Получается, его кузен был уверен в том, что сам он не являлся отцом ребёнка Мишель? И в то же время убеждён, что этот ребёнок принадлежит к роду Ривендоров?
Мгновенный, насмешливый ответ Мишель, услышанный им, заставил задохнуться:
– Ты же знаешь, что я беременна от Зейна! Неужели, ты согласен признать своим ребёнка ненавистного брата? Ты же никогда не полюбишь моего малыша!
Зейна словно ледяным душем окатило.
Они с Гарри всегда недолюбливали друг друга. С самого детства. Кузен с болезненной завистью относился к любым его успехам, начиная с главенства отца Зейна в клане и заканчивая популярностью его самого у женщин. И никогда не отказывался от любой возможности задеть или нагадить. Порой казалось, что и на Мишель Гарри глаз положил исключительно с целью обойти своего вечного соперника и досадить ему – Зейну.
Но такое он себе и представить не мог!
Так значит, ребёнок у Мишель будет всё-таки от него? И это к его малышу протягивает сейчас свои грязные руки его братец?!
Зейн еле сдержался тогда, чтобы не ворваться к ним в гостиную. Соображал лихорадочно и принял единственное верное решение – исчезнуть, словно его здесь и не было никогда, и вернуться – да хоть завтра – но уже с кольцом, умоляя Мишель о прощении.
Глава 22. Зейн Ривендор
Зейн потом обхаживал обиженную гордость Мишель ещё целый месяц, добиваясь её согласия на брак. Ему даже пришлось подключать родителей с обеих сторон. Допустить, чтобы его ребёнок рос где-то вдали от него он не мог. А Мишель, как ему казалось тогда, дала понять однозначно – раз он не поверил и отказался от малыша в самом начале, она так и скрывала бы его от него и дальше.
Их свадьба стала главным событием года в столице. Мероприятие получилось пышным и громким. Он настоял. Как на одном из подарков невесте – Мишель была счастлива.
А потом потекли будни в ожидании появления на свет дочки.
Когда Зейн узнал, что родится девочка, он нисколько не расстроился, наоборот -почувствовал вдруг невероятную, ранее ни с чем не сравнимую нежность, представляя белокурую малышку, такую же красивую, как и её мать, только нежную и любящую его искренне и безоговорочно, просто за то, что он есть. Потому что и сам он уже любил её больше всех на свете, даже ещё неродившуюся.
Впрочем, это чувство Зейна с матерью его будущего ребёнка нисколько не сблизило. Казалось, его возрастающие, захлёстывающие всё эмоции только сильнее раздражали саму Мишель.
Она уже тогда вела себя странно, но он списывал всё на тяжёлое течение беременности, что, впрочем, тоже должно было насторожить его с самого начала. Обычно оборотницы переносили этот период своей жизни прекрасно, Мишель же постоянно мучили недомогания и сильнейший токсикоз, а по врачам она ходить категорически отказывалась.
Она всячески скрывала беременность, пользуясь специальными артефактами. В самом начале объясняла это нежеланием слышать разговоры о том, что он женился на ней исключительно из-за её положения, затем – своим болезненным состоянием и боязнью, что ребёнку могут навредить завистники.
Зейн чувствовал свою вину перед нею и пытался упреждать любое желание супруги.
Когда же всё рухнуло окончательно? О, он помнил тот момент до мельчайших подробностей!
У Мишель не было подруг. Такие, как она, дружить не умели. Виной всему – характер и постоянное противостояние, война не на жизнь, а на смерть за первое место под светилом. Быть лучшей – это ежедневный, чуть ли ни ежечасный труд. И как бы Мишель не была уверена в себе, вечный страх конкуренции давил и на неё.
Менее удачливых, но более молодых и завистливых, а потому особенно настойчивых и беспринципных охотниц за своим куском счастья вокруг было полно, и дочек влиятельных глав семейств, кому она перешла дорогу, в этих списках хватало. И если на официальных мероприятиях все они, показательно целуясь и беспрестанно отвешивая друг другу комплименты, делали усиленный вид, что дружат, то вне этих лицемерных сборищ жили только тем, что строили козни своим соперницам. А главной соперницей, как, впрочем, и главной королевой такой подковёрной борьбы, для всех всегда была Мишель. Ради победы над ней многие даже готовы были объединиться в своих усилиях.
Мишель в тот период была уязвима, как никогда: во-первых, расслабилась, добившись желаемого и выйдя за него замуж, а, во-вторых, плохо себя чувствовала из-за беременности, которую продолжала скрывать, и поэтому практически отошла от светских дел. И её "подружки" не преминули воспользоваться таким подарком. В один из дней, как только Мишель на некоторое время отбыла в загородный дом, в офис к Зейну пожаловала их представительница.
Линси Ливенс, хорошенькая оборотница из клана фелидов. Именитое и очень уважаемое семейство: их отцы были партнёрами по бизнесу, а прадеды когда-то вместе заседали в Совете. Тигру Зейна всегда нравилось, как пахла её кошка. Они встречались некоторое время незадолго до его свадьбы, и Линси вполне обоснованно рассчитывала на вполне серьёзные и возможно даже официальные отношения с ним. В отличие от других, она была честна и показательную дружбу с Мишель не поддерживала, ненавидела ту почти открыто
– могла себе позволить. Возможно, поэтому ответственная обязанность донести до него важную информацию легла именно на её плечи.
Но какой эффект в дальнейшем произведёт эта информация на всю его жизнь тогда никто даже и представить себе не мог!
А поведала Линси о том, что одна из отчаянно влюблённых в него в их обществе девушек решилась на страшное – древний магический приворот, и поэтому ни за что не признается в этом сама, но и молчать не может о том, что узнала там, куда обратилась за помощью для его исполнения.
Такой приворот для оборотня – это почти полная потеря личности, лишение собственной воли и, фактически, порабощение несчастного. Поэтому такие ритуалы находились под строжайшим запретом и очень жёстко наказывались, и изгнание из клана было меньшим из всех наказаний для его заказчика. К тому же, способных выполнить ритуал магов было в буквальном смысле всего несколько человек в стране, каждый из которых дорожил своей рипутацией. Кроме одного тёмного мага. За большие деньги, а главное, за обратный долг, в уплату которого он в любой момент мог попросить всё, что его душе угодно, тот выполнял и не такое.
Но в этот раз заказчица получила отказ. И не потому, что не могла или отказалась заплатить требуемую высокую цену. Нет. Просто, объект её заказа, то есть он – Зейн Ривендор
– оказался уже подвергнут упомянутому ритуалу этим же самым магом. Повторить приворот – значило убить его. Но магу вовсе не Зейна стало жалко, он не мог нарушить более ранний договор, потому и поведал о том, что вторая девица просто-напросто опоздала. А уж додумать, кто же была первая заказчица его приворота, той труда не составило.
– Кто ещё это мог быть, по её мнению, если не та, что в конечном итоге и стала миссис Ривендор? – Произнеся это, Зейн в первый раз посмотрел на Эмили.
Она слушала внимательно и до его последних слов внешне оставалась спокойной и сосредоточенной. Сейчас Эмили не могла скрыть своего волнения и её взгляд заметался, словно она пыталась разглядеть признаки этой зависимости у него на лице.
Был ли он шокирован тогда? В своей жизни и работе Зейн повидал и не такое. Но это совсем другое, когда дело не касается лично тебя. И всё равно, известие о попытке своего приворота он воспринял тогда относительно спокойно, потому что совершенно не чувствовал никакого подчинения и потери воли. Хотя и задумывался над тем, что,
возможно, каждый "одурманенный" так себя и ощущает и вполне естественно считает, что всё нормально. Жертве самой сложно принять и поверить в такое.
Вроде бы, всё указывало на Мишель. Нет, он ни сколько не сомневался в её способности пойти на такой шаг, но, каждый раз думая о ней, Зейн снова ничего кроме злости и брезгливости не испытывал. Не такие эмоции должна чувствовать жертва к своему хозяину. Но и ни к кому другому никакой необычной тяги он тоже не ощущал.
