чтобы не терять времени даром, открываю кожаный перелет и пролистываю пожелтевшие страницы, вручную исписанные черными закорючками.
Буквы знакомые, но слова немного другие. Будто старая версия современного языка, которая воспринимается в разы тяжелее. Приходится буквально вгрызаться в речь, которая ведется здесь от первого лица.
«Среди всех оборотней оборотни универсалы — самые страшные создания. Сильные, хитрые и неуловимые.
Повстречаться довелось мне с двумя особями, что оказались универсалами. Первая встреча чуть не закончилась гибелью моей, когда волчий зверь обернулся в медвежье подобие прямо в прыжке.
От верной гибели спас меня тогда мой верный клинок, что заточен был с особым охранным заклятием. В момент смертельной опасности молнией вылетел он из ножен и вонзился в грудь мохнатому зверю, от чего тот бездыханным рухнул на землю близ моих ног.
После смерти своей обратился зверь в прекрасную, юную деву, от красоты которой замирала душа. Не в силах смотреть на убиенную, я не смог сдержать слезы.
Дева та в человечьем обличии имела живых родителей. Навестил я их и рассказал о судьбе дочери. Дабы не искали девицу и не ждали более ее возвращения.
Той же ночью матушка погибшей девы явилась ко мне и напала, обратившись в медвежьего зверя.
Был я готов к нападению. Несмотря на великие размеры зверя, удалось мне удержать того заклятием в магической клетке.
Долго держал я пленницу на привязи, пока не обратилась та обратно в человека. После хитростью выведал, что была та женщина укушена зверем волчьим много лет назад, по юности. Став постарше, встретила она медвежьего зверя, который кусил ее тоже. С той поры могла девица оборачиваться в обоих зверей. По своему выбору.
После женщина вышла замуж за кузнеца. Родилась у них дочь красоты необыкновенной. Как исполнилось девице осьмнадцать годов, начала та обращаться в волчьего и медвежьего зверя по стопам своей матушки.
Вот как случилось, что две родственные особи нападали на местных жителей. Всю округу держали в страхе. У женщины той были другие дети, что повзрослели, но зверями так и не стали...»
Задумчиво вожу пальцем по неровным строчкам.
Получается, оборотнем универсалом можно стать, получив укус от разных видов нечисти, а можно по рождению. Причем проявятся в ребенке гены оборотня или нет, - станет известно по достижении восемнадцати лет.
Пролистав еще несколько страниц, нахожу список заковыристых заклинаний, с помощью которых можно ловить оборотней.
Да это не книга, а самый настоящий кладезь мудрости, который обязан стать карманным справочником охотника на нечисть!
Видимо, за время учебы мой мозг натренировался запоминать магию, потому что прочитанное легко ложится на память.
Закрыв глаза, проверяю себя и удовлетворенно киваю полученному результату. Неплохой темп. Буквально за пару минут выучила два новых заклинания.
Собираюсь и дальше учиться, однако очень некстати в моем животе раздается голодное урчание.
Голод — это не страшно. Гораздо хуже, что одновременно с голодом ко мне незаметно подкралась жажда. Причем пить хочется в разы больше, чем есть. В организме уже начался процесс обезвоживания. В горле пересохло. Даже сглотнуть тяжело. Надо срочно попить, чтобы процесс не поскакал дальше ускоренными темпами. При такой жаре, как сейчас, это чревато.
Как назло, в комнате нет кувшина с водой. Здесь вообще нет ни одного источника воды.
Сначала я все-таки пытаюсь фокусироваться на чтении, а потом решаю больше себя не мучить.
Пойду-ка, поищу кого-нибудь из местных и попрошу себе воды.
Книгу я беру с собой, поместив ее в глубокий карман платья.
Раз Харальд доверил ее мне, и я за нее в ответе, значит, оставлять ее без присмотра нельзя.
Опасливо толкаю дверь. Выхожу наружу в просторный каменный коридор. Здесь нет окон, но, к счастью, на стенах крепятся зажженные факелы.
Не приходится даже прибегать к магии.
Коридор приводит меня к широкой, витиеватой лестнице, по которой тут же начинаю спуск. Здесь уже есть окна, поэтому можно контролировать, на какой высоте нахожусь. Миную этаж за этажом.
Если в этом доме есть прислуга, то она скорее всего находится внизу.
Чем ближе я к первому этажу, тем больше мне надоедает степенно вышагивать по лестнице. Такими темпами только за смертью ходить!
В конце концов, вспомнив детство, несусь вниз, перепрыгивая через ступеньку, и тем самым значительно ускоряюсь.
Поэтому когда внезапно передо мной вырастает фигура мужчины, я не успеваю затормозить. Врезаюсь в него со всей дури.
Однако, вместо того, чтобы полететь вниз по ступенькам по типу сбитого шаром кегли, тот сжимает меня в охапку и непринужденно выпрямляется, словно его ноги вросли в камень — перил на этой лестнице нет.
Мне бы вырваться из его лап, но руки мужчины, как стальные обручи, пресекают мои попытки отстраниться. Незнакомец склоняется к моей шее, как животное, с шумом втягивает в себя воздух и утробно урчит:
- Вкусная… Огненная…
- Что, простите? - мне с трудом удается отпихнуть этого психа и отступить назад.
Тот стоит на пару ступенек ниже, но при этом смотрит сверху вниз. Высокий, с мощно развитой мускулатурой, лишь частично прикрытой дорогой одеждой. С ухоженной бородой - будто только что вышел из барбершопа.
На вид адекватный человек.
Но при этом взгляд голубых глаз давит чем-то тяжелым, демоническим. Будто он не знает границ и для него нормы морали значат не больше, чем надоевшее жужжание мухи.
- Извиняйся! - вдруг приказывает незнакомец.
Обманчивая мягкость в низком, бархатном голосе напоминает кошачьи лапки, из которых в любой момент могут проступить когти.
Мне не нравится ни он, ни его «извиняйся!», но в данной ситуации я действительно оплошала, а свои ошибки надо признавать.
- Простите, что толкнула вас, - выдавливаю из себя неохотно, - Надеюсь, вы не очень сильно пострадали.
- Пострадал от чего? От тебя что ли, неуклюжая? - неожиданно он заходится оскорбительным смехом, и я начинаю закипать:
- Послушайте, я была не осторожна, но я извинилась. Не смею вас больше задерживать...
- От твоего «прости», - перебивает меня собеседник, загораживая дорогу, - мне ни тепло, ни холодно. Извиняться надо так, чтобы мне стало приятно, детка. Хочешь расскажу, как сделать приятно взрослому мужчине?
Правая рука сама собой взлетает вверх. Не успевает ладонь достичь наглой бородатой щеки, как мое запястье перехватывают, выворачивают в немыслимой траектории, - и всего через долю секунды я стою, руками вверх прижатая к каменной стене, а мой обидчик довольно усмехается и проводит шершавой пятерней по
