— Черт! Черт! Черт! Кэш!
Лекс остановился возле нее, упав на колени. Он подхватил ее под шею, вместе с ледяной массой снега, что забилась ей в волосы, стараясь уложить ее, как можно более ровнее. Если она сломала шею, позвонки никогда не срастутся, если не уложить ее ровно, выровнять их.
— Кэш! Ну давай же! Зря я не послушал тебя…
Он вглядывался в никак не реагирующие на него глаза, неподвижные зрачки, отражающие его самого и чистое небо над головой, наконец темные ресницы дрогнули, а губы выдали некое подобие мрачной и весьма довольной улыбки.
— Это стоило того, чтобы услышать твое признание, что в кои-то веки ты был не прав!
До него дошло, что она сейчас вытворила. Он встряхнул ее, так что она поморщилась и еще раз.
— Считаешь, что эта хорошая шутка?! Идиотка!!!
Лекс отпустил ее, стремительно поднимаясь и направляясь обратно к дому.
Ему срочно нужно выпить!
Адреналин выплеснувшейся в кровь, давал гремучее сочетание вместе с мгновенно вспыхнувшей злостью. Чтобы не опускаться до истерики, что не украсила еще ни одного мужчину: ему лучше выпить, а не трясти и орать на нее. Или чего похуже!
Он может и привык к своему бессмертию, но все-таки не настолько, чтобы смотреть на нее и понимать, что ее не-смерть из-за него. Все промелькнуло перед глазами, все то время, что они знакомы, которое провели вместе, из-за него она могла погибнуть! А эта идиотка просто разыграла его!
— Психованный и неадекватный! — проговорила она ему вслед, поморщившись от покалываний в шее.
По правде говоря, она не злилась на него, скорее в ней еще оставалось веселье, которое смешалось с болью, что еще продолжала расходиться по телу.
Кэш смотрела на взбирающегося в горку мужчину еще несколько секунд, опрокидываясь назад в снег и глядя в ясное небо. Ноги и задницу стало примораживать, но вот продолжавшему пылать затылку было очень хорошо.
Кажется, что память сфотографировала его выражение лица, глаза, наполненные страхом и ужасом, расширенные зрачки, полностью заполнившие собой пространство, вытеснив голубую радужку. Ищущий и надеющийся взгляд.
Кэшеди навсегда запомнит этот момент, впрочем, его так мало в ее жизни, что каждую проведенную минуту с ним она помнит очень хорошо.
Рывком поднявшись, девушка села и наклонила перед собой голову, отбрасывая вперед заиндевевшие пряди и с силой массируя затылок пальцами, осторожно повертела головой из стороны в сторону. Ничего не хрустело, только неприятно ныло, мышцы шеи еще болели, наращивая порванные волокна и вырабатывая молочную кислоту, воскрешение пришло очень быстро и тело еще не успело справиться с болью.
— Ты как?
Лекс вновь приземлился рядом, тут же потянувшись к ней, Кэш отклонилась.
— Я же идиотка!
Выпалила она, с трудом не улыбнувшись, Кэш ничего не могла поделать с тем, что ей все еще весело, несмотря на боль. Но стоит ей засмеяться, и этот псих вновь решит, что она разыграла его!
— Ты думаешь, что прекращаешь ею быть?
Лекс попытался дотянуться до ее шеи, но девушка отклонилась, решив, что на сегодня хватит оскорблений и с шутками тоже надо прекращать.
— Ну, знаешь ли!..
Кэш отмахнулась от его руки. Лекс не без интереса смотрел, как она встала сначала на колени, словно хотела поклониться неведомому Богу, а потом в мягком движении назад встала на ноги, поднимаясь и выпрямляясь.
— Кэш?
Девушка отряхивалась, стараясь не смотреть в его сторону. Вместо того, чтобы проявить участие он опять начинает. Как это похоже на мужчин: разозлиться на женщину за то в чем сами виноваты, наорать на нее за слезы, причина которых в них самих!
— Алекс?
Передразнила она его, не поворачиваясь и закусывая начавшие подрагивать губы, в этот раз от невесть откуда взявшихся слез. Сначала смех, теперь слезы — попахивает истерикой.
— А на самом деле, как?
Лекс развернул ее к себе, посмотрев на опущенное лицо девушки: он видел все, и что он мог поделать с этим? Невинная забава чуть не обернулась трагедией, вылилась в завязавшуюся перепалку, его крики, а также в дрожащие губы. Он видел все. Лекс обнял ее, зарываясь одной рукой в ее мокрых волосах, прижимая ее лицо к своей груди.
— Отпусти меня!
Кэш отталкивала его от себя, безрезультатно пытаясь отлепить себя от его груди.
— Считаешь это поможет, если я решил сделать что-то? — Алекс тяжело вздохнул, касаясь губами ее лба. — Ты напугала меня, это ты понимаешь?
— Я тебя предупреждала, это ты понимаешь?
Лекс вдохнул знакомый запах, прижимая ее к себе теснее. Плевать на все. Не получится у него быть с ней друзьями! Что-то надо делать с этим.
— Это не совсем одно и тоже. Как бы ты ощущала себя, если бы мы поменялись местами?
Он продолжал касаться губами ее лба, девчонка наконец перестала сопротивляться, послушно сложив руки у него на поясе.
— Я не знаю, хочешь переиграть?
Лекс отклонился, глядя ей в лицо, в глаза с застывшей в них мрачной улыбкой. Бровь помимо воли вопросительно приподнялась в ожидании ответа на свой вопрос.
— Фигово, — Кэш выдохнула, нисколько не напрягаясь, что стоит в таких совсем не дружеских объятьях, — я скучала по тебе. Немного скомкано все получилось, да?
Да, скомкано. Внутри разлили нечто теплое стоило ей сказать "я скучала по тебе", приятное тепло, намешанное с радостью.
— Поцелуй меня.
Скорее потребовал, чем попросил он ее, зная, чем закончатся эти объятья при любом раскладе.
— Что?
— Хочу сейчас получить свой лот.
У Кэш перехватило дыхание так, что больно кольнуло в груди. Она не знала то ли улыбаться, то ли возмущаться. Но ведь этого и стоило ожидать, почему она не подумала на него еще тогда?!
Подумала, но он был таким невозмутимым, не проявлял никакой заинтересованности в случившемся, даже шутки, которых она так ждала, придержал, предпочитая заниматься делом. Ей казалось, что думать на него будет большой ошибкой и эти подозрения отдавали огромным, раздутым самомнением, чем на самом деле имели под собой какую-то основу.
В любом случае кто-то купил тогда ее поцелуй, перевел деньги, так и не объявившись после.
— Так это был ты?
— Эмили, это по-твоему смешно?!
Кэш затащила слабо упирающуюся подругу на кухню, не обратив внимание на шесть пар глаз, что взглянули на них, но тут же продолжили работу. Только что в зале было и того хуже!
Кухня продолжила жить своей жизнью, любопытство — это хорошо, но все должно быть готово к определенному моменту.
— Кэш! Ничего страшного не случилось, выкупит его Крис и все! Обязательно выкупит и немалые деньги заплатит, это будет для него вопрос чести.
Девушка больше похожая на подростка, даже в этом «взрослом» платье-футляре, дернулась выйти, но Кэш преградила ей выход, выставив перед ней руку.
— Эмили! Мы устроили благотворительный ужин и аукцион не ко дню Святого Валентина в помощь вирусному отделению по лечению герпеса, а людям после катастрофы! У них беда и горе, а ты выставила среди лотов мой поцелуй? Ты понимаешь, что ты делаешь? В каком свете представляешь меня? Что я легкомысленно отношусь к чужой беде.
Она не понимала, даже не задумалась над этим, иначе бы не сделала этого. Когда Кэш услышала название лота, ей сначала показалось, что она ослышалась: она судорожно начала перебирать в мозгу предметы искусства с такими названиями. Но всем было объявлено, что на этом аукционе не выставляются хоть сколько-то серьезные вещи. Все можно было принять за слуховую галлюцинация или очень глупую шутку, если бы на мониторе не высветилась ее фотография и ведущий, весьма уважаемый ею человек, бросив на нее строгий и вместе с тем осуждающий взгляд, не начал описывать лот.
Кэш прошлась взглядом по залу, сердце в груди стучало так, что кажется каждый в помещении мог услышать его. Никто не улыбался, ей достался не один укоряющий взгляд. Она молилась Богу и благодарила его за то, что никто не поднялся и не ушел, хотя количество вспышек фотокамеры, приглашенной ею прессы, прибавилось.
