иначе бы ты не… — немного смущается. — Кхм… Я лишь сказала, что она относится к тому типу девиц, которые ради денежного обеспечения готовы…
— Прекрати! — бью ладонью о стол, и матушка вздрагивает, а я продолжаю тише, стараясь себя сдерживать: — Леди Милс не нужно никакое денежное обеспечение. Она даже не собиралась за меня замуж и хотела лишь предложить мне сделку по покупке части своих земель.
— З-земель? У неё были земли? — её лицо вытягивается, приобретая довольно глупое выражение. — Это она тебе так сказала? И ты поверил этой оборванке?
— Прекрати называть её оборванкой, — призываю всё своё терпение, потому что не хочу нагрубить. — Я запросил в королевской канцелярии копии документов и даже успел заехать в имение Милс, когда возвращался в столицу. Лоривьева единственная оставшаяся наследница состояния своего рода.
— Но почему ты сразу мне не сказал?
— Потому что, мама, ваша привычка обсуждать с другими леди всё, что касается моих дел, несколько не вписывалась в мои планы.
— О чём ты говоришь? Я всегда умела хранить тайны! — снова скрещивает руки на груди и обиженно задирает подбородок.
— Всегда? Может, припомните хоть одну тайну, которую вы до сих пор не обсудили с леди Маноли? — вздёргиваю бровь. — Я лишь хотел, чтобы никто раньше времени не узнал о наследстве Лоривьевы. Надеюсь, мне не нужно напоминать, что при дворе у меня достаточно недругов, которые с радостью воспользовались бы этой новостью?
— Но… почему ты сразу не согласился на сделку? Она запросила за земли слишком много?
— Нет… я даже не обсуждал с ней вопрос стоимости. Просто хотел, чтобы Лоривьева задержалась в нашем доме. Вы верно заметили… у неё, очевидно, не хватало денег, чтобы разместиться в хорошей гостинице. Мне это было на руку.
— Но зачем?
— Это уже моё дело, — опускаю лицо на ладони и немного растираю его. Этой ночью я так и не смог уснуть, и теперь у меня ко всему прочему раскалывается голова. — К тому же теперь это уже не имеет значения.
— Послушай, мой дорогой… — её голос звучит заискивающе. — Я слышала… точнее… это леди Маноли сказала мне по секрету, что король не будет брать в расчёт количество земель, выбирая между претендентами на место тайного советника.
Всё это она говорит, понизив голос, будто доверяет мне очередную тайну.
— Я в курсе, мама. Король оповестил нас об этом ещё вчера.
— О! Тогда не вижу повода печалиться! — слишком радостно. — Я уверена, что ты с лёгкостью обойдёшь остальных претендентов и приблизишься к королю! И хорошо, что эта леди Милс исчезла именно сейчас! Она всё равно тебе не подходила! Ни манер, ни связей! Лучше присмотрись к Анриетте! Возможно, за ней и не дают земель, но у неё богатое приданое! Я уже не раз предлагала тебе обратить на неё внимание!
— А я уже много раз говорил, что леди Бертан мне не подходит.
— Но, дорогой! Анриетта такая утончённая! У неё чудесное воспитание! А как она играет на клавесине! — матушка заламывает руки, а меня этот разговор начинает раздражать. — К тому же Анриетте симпатизирует леди Маноли! А она, как старшая камер-фрейлина королевы, обязательно поможет ей выделиться среди других девушек двора! Анриетта — это твой путь к сердцу королевы и к лояльности короля!
Ничего не отвечаю. Прикрываю глаза, ощущая всё нарастающую головную боль.
— Рэйнхарт, дорогой, — не унимается. — Ты же знаешь, что я всегда забочусь о тебе и желаю для тебя лучшего! Прошу, пообещай, что хотя бы подумаешь об этом!..
Ева
— О, боги Варрлаты! Что с вами случилось? — Ания с недоумением и ужасом осматривает наш чудный вид.
— Мы можем немного побыть у тебя? — всё ещё шмыгает носом Сэлли. — Моей госпоже нужно хотя бы сменить одежду и согреться… а у нас почти не осталось денег.
— Ох, конечно-конечно, — всплескивает руками Ания. — Заходите скорей! Только, как понимаете, у меня не так уж много удобств, — немного смущённо оглядывается на своё жилище и отступает, давая нам возможность пройти внутрь.
— Спасибо, Ания, — я тоже шмыгаю носом, но не от слёз, а из-за въевшегося под кожу холода.
В центре маленькой комнатушки стоит грубо сбитый стол и пара низких лавок. На одной из лавок сидят двое малышей. Они вытягивают свои любопытные мордашки и с интересом рассматривают неожиданных гостий.
В комнате царит полумрак. Единственные источники света здесь — это мутное маленькое окошко, да огонь в растопленном очаге.
Делаю ещё шаг и прикрываю глаза, позволяя себе прочувствовать, как тепло окутывает продрогшее тело.
— Да как же вы так? Как же это в мокром да по холодной погоде?… — Ания причитает и суетливо ставит на огонь большой котёл. — Сэлли, помоги-ка воды набрать в лохань!
— А где набрать? — шмыгает, но уже тянется за деревянным ведром.
— У нас на заднем дворе общий колодец! — указывает пальцем на неприметную дверцу с противоположной стороны от входа. — Да не реви ты, Сэл! Отогреем мы твою госпожу!
“Госпожу”… даже звучит смешно.
— Ания, — окликаю молодую хозяйку. — Я Лоривьева. Пожалуйста, зови меня по имени и на ты. Ладно?
— Как будет угодно, — немного смущённо улыбается и пожимает плечами. — Вы… то есть ты, главное, присаживайся поближе к печи, а то стоишь, как привидение, того и гляди на пол рухнешь.
— Спасибо, — делаю пару шагов к лавке, придерживаясь за стену. — Спасибо за это всё, Ания…
* * *
Меня уносит в какую-то муть. Тону. Выныриваю. Пытаюсь вспомнить, где я… снова тону…
— Давайте, госпожа, вам нужно выпить вот это, прошу вас. Очень нужно! — отчётливо слышу знакомый всхлип.
Приоткрываю тяжёлые веки и наблюдаю, как Сэлли вытирает нос длинным рукавом простенького платья.
Хочу задать ей вопросы, но тело ощущается таким слабым, что мне едва хватает сил приоткрыть рот и просипеть что-то нечленораздельное.
— Сейчас-сейчас погодите! Сейчас будет легче.
Сэлли подносит к моим губам пиалу с парующей жидкостью, и я пью её маленькими глотками.
Горло, которое ощущалось так, словно туда насыпали дроблёного стекла, начинает понемногу смягчаться.
— А теперь отдыхайте…
Слышу всхлип и чувствую, как девичья рука касается моих волос.
— Вы только выживите, пожалуйста, госпожа… обязательно выживите. Как мне без вас?…
Ева
Взгляд упирается в низкий скошенный потолок из неаккуратно сбитых разношёрстных досок. Потолок немного кружится.
Тру лицо ладонями, глубоко вдыхаю запахи прелой соломы и пота.
Морщусь. Переворачиваюсь набок.
— Как ты себя чувствуешь, деточка? — надо мной склоняется широкое лицо со смуглой кожей необычного красноватого оттенка.
— Хорошо, — с удивлением понимаю, что кроме спёртого воздуха и некоторой слабости, меня ничего не
