— А может просто это воля Оракула, может это все подстроено? Кто не хочет взлететь на небеса из самой грязи?
— Замолчи! — Тихо и четко бросила Миша, резко оборачиваясь к ней. Да, эта женщина наплевала ей в самую душу, ее талант нельзя не отметить. — Я хочу? Откуда ты можешь знать, что я хочу? Кто-нибудь из вас вообще что-нибудь обо мне знает? Если не знаменит, значит, не достоин?! Вот из-за этих-то взглядов вы сейчас и находитесь здесь. В этой яме, в которую сами себя запихали. Посмотрите на себя. Вы ведь друг другу глотки готовы перегрызть за возможность обладать большей силой и властью, чем есть у вас сейчас. Не нужно прикрываться честью империи, которая теперь якобы запятнана, по-настоящему вы все преследуете свои интересы. Вам просто гадко от мысли, что какой-то безродный малец будет стоять выше вас самих. Каждый из вас не привык уступать, тем более кому-то вроде меня. Однако, я вам благодарен. За то, что блестяще проиллюстрировали поведение имперской аристократии. Ее достойных представителей. — Миша остановилась, пытаясь отдышаться.
Она резко подняла голову туда, откуда на нее смотрели ее сокурсники. Поймала пораженные взгляды Сида и Сэма, неверящий Дэйва и какой-то обеспокоенный (и это поразительно) старшего сержанта. — Старший сержант Кравц, мы возвращаемся в штаб! — Кинув взгляд через плечо на Оракула, Миша вновь отвернулась. — Я так понимаю, церемония закончена. Счастливо оставаться.
Не удостоив больше ни словом, ни взглядом никого из присутствующих, Михаэль стремительно направилась к выходу. Казалось, воцарилось опять то самое мертвое молчание, во время которого все бояться нарушить эту тишину даже дыханием. Только четкие и громкие на фоне общего безмолвия шаги.
Никто не попытался остановить ее или сказать что-то против, в их глазах застыла лишь немощная ненависть и то самое «возмущение», о котором так долго и старательно распиналась Алиса. Тут уж ничего не попишешь, они ее никогда не примут. Что бы над ними возвышался и командовал зеленый безродный пацан?
В душе Миши опять поселилось это отвратительное чувство отчаянья и безысходности. Это все напоминало тот день, когда от нее отвернулась даже подруга, когда для всех в родном городе она стала преступницей и злодейкой. Когда против тебя стоит целая толпа, ей очень трудно противостоять.
Император недоуменно и растеряно стоял, смотря вслед мальчику, который только что стал генералом. А парень-то с характером, и на безродного он не похож, так смело высказываться… Тем не менее Алиса права, он по всем правилам не должен был оказаться тут. Тогда как же так получилось…
— Моргана, почему именно он? — Обратился к жрице император, когда мальчик скрылся за вратами.
— Вот увидишь, Визирис, этот парень еще покажет себя. — Обнадеживающе улыбнулась Оракул.
— Пропади все пропадом. — Вскричала Алиса, разворачиваясь и выходя прочь.
Мало-помалу гости стали отходить от шока и принялись обсуждать небывалое доселе явление. Вновь, подобно волне, поднялся многоголосый шепот, а на лицах гостей застыло изумление. Тут к императору подошел его советник, держа в руках сверток с генеральской формой и знаками отличия.
— Ваше величество, а где же… — Пролепетал он, недоуменно осматриваясь.
— Генерал нас неожиданно покинул. Но у нас остался его слуга. — Визирис посмотрел на дракона, который скучал в стороне и с некоей усталостью лицезрел все происходящее — Передашь это своему господину. — Величество тяжело вздохнул. — Парню теперь нелегко придется.
Солнце, кажется, запрыгнуло в ее комнату через окно с разбега: свет резанул по глазам, которые внезапно распахнулись, начиная заново привыкать к краскам этого мира.
О… проклятый сон… но сон, все же, слава богам.
Михаэль, лежа на животе, утопая в подушке, медленно провела ладонью по лицу, словно пыталась стереть воспоминания о недавнем кошмаре и следующие за ним результаты: испуг, отчаянье, неверие, несогласие. Теперь осталось лишь благословенное облегчение и блаженное безразличие ко всему, что твориться за пределами этих стен.
Мирное утро. Первое спокойное солнечное утро за весь этот год, во время которого она существовала, иллюстрируя фразу «работать, как проклятый».
И теперь она чувствует себя выспавшейся и почти умиротворенной…
Ее собственная нирвана не продлилась долго: грубый голос старшего сержанта в извечной манере сущего дьявола долетел откуда-то с первого этажа до нее, действуя лучше плети. Потому уже через секунду она стояла посреди пустой комнаты, припоминая, что сегодня должны были начаться полевые работы. И если ей не изменяет память, в восемь, тогда как сейчас…
— О боги… — Прошептала девушка, щурясь рассматривая циферблат часов, что висели над дверью. — Одиннадцать… он меня убьет… теперь точно…
Почему ее не разбудили? Хотя бы тот же Дейв — блюститель порядка, непререкаемый защитник правил? Ребята просто ушли без нее.
Холодок пробежался по позвоночнику, когда Миша представила, что сделает с ней Кравц за подобное пренебрежение прямыми обязанностями курсанта. М-да, а ведь в том чокнутом сне она ему приказы отдавала. Кому расскажешь, не поверят.
Истерический смешок сорвался с губ, когда девушка поднесла руку к голове, чтобы убрать навязчивый локон, лезший в глаза. И вот тогда ее взгляд уцепился за красные узоры, обвивавшие запястье, заставляя тело заледенеть.
Сон?
Рука медленно сползла со лба, затыкая рот, дабы не пустить жалкий протестующий вопль наружу.
Церемония. Оракул. Темные. Дракон.
Иииии, контрольный удар — Генерал.
В солнечной тишине раздался тихий истерический смех, который больше походил на рыдания. Все «почему?» и «как?» скопившиеся в беловолосой голове теперь устроили бунт. И Миша не могла найти в себе силы отразить это нападение.
Ор старшего сержанта вновь зазвучал приглушенно с нижних уровней, на мгновение заставляя подумать о том, кто тот счастливчик, который довел его до такого состояния. Вывести из себя его могло что-то поистине масштабное…. Ну, например, поворот судьбы, в результате которого курсант-первогодка внезапно становиться старше его на ряд званий.
Миша кинулась к шкафу, быстро стягивая с себя парадную форму, в которой вчера грохнулась на кровать, даже не думая переодеваться, достав с полки сменную рубашку.
Вот кто ей нужен. В таких вот ситуациях понимаешь, что единственный человек, к которому можно прийти даже не за советом, а хотя бы просто выговориться — Кравц. Старший сержант Дьявол, может, и был плохой нянькой и еще худшей жилеткой, но, кажется, пока только он знал правду о ее немужской сути. И то, что они делили эту тайну на двоих, по мнению Миши, их чертовски объединяло.
