.
На последних словах дедушка тепло улыбнулся, явно окунувшись в какие-то личные воспоминания, а я порадовалась, что теперь, вспоминая свою семью, он не впадает в уныние и отчаяние, а испытывает светлые чувства и эмоции. Так и должно быть.
Вообще, получив в лице дедушки источник информации о мире, я его активно обо всём расспрашивала в свободное время: ведь сейчас мы были одни в доме, и он мог много чего рассказать мне без лишних ушей. О моём же мире он и сам всё знал, так что мне ответных вопросов не задавали.
Затем приехала Эни, и я рассказала ей урезанную версию моего попаданчества, а именно - без попытки моего убийства. Эни отреагировала спокойно, только информация о возрасте вызвала у неё удивление:
- Так у меня не младшая, а старшая сестрёнка появилась? Я думала, в своём мире ты была моей ровесницей примерно. Потому и превратилась в ребёнка при переходе.
- Эни, только об этом нельзя никому говорить. Не хочу, чтобы на мне опыты ставили. – Предупредила я девушку на всякий случай.
- Да что ты, я понимаю! – воскликнула она. – От меня никто ничего не узнает. Мы тебя им не отдадим!
Меня тоже отпустили на каникулы, так что мы теперь всей семьей проводили много времени. Эни радовалась преображению деда, который вроде как даже помолодел немного внешне, хотя седина никуда не делась. А потом вернулась грас Бониза - и мы с Эни стали зрителями бразильского сериала, разыгравшегося в нашем доме.
Дедушка в тот момент как раз пересаживал летние цветы в горшки и перетаскивал в дом: ожидалось похолодание. Грас Бониза, как вошла в калитку, так и ахнула:
- Яшенька! Ты зачем себя так утруждаешь! Да еще и одет не по погоде! Где твоя курточка?
Побросав сумки, женщина подлетела к дедушке и приложила руку к его лбу, проверяя, нет ли жара, при этом безостановочно продолжая засыпать мужчину вопросами:
- Как ты себя чувствуешь? Что болит? Жара нет? Как же вы, внучки, такое допустили? – последнее было сказано уже нам с Эни. – Совсем ведь ненадолго уехала!
Дедушка, всё это время сидевший на корточках и аккуратно вытягивающий из земли луковичный корень, который оказался длиннее, чем он рассчитывал, на последних словах грас Бонизы закончил свою работу, аккуратно устроил растение вместе с пластом земли в горшке с приготовленной почвой и удобрениями, и поднялся. Отряхнул руки, подхватил горшок с пересаженным растением и, выпрямившись, холодно сказал:
- Со мной всё хорошо, грас Бониза.
И так же гордо, с прямой осанкой, проследовал в дом. Грас Бониза даже растерялась от подобного приёма:
- Но… как же… - жалобно произнесла она ему вслед, но тот даже не обернулся.
И началась санта-барабара. Грас Бониза бросала то жалобные, то негодующие взгляды на нашего деда, а тот её попросту игнорировал. Нет, на вопросы он отвечал, общался вежливо, но отстраненно и холодно. Грас Бониза же негодовала на то, что её подопечный не следит за здоровьем и слишком себя нагружает, а еще страдала от непонимания, почему он стал так холоден с нею. Мы с Эни тоже мало что понимали, но предпочитали занимать места в зрительном зале и не вмешиваться в их отношения. В конце концов, люди взрослые, сами разберутся.
В итоге грас Бониза, будучи женщиной прямой и открытой, не выдержала и, подловив деда, потребовала у него объяснить, что происходит:
- Яша, в чём дело? Я чем-то перед тобой провинилась?
