у вас получилось?
Вот это новость! Как женский пол не любит? Он что, того? Нужно было что-то отвечать:
— Не знаю, просто пришла на собеседование и устроилась.
— И замуж за него не планируете выходить? — расцвела девица.
— Я об этом даже не думала, — ответила честно.
— Ой, тогда вы мне про него расскажите как-нибудь на досуге. Я бы от такого мужа не отказалась!
Я зависла. В моей голове не укладывалось, как он может не любить женщин, а девушка мечтает сделать его своим мужем? Но в этот миг что-то зашумело, затрещало, и из большой коробки на подоконнике выплыл большой конверт. Причем он был сразу заклеен. Девушка вздохнула, вытащила конверт и предала мне его со словами:
— Вы, Анна, еще заходите. Поболтаем! — затем зачем-то послала мне воздушный поцелуй, и когда я уже выходила, крикнула вдогонку:
— Меня, кстати, Мариной зовут.
Мои пальцы буквально закололо, так хотелось посмотреть содержимое. Но конфиденциальность есть конфиденциальность. Я собрала волю в кулак и мужественно дотерпела до конторы.
— Как там Мариша поживает? Все цветет и пахнет? — спросил Ягр, когда я только переступила порог его кабинета.
— А почему бы ей не цвести? Правда, за вас замуж хочет, да вы в ее сторону даже не смотрите, — хранить в секрете меня этот факт не просили. А я очень хотела посмотреть на реакцию работодателя на разговоры о женитьбе.
Он недовольно поморщился в ответ:
— Ну уж нет. На хорошую работу я ее устроил. А жениться пусть кто — то другой. Я от такой болтливой жены на второй день с ума сойду.
Я кивнула. В его словах услышала то, что хотела. Ягр был не против женщин в принципе. Он был против некоторых конкретных дам, как впрочем, и большинство мужчин независимо от страны и мира.
— Давай конверт! Смотреть будем!
Я протянула документ хозяину. Он повертел конверт в разные стороны, зачем- то понюхал и удовлетворенно произнес:
— А ты, Аннушка, молодец. Даже вскрыть не пыталась, хотя имела на это полное моральное право.
Внутри оказались две стопки бумаг, скрепленные в левом углу скрепками. Это были личные дела на Дворковича Всеволода Михайловича и Дворкович Зинаиду Игнатьевну, урожденную Плёс.
— А я Зиночку Плёс знал, — Антон задумчиво потер подбородок. — Очень хорошенькая она была, веселая такая, смешливая. Я и заподозрить не мог, что она уже замужем. Как проклятая работала в волонтерских отрядах. А померла очень глупо, заразилась магическим тифом. Тогда вакцину от него еще не изобрели.
— Странно, — согласилась я. — Зачем замужней даме идти в волонтеры?
Во время учебы в академии у нас тоже были волонтерские бригады. Мы ходили с охраной общественного порядка по вечернему городу. А были и другие отряды. Кто — то помогал больным, кто — то собирал помощь, кто — то пристраивал бездомных животных. Мы были единственными, кто работал в добровольно — принудительном порядке. Остальные шли по призванию. И делали это для того, чтобы их заметили, признали заслуги. Но в других сферах у них просто не получалось, что бы они там не говорили о человеколюбии и высшем долге.
Это мое личное мнение. На абсолютную правоту я не претендую. Озвучила мысли Ягру.
— Вот-вот, — кивнул он. — Не слишком Дворкович свою Зиночку дома жаловал, что она от него под любым поводом сбегала.
И первым мы начали изучать именно Зинаидино дело. Можно было, конечно, разделиться. Например, я сына изучаю, а Ягр мать или наоборот. Но любопытство у нас оказалось общее на двоих. Мы сели рядом и стали читать листы, напечатанные мелким шрифтом. Хорошо, хоть не от руки написанные.
Вырисовывалась интересная картина. Зинаида вышла замуж очень рано. Ей еще и восемнадцати не было. Предложение руки с сердца было сделано видным молодым дипломатом Михаилом Дворковичем. Она почти сразу безоговорочно в него влюбилась и готова была делить радости и горести. Только он, хотя и выбирал сам, ее в своей жизни, как оказалось, не видел. Слишком молодая, не очень родовитая, но зато из богатой семьи девушка кидала тень на его блестящую карьеру. На это ему начали намекать друзья — дипломаты. И когда Миша, после брака в течение года и беременности жены, стал обладателем ее приданого в несколько сот тысяч золотом, то перестал уделять молодой жене внимание. Беременность оказалась на руку. Это стало отличным предлогом оставлять её дома.
Последующие три года Зиночка безвылазно занималась наследником, как клуша, окружая его своей заботой и любовью. Когда же Всеволоду исполнилось три, отец заявил, что она своей безмерной любовью портит мальчика и отдал его на воспитание в специальный пажеский корпус. Там юных родовитых наследников учили магии, военному делу, умению подчиняться и командовать.
И вот тут мадам Дворкович поняла, что осталась совсем одна на белом свете. Мужу она была не нужна. Сын приезжал на короткие каникулы дважды в год. И суровое воспитание мальчиков приводило к тому, что они переставали откликаться на материнскую ласку.
— Три года — это же слишком рано. Как ребенка в таком нежном возрасте можно лишать материнского тепла? — возмутилась я, вспоминая соседского Ванечку, мама которого жаловалась, что сынишка «такой мамсик», непонятно как его в садик отдавать.
— Этот пажеский корпус был экспериментальным, — объяснил мне Антон. — Я был слишком молодым, чтобы помнить все тонкости. Но о нем много писали в газетах. А Михаил Дворкович был одним из его основателей и вдохновителей. Он мечтал вырастить идеальных солдат для поддержки государыни императрицы. Тогда на троне была еще Елизавета Владимировна. Она его идею поддержала. Но лет через десять идею признали провальной, и данные учебные заведения прикрыли по всей стране.
— Скольким же маленьким мальчикам искалечили судьбы? — вздохнула я.
— Многим, — помрачнел Ярг. — Аня, мы отвлеклись. Давай изучать документы дальше!
Я согласилась. Вообще, как это было здорово, что в обычном ЗАГСе нам выдали настолько полный документ о жизни двух человек. Насколько было бы проще работать правоохранительным органам, если бы и у нас выдавали такие справки.
Дальше все было банально просто. Зина, почувствовав себя одинокой, стала искать компанию. Она была слишком правильной, чтобы податься во все тяжкие. Потому и выбрала
