понять, чем это пахнет. Вода слишком темная. Даже кажется, что эта чернота ворует свет у луны.
Поднимаюсь на ноги и смотрю на Аида.
– Мы же не просто так сюда пришли?
Мужчина обходит меня, задумчиво глядя вдаль.
– Нет, не просто. Это озеро необычное. И не только тем, что является вратами из царства смерти. Оно может показать все, о чем ты пожелаешь.
– Даже будущее? – удивляюсь я.
Мне представляется магический шар, в котором можно увидеть свою судьбу. Или зеркало, отражающее суженое глядящему в него при тусклом пламени свечи.
– Нет, не совсем. Но можно проследить закономерности. Будущее изменчиво. Оно не озеро – река, где каждый поворот имеет значение. Невозможно узнать все разветвления своей судьбы, они слишком многочисленны и зависят только от твоего выбора. Единственное неизменно – точка, где ты войдешь в реку, и место, где река иссякнет.
Аид обнимает меня за плечи, и я чувствую тепло, разливающееся по коже. Оказывается, я замерзла, но из-за эмоций не обратила на такую мелочь внимания.
– Тогда что я должна здесь увидеть? – непонимающе спрашиваю я.
– Маму, – коротко отвечает Аид.
– Правда? – Я распахиваю глаза, как ребенок.
– Да. Еще это озеро правды. У людей с давних времен есть поговорка: «Как в воду глядел». Эти слова пришли из моего мира. Только, как всегда, в искаженном виде. Амсанкт не покажет будущего, не предречет что-либо. Оно открывает тайны прошлого и настоящего. И если с прошлым я могу тебе помочь, да ты и сама теперь можешь… – Аид коротко усмехается и целует меня в висок. – То с настоящим я тебе не помощник.
– Что я должна сделать?
– Просто возьми любой камушек с берега и брось в воду. Думай о матери в этот момент. А дальше доверься озеру. Оно покажет.
Я отступаю от мужчины и оглядываюсь в поисках камушка. Походящий находится сразу. Беру его в руки и, лишь на миг задумавшись, изо всех сил бросаю. Он шлепается в озеро со звонким плеском, и круги на воде, созданные камнем, начинают мерцать, отражая сначала меня, потом нас с мамой в прошлом, и через мгновение вся поверхность озера превращается в одно большое зеркало.
Я, как завороженная, смотрю в него не моргая, пытаясь разобрать картинку, пока глаза не начинают слезиться. Но вскоре волны от камушка успокаиваются и гладкая поверхность озера четко показывает мне ее. Мою маму.
Вижу нашу гостиную. Свернутое в маленький комочек тело, дрожащее в тонком одеяле.
– Мама? – я тянусь к озеру рукой, но Аид мягко останавливает меня.
– Нельзя, Перси. Ты разрушишь видение.
Опускаю руку и присматриваюсь к родительнице. Она всхлипывает и тихо молится. Ее шепот едва долетает до меня, но я и так знаю, о чем она просит. Лицо ее искажено гримасой боли, будто она горит в огне, испытывает нечеловеческие мучения.
Я падаю на колени, хватаясь за грудь, словно в ней пробили огромную дыру. Мне больно. Слезы переполняют мою душу и выливаются бурными потоками по щекам. Если мне когда-то было плохо, то это ничто по сравнению с тем, что я сейчас ощущаю. Не будь я богиней, мое сердце сейчас же разорвалось бы на тысячу мелких кусочков. Аид бросается ко мне и поднимает на руки. Прижимает к своей крепкой груди и ласково гладит по волосам.
– Аид… – хриплю я, давясь слезами. – Она… ты видел? Ей так плохо, отпусти меня! Давай забудем про договор? Разреши вернуться к ней и сказать, что я жива!
Я цепляюсь дрожащими пальцами за ворот его рубашки и с надеждой заглядываю глаза.
– Ох, Перси, ты так ничего и не поняла, – шепчет мужчина, качая меня, словно ребенка. – Нет никакого договора. Нет и не было. Я вернул ей здоровье, влив в нее немного тьмы, но не это делает ее живой. Твоя мама ищет тебя, ждет и верит. У нее есть цель, и только это держит ее на плаву. Если ты вернешься – цель будет достигнута, и твоя мама снова начнет увядать. Я не запирал тебя здесь. В любой момент, реши ты уйти, с ней случилось бы именно это, хоть ты и подумала бы, что такова моя месть тебе. Но Перси, ты должна была давно раскрыть мои намерения, понять, что я не чудовище…
– Но ей так больно… Может, она сможет жить ради чего-то еще?
Мужчина отвечает мне напряженным взглядом. Долго молчит, а потом, закрыв глаза, вздыхает:
– Нет, Перси.
– Но я же смогла жить дальше…
– Ты сильнее. И, может, неосознанно, но ты живешь по правилам мироздания. Достижение цели – это, по сути, смерть. Остановка в моменте совершенства. Если ты не забрасываешь новый якорь на будущее, если не ставишь новую цель – ты просто тонешь, перегруженный успехом. Это становится конечной остановкой. Всегда смотри вперед, не застывая в нынешнем моменте. Ведь жизнь не умеет останавливаться. Она испокон веков несет поток человеческого мироздания, словно бурная река. И не замедлится, чтобы подождать отставших. Ты либо снова находишь смысл существования, тот самый камень в бурных водах реки жизни, которого стремишься достичь, или уходишь ко дну.
– Это так жестоко… – я плачу, но Аид стирает соленые капли с моего лица.
– Не жестоко, а справедливо. Не нужно слез. Их и так очень много. Вся река жизни состоит исключительно из них. Это слезы понимания, что важна не цель, а путь к ней.
Аид поднимает меня на ноги и, обнимая, горячо шепчет:
– Она смирится, Перси. Прошло слишком мало времени. Твоя мама сможет с этим жить, ведь у нее есть вера, что ты жива.
– Ты не понимаешь, Аид! – я смотрю на мужчину, мучительно ища в его глазах хоть каплю того самого, что отличает человека от бога, но не нахожу. Он действительно не понимает.
– Перси… – шепчет он, протягивая ко мне руки, но я медленно делаю шаг назад. Потом еще один. Разворачиваюсь и поспешно направляюсь к замку. Перемещаюсь к полю тюльпанов, стараясь не смотреть на них.
– Так объясни же мне! Не уходи! – с мольбой в голосе кричит Аид, переносясь за мной.
Я оборачиваюсь, смахиваю с лица вновь покатившиеся слезы и дрожащим от рыданий голосом выкрикиваю:
– Она вырастила меня! Она отдала все: молодость, красоту, все свое время мне… и здоровье, в конце концов!
– Я знаю… – шепчет Аид.
– Мама всегда была рядом, дула на разбитые коленки и пыталась поддержать в любой ситуации. Она всю свою жизнь посвятила мне! И я просто не могу видеть, как
