— Я не поеду.
— Поедешь.
Вот как он это делал? Одно слово, и я понимала — спорить бесполезно и опасно, он уже все решил.
— Мне нельзя там появляться, — решила воззвать к разуму Правящего.
— Почему? — он удобнее устроился в кресле, всем видом являя заинтересованность.
— Слушай, тебе так скучно живется в твоей Швейцарии? — повторила его позу, не забыв надежнее замотаться в халат. — Я встречалась с сыном Петра Вознесенского.
Петр Вознесенский — Правящий питерской династией вот уже шестьдесят лет. Не все оборотни предпочитали жить на воле, многие вполне неплохо чувствовали себя в городах. По понятным причинам особенно стремительно династии развивались последние сто лет. От заповедников они главным образом отличались тем, что не все оборотни в династиях были кровными или же близкими родственниками. Эта традиция сложилась после окончания войны, когда оставшиеся оборотни собирались в стаи, образовывая новые семьи. В городах всегда было проще выжить и затеряться.
А около года назад меня угораздило вляпаться в отношения с наследником Петра — Даниилом Вознесенским. Шуму тогда было!..
Ну откуда мне было знать, что Даниил был помолвлен? Да, не на истинной, но кроме потомства у Правящих могут быть и другие не менее значимые политические цели. И тем более я бы в жизни не предположила, что наследник разорвет надежды родителей на династический брак с какой-то высокородной девицей из Норвегии. Тот факт, что я как раз и могла дать Даниилу потомство, не сильно обрадовал венценосных родителей. А вот Даниилу было очень не просто меня отпустить…
— И? — нетерпеливо потребовал Алекс.
— И его сын расторг династический брак, на который семья возлагала большие политические надежды со всеми вытекающими. Я — персона нон грата, Алекс.
58
— Чувствую, под конец моей командировки у меня будет полная коллекция черепов твоих любовников, — усмехнулся он.
— Не смешно! Хочешь, чтобы нас с тобой оттуда выставили?
— Не выставят. А ты только представь, как они все выкусят, когда увидят тебя со мной.
Безумие происходящего начинало нервировать, потому что мне вдруг захотелось довольно заулыбаться. Нет, только в мечтах, но я бы прошлась по красной дорожке династического замка и посмотрела бы на лица мамаши Даниила и его сестер, которые охаяли меня на всю династию. И далеко за ее пределами.
Папа тогда позвонил со словами: «Малыш, ни о чем не беспокойся больше». И все стихло. И вдруг снова мое появление.
— Алекс, это надо быть полной дурой, чтобы туда заявиться!
— Да ладно, чего ты боишься? — подался он вперед.
— Я боюсь показаться идиоткой в их глазах.
— Тебя правда так волнует мнение рафинированных зверушек, заигравшихся в аристократию? — недобро сверкнули его глаза. — А ты знаешь, что Правящие династиями не могут претендовать на совет Высших? Их давно уже не воспринимают всерьез.
— Правда? — теперь мне стало интересно.
— Периоды оборотов «городских» сократились почти вдвое, — продолжал он. — Они забывают, как быть зверьми.
— Ого, а они не обижаются?
Я не заметила, как наше противостояние обернулось интересной беседой. Вспомнить блеск и самомнение питерской династической верхушки, так можно подумать, они себя Верховными Правящими возомнили! А оказывается — все напускное.
— А кто их спрашивает?
— Ну, просто как-то жестко выходит…
— У зверей не бывает мягко, Алиса Мирославовна, кто сильнее — тот и прав, — заметил он сухо и поднялся. — В спальне — мое предложение тебе для вечера. Я бы предпочел его не обсуждать и домой к тебе заехать только, чтобы покормить кота. Отдыхай. Если что, я в кабинете.
Я проводила его широкую спину взглядом, отмечая, что исполосовала ему не только грудь, но зализать так и не удосужилась. Допив кофе, опасливо извлекла из сумки мобильный, но, пробежавшись взглядом по списку пропущенных, едва не выронила его. Быстрее, чем успела осознать, нажала кнопку «Перезвонить». Стас ответил через полтора гудка.
— Алиса Мирославовна? — по голосу помощника Глеба я поняла, что он не спал всю ночь, и это не самое худшее.
— Как он?
Я боялась. Что бы Алекс ни говорил, здесь у нас не дикая природа, и ее законы мне претили.
— Жить будет.
Я растеклась по креслу, обняв себя руками и прикрыв глаза.
— Благодаря тебе, — продолжил Стас. — Я звонил сказать «спасибо». Знаю, это ты его спасла.
— Надеюсь, он придет в себя… Спасибо, что позвонил.
— Не за что. Всего хорошего.
Уже вешая трубку, я прошла в спальню. Пока я приводила себя в порядок, постель поменяли, и теперь на покрывале лежала большая коробка. С бантом.
Я поднесла мобильник к уху, чтобы не начать думать, что бы это значило.
— Карельская!
— Я за нее…
— Веселишься?!
— Немного…
Я опасливо приблизилась к коробке и подцепила ноготком крышку.
— Опять «справляешься сама»? Ты даже не представляешь, насколько я был близок к нажатию «красной кнопки»… Алиса, я все еще на нее давлю…
Под «красной кнопкой» Зул имел ввиду «позвонить Мирославу Карельскому» — моему отцу. И, скорее всего, не дожидаясь его личного приезда, ринуться вызволять меня из полосатых лап.
— Все под контролем, мы… заключили соглашение.
— Что, прости?!
В коробке я обнаружила классику — «маленькое черное платье». Красивое. Нет, не так. От одного взгляда на него перехватывало дыхание. Сатиновая ткань, лаконичный покрой, а на ощупь — перцепционный оргазм. Словно касаешься нежнейшей кожи кого-то дорогого и безумно любимого.
А еще его очень удобно задрать, где приспичит…
— Зул Вальдемарович, я в порядке. Алекс вчера спас меня от бывшего поклонника и предложил поехать к нему, а я согласилась. Только и всего. Мы же взрослые нелюди.
Я продолжала скользить ладонью по ткани, не в силах оторваться.
— Неужели?
— Совершенно точно.
— Гербер согласился подписать договор.
Мои брови поползли вверх, и я даже про платье забыла.
— Вот так просто? — прошептала, присаживаясь на край кровати.
— Я как раз это и пытаюсь выяснить, — рычал Зул, явно куда-то быстро шагая. — Насколько просто…
— Вы что же думаете, из-за меня? — прыснула я.
— Он позвонил утром, сказал, что ты у него, а с договором — полный порядок, и он завтра все подпишет.
— То есть он скоро уедет?
Взгляд устремился в окно, куда так часто смотрел Алекс. Город заметало снегом, но почему-то и мне теперь он больше напоминал пепел. Я обняла себя.
— Нам еще нужно решить текущие вопросы по этому договору… но это максимум сутки. Может, завтра все и закончится.
— Отлично, — попыталась улыбнуться я.
Значит, у нас с ним остался только предстоящий вечер и ночь. А потом он исчезнет в направлении той, которой признавался в любви по телефону. Так, как мне и хотелось. Только почему-то силы будто кто-то вытянул, и я рухнула в постель.
59
Платье сидело идеально. Оно начиналось от груди корсетом с ровным целомудренным вырезом и заканчивалось на середине бедра. Кое-как собрав длинные волосы в ровный высокий хвост, я перетянула прядью его основание и сколола единственной невидимкой, которой располагала.
В дополнение к платью в коробке нашла тонкие черные чулки и кружевное белье — дорого и изысканно. Но во всем этом я была слишком доступной и незащищенной. Стоит ему только поднять руку…
— Ты очень красива…
Я вздрогнула.
— Не находишь, что платье непристойно короткое?
Я стояла у туалетного столика, рассматривая себя в небольшом зеркале. Можно было выйти в гостиную, где имелось зеркало в полный рост, но я так и не решилась.
— Непристойно? — неподдельно возмутился, приближаясь. В зеркале отразился мужчина в черном костюме — мне под стать. Или я ему? — Я отстал от жизни, или женщины с умопомрачительными ногами теперь считаются непристойными?
