— Что поняла? Что ее вышкварку уготована роль проводника? Глупости не говори!
— Все может быть. Она же близка к Богу. Возможно, он ей подсказал?
— К дурке она близка, — зашипел Хозяин. — Если ты второго упустишь, я устрою тебе адскую жизнь.
— То есть, вернете меня домой? — беззвучно поинтересовался прислужник.
— Не ерничай!
— Знаете, Хозяин, я тут подумал — может, наш путь слишком жесток? Забирать ни в чем не повинных существ ради возрождения — это попсятина какая-то. Вы не думали о другом способе?
— Я погляжу, ты совсем размяк там, — ухмыльнулся Владыка. — И не попсятина это никакая. Я же не убивал их. Детям так типа по судьбе написано. Мы просто подключаемся к ним, чтобы использовать в своих целях. Уходят они по своей воле.
— То есть, дети Лизы, Эллы и Даяны ушли естественно? — с надеждой в голосе спросил Рик.
— Ну, почти все, — остудил Хозяин радость прислужника.
— …
— Одному я помог.
— Помог?
— Ребенок Эллы ушел раньше, чем должен был. Понимаешь, он все равно не смог бы дотянуть до десяти лет.
— Неужели десять лет и один день — равнозначные временные отрезки? — раздраженно сказал Рик. Он почти потерял страх перед Владыкой, осознав его беспринципность. Хозяин же говорил, что забирает лишь обреченных, почему тогда не дал бедному мальчишке радоваться на протяжении стольких лет.
— Понимаешь, он сам просил меня об этом, — ответил Владыка. Не то что Хозяин не хотел портить отношения с прислужником — он знал, что жить на земле в теле другого трудно и решил успокоить душевные терзания слуги. Владыка понял, что сейчас в сознание Рика пробиваются чужие мысли. В эти минуты возникает чувство, что теряешь себя, растворяешься в другом человеке, тело которого используешь как временное убежище. Недавно Владыка сам испытал, каково это.
— Просил? — удивился Рик. Его мысли были нафаршированы недоверием и приправлены интересом.
— Да. Только не в тот день, когда еще был приставлен к материнской груди. Он просил меня, будучи девятилетним пареньком. Он хотел остановить мучения. Стереть боль и грязь со своей памяти, а себя — с лица земли.
— Просил вас?
— Скорее всего, просил Бога. Но ты же сам знаешь, насколько жестоким бывает этот чел. Он заставляет своих рабов переживать невыносимые мучения, обещая взамен пушистые облака. Люди согласны с этим. Мне кажется, многие даже радуются, когда с их родными случаются зверства. «Он так сильно мучился, зато он теперь с Боженькой и будет оберегать семью». Создается впечатление, что люди готовы ничего не предпринимать, а жертвовать своими близкими, чтобы получить небесную «крышу» в лице замученного.
— Так сына Эллы должны были мучить?
— Да. Очередной хахаль этой бабенки.
— Очередной? Бабенки? — спросил Рик, поджав губы.
— Ага. После родов у мамки вообще крыша слетит — зациклится на извращениях, поспешно забыв о муже и сыне. Один из приходящих мужиков окажется не только бисексуальным, но и…
— Не надо подробностей! — прервал Рик Хозяина, чего никогда себе не позволял. Но немного подумав, решил добавить: — У него не было сил, чтобы бороться?
— Практически. Немного сил все-таки было. Ровно столько, чтобы затянуть ремень… думаю, ты понял.
— Так он…
— Уже нет. И это благодаря мне. Или ты хотел, чтобы этот малец ежедневно так делал? Ты смог бы приходить к нему в угрюмую комнату с гоночным болидом на стене, отворяя дверь с железной табличкой.
— Нет, Хозяин. Вы сделали правильно.
— Я рад, что ты понял.
— А ребенок Даяны? Он должен был упасть?
— Я не мог остановить неизбежное, — с раздражением в голосе ответил Хозяин. Только тогда прислужник пришел в себя. «Как он смел усомниться во Владыке?» Но Хозяин сердился не из-за любопытства Рика, ведь тот уход — его косяк. Владыка настолько сильно был пленен Даяной, что не пересмотрел судьбу мальца.
Сластолюбивый Владыка понял, что в Никите, ему был заказан путь к разврату и свободной жизни, а становиться пленником дивана Хозяин не хотел. Наблюдать шестьдесят три года, как пухнешь от жирной еды и тоски в замасленной квартире — нет уж, увольте. Ведь самое огромное извращение, которое было уготовано Хозяину — поедание гамбургеров вместе с диетическим йогуртом или обнюхивание пальцев после пердежа в руку.
Отсутствие амбиций, человеческого торса, здравого смысла и любого секса. Единственные сиськи, к которым ленивый Никита мог иметь доступ — собственные. И хоть они обещали быть огромными, Владыка не польстился на подобное удовольствие.
Хозяин не осуждал ленивых людей, но жить в одном из них не решился. Никита мог стать известнейшим королем всех вонючек, и поэтому Владыка убедил себя, что делает ему самое заманчивое предложение — переродиться в человека из беременной, глупой самки гориллы.
Отойдя от откровений Владыки, Рик задал последний волнующий его вопрос.
— Что теперь с миссией? Проводник же упущен, — повесил прислужник нос.
— Я в курсе! — рыкнул Хозяин. — Ничего, найдем другого, — добавил он спокойней. — Этого тяжело назвать идеальным.
— Почему? Бракованный, что ли?
— Мамка у него бракованная. А пацан нормальный. Жаль, уйдет скоро.
— Может, еще можно спасти?
— Пацана? Я ж не Мать Тереза? Пусть Бог его спасает.
— А чего уйдет хоть?
— Лакунарная ангина. «Антибиотики убивают детей. Заговоренные травки и молитвы — вот настоящее лекарство». Сгорит от высокой температуры.
— Кошмар!
— Да. Знаешь, если бы я писал книгу для земных слуг, то первая заповедь звучала как-то так: «Не тупи, человек, надеясь на помощь Владики. Делай прививки, пей обезболивающее и жаропонижающее, встань с колен и пи*дуй делать из своей жизни конфетку. Ибо, если сам не побеспокоишься, нихрена иметь не будешь. Живи. Радуйся. Перерождайся».
— Неплохо. Только призыв в конце на рекламу смахивает, — заулыбался Рик. — А в чем же неидеальность проводника?
— Пришлось бы четыре месяца ждать, пока уйдет.
— Тогда, может, к лучшему, — расслабленно выдохнул Рик. — Хозяин, может вы мне сигналы подавать будете? — поинтересовался прислужник с надеждой в голосе.
— Сигналы?
— Их. Чтобы не пропустить момент.
— Тебе имена матерей проводников называть? — уточнил Грегори.
— Просто говорите раньше, кто вам нужен. Хорошо?
— Так говорю, когда чувствую. А так сплошные загадки.
— Загадки? Какие? — оживился Рик.
— «Одна дитя отдаст из-за любви к себе, другая же — погубит, чтобы спасти семью», — процитировал Владыка то, что крутилось у него в голове последние двадцать минут. — Такое вот.
— Прикольно, — ответил прислужник и почесал ухо. — Может, чего разгадаю.
— Пробуй, — подбодрил Владыка.
— Выходит, что информация о двух сразу пришла? — уточнил Рик.
— Выходит. Ах ты, лысая морда, снова открыла охоту?!
— Что? — удивился прислужник такому повороту.
— Ой, не тебе, — смущенно забормотал Хозяин. — До связи, Рик! Новую инфу получу — так сразу тебе крикну!
— Ок. Кричите, — согласился слуга. «Одна дитя отдаст из-за любви к себе, другая же — погубит, чтобы спасти семью», — прокручивал фразу Рик. — Интересно-интересно.
Глава 12. Ксю
Рик вернулся к реальности. Прислужник готов был согласиться, что Мария была не столь глупа, какой казалась сначала. Безусловно, она была дурой, но точно ощущала присутствие потустороннего. Подумав немного и вспомнив размышления Юрия о числах, Рик мысленно оторвал от себя пятерку — символ интеллекта, и так же мысленно прилепил ее возле образа Марии.
Он попытался представить, кем будет следующая женщина, чье дитя «спасет» Хозяин от земных мук. Теперь прислужнику хотелось кричать от радости, рассказывая всем о быстром перерождении младенцев и своем вкладе в благое дело. Конечно, он никогда не испытывал любви к детям, но время, проведенное на земле, безжалостно меняло отстраненного Рика.
