Молчание длилось долго. Решила, что ничего не добилась своей речью, когда муж разорвал объятия и отполз.
— Я провожу тебя, — спокойным тоном проговорил он. — И подожду окончания приёма. Широ с Тэкеши оставим записку. Правду им не пиши. Не нужно.
— Юки... — растерянно позвала я.
Поздно. Муж снова замкнулся, спрятавшись под маской спокойствия.
Собирались в тишине. Муж молча раскрыл шкаф и выбрал для меня вещи. Я не возмущалась, понимая, что бесполезно. Если к Юки вернулось его непробиваемое спокойствие, то всё очень скверно. Взгляд то и дело падал на валяющееся приглашение и, казалось, под ним сейчас пол загорится. Боевого настроения как не бывало. Только поздно давить на тормоза. Мужа когда-нибудь отпустит, тем более если нагаасур действительно боится, что моё отношение после приёма изменится. Не знаю, что там будет, но явно ничего
хорошего от женщин, которые легко передают своего мужа другой, чтобы «подучить», ждать не стоит.
Прикрыла глаза, считая до десяти. Да ладно! Никогда порнушку не смотрела, что ли? У меня три мужа, по-моему, я в ней уже участвовала. Да и чем можно удивить дитя двадцать первого века? Плёткой и наручниками? Сексом между лицами одного пола? Да я ещё и подсказать могу, не то что рядом постоять. Нагаасуры, конечно, повёрнуты на интиме, но вряд ли могли придумать что-то покруче, чем на Земле. А всё что дома было, я знаю, видела, читала. Практиковать не приходилось, но ведь на приёме меня никто заставлять и не будет.
Когда Юки протянул мне наряд, я еле сдержала смех.
— Может, ты всё-таки ревнуешь? — игриво спросила у мужа.
— Выбрать другое? — спокойно отозвался он.
Скрипнула зубами и забрала брючный костюм. За всё время прибывания на Ассахаре в такое меня не одевали ни разу, словно штаны здесь под запретом. А сейчас глядя на предложенное, поняла простую истину: мужья одевали меня под себя. Согласна, снять платье или задать юбку намного легче, чем расстегнуть с десяток мелких пуговиц на штанах, а если на блузу для красоты надеть портупею, то оголиться становится в несколько раз сложнее.
Оделась с помощью мужа, запрокинула голову вверх, чтобы оценить себя в зеркале и поняла, что чего-то не хватает.
— А высоких сапог у меня нет?
— Есть, но тебе будет жарко.
— Жарко мне будет, если что-то пойдёт не по плану, — грустно улыбнулась. — Зато в этом случае будет возможность привести мозги в порядок. Пока разденусь, — закончила с намёком.
Сапоги у меня были. Высокие, как и просила. С ремнями вместо замка. Вот если в голенище спрятать нож, а к портупее прицепить папочку стволов, то хоть к бандитам на вечеринку. Пистолетов в этом мире не было, а нож... Чем богиня не шутит.
— Зачем? — Юки выбил у меня из рук оружие.
— Защищаться, — буркнула, нагибаясь за ножом. Служки убрать со стола не успели, вот я и прихватила средство защиты. — Тебя же со мной не пустят.
— Положи, — вздохнул нагаасур. — У меня есть кинжал. Сейчас принесу.
Посмотрела вслед мужу и совсем тошно стало. Заботливый, понимающий, никогда ни о чём не просил. И единственное в чём он решил настоять, я не могу выполнить.
Кинжал оказался миниатюрным. Небольшой, тонкий с крупным камнем в головке рукояти, словно заточенный под мою руку. Да и кожаный чехол был расписан золотыми нитями. Вопросительно глянула на нагаасура.
— Для тебя заказывал на всякий случай, — Юки отвернулся.
Закусила губу и...
— Если закон о равноправии не примут в течение года, я умру. Для меня любой шанс, даже самый крохотный важен, — сказала и вылетела из комнаты.
Повозка уже ждала, так что я запрыгнула в неё не раздумывая. Не знаю, буду ли винить себя за то, что открылась мужу. Возможно, сделала только хуже. Но хочу, чтобы Юки знал: приём — это не прихоть, а необходимость.
Тишина с появлением мужа стала вязкой, угрожающей. Я буквально чувствовала, что внешнее спокойствие готово разбиться на тысячи осколков и ужалить всех, кто окажется поблизости. И тем удивительнее было ощущать, насколько нежно Юки прижимал меня к себе, пока мы ехали.
Поместье Кэшшис было больше нашего раза в три. Я так понимаю отступные, чтобы сыновья клана не участвовали в «экзаменах» огромны. Да и цена за вход кусается. Меня так и подмывало сделать какую-нибудь гадость хозяйке всего этого безобразия. Только вот с обучением нагаасуров я связана не была и, в отличие от ситуации с невольничьем рынком, мероприятие было законным.
Очередь из повозок перед входом была внушительной. Пришлось идти некоторое расстояние ножками. Я чувствовала, что опаздываю, но не торопила мужа. Охрана на входе затребовала пропуск раньше, чем мы успели приблизиться. И смотрели нагаасуры так, словно я сейчас как минимум в спальню к богине зайду. Пожалуй, прицепи к портупее не оружие, а даже намёк на него и меня бы не пропустили. Так грозно смотрела охрана.
Зато когда я переступила порог, успела услышать тихое и усталое:
— Последняя. Опускай.
И звук такой, словно решётка за спиной с лязгом опустилась. Обернулась и обомлела. Действительно... решётка.
Сопровождения не было, видимо, подразумевалось, что гости знают, куда идти. Я не знала, но организм то ли выручил, то ли подлянку устроил — слух обострился. Меня буквально оглушило на несколько секунд. Замерла привыкая. Благо опыт уже имелся. Только вот такие приступы стали чаще, а сейчас явно не тот момент, когда я хочу слышать всё. Шум, смех, учащённые удары сердец, то ли от страха, то ли от возбуждения и лязг опускаемых решёток.
Теперь я понимаю, почему цена заоблачная. Эксклюзив, мать его, и на приём без приглашения не попасть.
Здесь не то что войти, выйти тоже проблематично. Интересно, все двери и окна закрыли решётками или где-то есть лазейка? И зачем это всё? Вряд ли гости, заплатившие баснословную сумму, захотят уйти раньше времени. Остаются только «экзаменующиеся».
Замерла перед высокими дверьми, где судя по звукам веселье шло вовсю, попыталась придать себе скучающий вид и толкнула преграду.
Прямо-таки почувствовала, как моё лицо вытягивается от шока, а губы складываются трубочкой и тянут «о».
Почему Юки не сказал, что мужчины на приёме будут ползать, покачивая своими дубинками?!
Глава 8
Я стояла в дверях и никак не могла заставить себя не смотреть. Взгляд скользил по намазанным маслом мужчинам, замирал, запоминая рельефные тела с чётко выраженными мышцами и падал, туда, где раскрытые паховые пластины демонстрировали достоинство во всей возбуждённой красе. Учеников пансиона было много. После третьего десятка чле... кхм, нагаасуров, я сбилась со счёта. И виной тому был слишком пристальный взгляд мужчины, стоящего чуть в стороне. Я бы и не заметила его, слишком много вокруг столпилось нагаасурий, но этот взгляд пробирал до мурашек и странного чувства внизу живота. Поспешила отвернуться и отойти в сторону. Не хватало ещё возбудиться. Попробуй потом докажи сущности, что смотреть можно, а есть только дома.
Минут через десять я смирилась с демонстрацией мужской силы, помогли взгляды нагаасуров. В них не было возбуждения. Страх, неуверенность, озабоченность чем-то, надежда, отвращение — это не те чувства, которые заставляют член стоять колом. Значит, ребят чем-то накачали.
Крепко сцепила зубы и отошла в сторону, как раз в это время освобождали центр зала и моё временное отступление никого не заинтересовало.
— Добрый вечер! — громко начала молодая женщина. Видимо, хозяйка мероприятия. К сожалению, Тихий предоставил только словесный портрет Эмины, а я уже четырёх жёлтохвостых брюнеток насчитала. — Я рада приветствовать своих старых друзей и, надеюсь, новых. Все вы знаете для чего мы здесь собрались. Право первыми проверить уровень обучения подрастающего поколения принадлежит дому Кэшшис вот уже пятьдесят четыре года. И наша семья гордится этим!
Нагаасурия взмахнула рукой и в зал через боковые двери вошли служки с подносами. Пока гостям подавали вино, речь женщины лилась сладкой патокой. Она была рада, горда и всё в таком духе. Я тоже поспешила приложиться к бокалу, чтобы запить терпким напитком то чувство гадливости, которое вызывало во мне это мероприятие.
