— Определённо, — согласился он.
Карета привлекла много внимания, когда мы въехали на окраину города. Мы проехали мимо маленьких, наспех построенных магазинчиков с покосившимися деревянными стенами и соломенными крышами. Перед ними были сложены ящики с фруктами, а внутри я увидела разнообразные товары на продажу. Ткани, пряжу, одеяла, коврики, даже несколько предметов, похожих на кукол или другие простые игрушки.
Таких магазинов было больше, чем я помнила, и комок встал у меня в горле при виде семей, столпившихся вокруг них, отчаянно призывающих нас в надежде на распродажу.
Хуже всего было то, что магазины уступили место тому, что, как я подозревала, было жилыми домами. Их было так много. Я нахмурила лоб. Когда все стало так плохо? Здесь было по меньшей мере сотня простых, неустойчивых на вид зданий, наспех сколоченных вместе. На веревках, натянутых между домами, висело белье, а босые, грязные дети носились по импровизированным улицам.
— Это та жизнь, которую ты хочешь для своего народа? — спросил Райвин.
Я не повернулась, чтобы посмотреть на него, и я не ответила. Это была не жизнь. Эти люди боролись. У них здесь не было водопровода, а эти дети были за много миль от ближайшей финансируемой королевством школы. Так всегда было здесь, а я игнорировала это или не замечала?
Я покачала головой. Я бы заметила. Это было что-то новенькое. Где-то за последний год все стало намного хуже, чем когда-либо было. Когда я была здесь в прошлый раз, я видела несколько лачуг, но ничего похожего на эту. Я должна была бы спросить об этом Лагину. В королевстве происходили вещи, в которые я не была посвящена, но я не знала, что все стало так плохо.
Карета покатила дальше, оставляя трущобы позади, чтобы въехать в собственно город. Обветшалые здания были заменены побеленными строениями, которые простояли десятилетия или дольше. Крепкие здания с выцветшими голубыми крышами. Небольшие трещины в стареющей штукатурке были поспешно залатаны, в результате чего там, где они закрасили трещину, на фоне выцветшей, тускло-белой оригинальной краски появилась ослепительная белая полоса, похожая на удар молнии.
В здешних магазинах были стеклянные витрины и настоящие двери. Люди ходили в сандалиях и традиционных платьях-пеплосах или длинных туниках. Некоторые из них остановились, чтобы посмотреть на проезжающий экипаж, но многие были слишком заняты своими делами, чтобы заметить нас. Карету трясло, когда грунтовая дорога сменилась каменной, что делало нашу поездку еще более ухабистой по мере продвижения вперед.
Чем глубже мы углублялись в город, тем сложнее и красивее становились здания. Краска была ярче, трещины в штукатурке были замазаны, что делало их почти незаметными. Крыши были ослепительно голубыми, сливаясь с небом над головой.
Никто из людей на тротуарах даже не оторвался от своих разговоров, когда мы проезжали мимо. Мы больше не были единственным экипажем на улице, и они не были удивлены нашим присутствием.
Вскоре мы остановились перед «Черным опалом», зданием, расположенным в отличном месте в самом центре города. Главный этаж был перегорожен большой белой стеной, оставляя видимыми только второй этаж и массивную крышу.
Это было единственное здание в городе, которое отказалось от традиционной синей крыши, решив вместо этого покрасить ее в черный цвет. Остальная часть здания была безукоризненно выкрашена в ярко-белый цвет, создавая резкий контраст с темной крышей.
Арка тянулась через каменную дорожку, обсаженную по обе стороны тщательно ухоженными цветами. Благодаря этому место казалось невинным и стильным, как будто оно вело в храм, а не в дом с дурной репутацией.
Четверо стражников стояли за аркой, готовые остановить любого, кто был сочтен ниже их стандартов. Посетители должны пройти через них, чтобы попасть во внутренний двор, прежде чем ступить в само здание.
В Опале были правила, и к ним относились серьезно. У вас должны быть монеты, чтобы тратить их, вы не должны разговаривать ни с кем, кто носит вуаль, закрывающую лицо, и вы не должны делиться тем, что видите за пределами этих стен. Это включало информацию о том, кого вы видели. Любому, кто нарушал правила, был запрещён вход пожизненно.
Это привлекало меня, когда я была моложе. Иметь место, куда я могла пойти, где никто не использовал бы мой титул или не судил о том, что я делаю, было слишком привлекательно. Я приходила сюда несколько раз после того, как Лагина перестала посещать город со мной, стражники были только рады удовлетворить мое желание присутствовать. По сей день я была уверена, что они никогда не нарушали правил и не говорили моему отцу, что мы приходили сюда. Оказавшись внутри, они заботились о своих нуждах, пока я делала все, что пожелаю. Это было единственное место, где я могла быть просто обычной девушкой, а не членом королевской семьи.
— Ты бы предпочла, чтобы я забрал богатых граждан со связями, чем спасал тех, кто живет в трущобах? — спросил Райвин.
Я повернулась, чтобы посмотреть на него.
— Ты спрашивал о людях, которые искали спасения. Вот что такое это место — побег.
— Но захотят ли они бежать навсегда или просто придут сюда на несколько часов? — он спросил.
— Разве это имеет значение? — огрызнулась я. — Тебя вообще волнуют жизни, которые ты разрушаешь, забирая кого-либо?
Выражение его лица ожесточилось, а серые глаза, казалось, завертелись и потемнели, как будто внутри него назревала гроза.
— Я точно знаю, что делаю, Ара. Я точно знаю, кто и что я, и я никогда не притворялся кем-то другим. Вопрос в том, кто ты? Когда тебе было поручено поделиться своим городом, ты решила привести меня сюда. Что это говорит о тебе?
Моя челюсть напряглась, и я впилась в него взглядом.
— Не смей пытаться повесить это на меня. Я не та, кто забирает людей из их семей.
— Тем не менее, ты хотела бы попросить меня пощадить определенных людей, не так ли?
Мой лоб слегка нахмурился, прежде чем я поняла, что выдала себя.
Он ухмыльнулся.
— Я так и думал. Ты позволишь незнакомцам уйти вместо твоих друзей.
