стакан у маленького мальчика. — И ты тоже, вырастешь Джошуа.
— Ты забавно разговариваешь, — продолжил маленький мальчик.
— Да, мне уже говорили.
— Почему твоя подруга не разговаривает?
— Она не может.
Маленький лоб Джоша наморщился, когда он повернул голову в мою сторону.
— Почему не может?
— По той же причине, по которой твоя мать не может видеть.
Джош повернулся к своей матери, затем снова к нам.
— Мама родилась такой.
— Моя подруга тоже родилась такой.
Каджика сделал глоток, а затем вернул стакан Джошу, но стакан соскользнул и расплескался по запрокинутому лицу мальчика.
Мальчик издал пронзительный визг.
— Что?
Шарлотта бросилась к сыну. Для того, кто не мог видеть, она была невероятно осведомлена о своём окружении.
— Высокий мужчина вылил на меня свою воду.
Я достала из сумки салфетку и собиралась вытереть его, когда Каджика придержал моё запястье.
— Я глубоко сожалею о своей неуклюжести, Джошуа.
Шарлотта обратила свои немигающие глаза на охотника.
Каджика не был неуклюжим человеком. То, что он сделал, было преднамеренным. Пытался ли он разозлить и без того разгневанную мать?
Шарлотта вытерла лицо сына рукавом.
— Иди, переоденься, Джошуа. Я не хочу, чтобы ты простудился.
Он кивнул и затем умчался прочь. Другие дети, которые сопровождали его, остались на месте, глазея на нас с любопытством.
— Когда у вас будет больше доступных Марвел? — спросил Каджика.
Шарлотта устремила на меня свой жуткий взгляд, хотя я не была тем, кто заговорил. Я сделала небольшой шаг назад. Несмотря на то, что она была не выше меня, она была удивительно устрашающей.
— Ты ведь не оставишь это так, правда? — спросила она.
— Как только я на что-то нацеливаюсь, я уже не отпускаю это.
Она раздраженно выдохнула.
— Тогда жди здесь. Куинн, останься с ними.
Он бросил на нас застенчивый взгляд.
— Моя кузина очень авторитетна.
— У меня была сестра, которая была такой же, — сказал Каджика.
Охотник никогда не рассказывал о своей семье. Кэт сказала мне, что они были убиты, вместе со всем кланом Каджики. Фейри хотели захватить земли племени. Была ли Манистика той землей, о которой шла речь?
— Да, — выдохнул он, не отводя взгляда от входа, через который исчезла Шарлотта.
«Что это было с водой?»
— Позже, — пробормотал он.
Шарлотта вернулась, держа в руках коричневый бумажный пакет, который она передала Каджике.
Он заглянул внутрь.
— Сколько мы вам должны?
— Пятьдесят долларов.
Каджика вытащил свою пачку наличных обратно и положил полтинник ей на ладонь.
Она погладила банкноту, как бы желая убедиться, что это правильная сумма.
— Убери этих людей с нашей земли, Куинн.
А потом она ушла.
Куинн склонил голову набок в сторону «Камаро».
— Поехали.
Когда мы выезжали с территории поселения, я заметила жёлтый минивэн, припаркованный у одного из трейлеров. Со стороны водителя вышла девочка-подросток с сильными плечами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми. Она хмуро посмотрела на нас, когда мы проезжали мимо.
Очевидно, у этих людей никогда не было посетителей.
Никто из нас не произнёс ни слова во время обратной поездки на заправку. Только когда мы оказались в укрытии нашей собственной машины, Каджика, наконец, сказал:
— Вода была для того, чтобы посмотреть, есть ли у мальчика чешуя.
«У Кэт не было чешуи, пока она не посетила Неверру».
— Но Кэт не была чистокровной Дэниели.
«Ну, ты что-нибудь видел?»
— Мальчик даже не замерцал.
«Кэт не сияет, если только она не в озере».
— Возможно, но если они не сияют, то эти снадобья, которые мы купили, не являются чешуйками Дэниели.
Он бросил бумажный пакет мне на колени.
Я раскрыла пакет и вытащила маленький пластиковый пакетик на застежке-молнии. Внутри пакетика была пудра оттенка заката. Она не мерцала так, как та, которую я однажды попробовала в Неверре на свой семьдесят пятый день рождения — мой пятнадцатый человеческий год, — но, возможно, Дэниели не сияли так, как в Неверре.
Вид порошка вернул меня в канун моего дня рождения, который пришёлся на середину месяца. С Надей и Элеонорой, двумя моими тогдашними ближайшими подругами, мы отправились на рынок за покупками.
Мы потягивали игристое вино, примеряя каждое украшение, изготовленное калидумом. Несмотря на то, что хранилище моей матери было полно настоящих драгоценностей, большинство из которых были сделаны на Земле, я предпочитала Неверрианского изготовления. Не потому, что они были красивее — это было не так, — а потому, что придворные были овцами, которые следовали по стопам королевской семьи. Поддерживая Неверрианские ремёсла, я посылала послание молодому поколению. Все они стекались на рынок, чтобы купить то, что носила принцесса.
В руне, которая доставила нас обратно во дворец, Надя и Элеонора вручили мне деревянную шкатулку — подарок на день рождения. Я открыла его, предполагая, что это ювелирное изделие, но на бордовом бархате лежал крошечный флакон, наполненный порошком, который мерцал, как молотый металл. Надя сказала мне, что чешуйки Дэниели превратят меня в неотразимую искусительницу.
В ночь вечеринки я втирала его в десны, думая, что вот он, момент, когда я превращусь из младшей сестры в сексуальную невесту. Единственное, что сделал порошок, это заставил меня желать Круза больше, а его меня меньше, особенно после того, как я набросилась на него, как сумасшедшая блудница. Несмотря на то, что прошли годы, моё сердце всё ещё сжималось от стыда каждый раз, когда я думала о той ночи.
Я расстегнула пакетик, прикоснулась мизинцем к языку, чтобы смочить его, а затем окунула в порошок. Я сделала успокаивающий вдох и снова поднесла палец к губам. Что, если это были чешуйки Дэниели? Что, если я накинусь на Каджику?
Разве я не была достаточно жалкой?
Охотник резко остановил машину на обочине и схватил меня за запястье. Прежде чем я успела среагировать, он засунул мой палец себе в рот и всосал молотый порошок.
Шок — недостаточно сильное слово, чтобы описать эмоции, охватившие меня. Даже после того, как он отпустил меня, я всё ещё была так очарована его губами, что моя рука безвольно повисла в воздухе.
— На вкус как мокрая земля. Такой должен быть вкус, Лили?
Я сглотнула, наконец-то опуская руку и засовывая её между колен. «Нет. На вкус он должен быть как металл. Чувствуешь ли ты какую-нибудь разницу?»
Он откинул волосы назад.
— Нет.
Успокоив себя тем, что он принял немного, и это не подействовало на него, я погрузила свой еще влажный мизинец внутрь и поднесла его ко рту. На этот раз я коснулась порошка языком. Вместо того чтобы раствориться, вещество превратилось в лепешку, как мокрая глина. Мне захотелось
