стул, убирая телефон в ежедневник, а ежедневник — в сумку.
— Привет, я так рада тебя видеть! — улыбнулась я подруге и привстала, чтобы её обнять.
— Привет! И я! А ещё я в шоке, что ты вовремя, — беззлобно поддела Олеся. — Сейчас, если Соня тоже не опоздает, то куплю лотерейку.
— Надо было раньше покупать: если Соня не опоздает, то считай, что твоя удача на сегодня уже исчерпана, — не осталась Катя в долгу.
Вообще, подруги неплохо ладили, но сами между собой особо не общались, хотя за жизнями друг друга следили и пересекались на совместных девичниках довольно регулярно.
Соня, конечно, опоздала, но всего на двадцать минут.
Когда все расселись и сделали заказ, три пары голодных до сплетен глаз уставились на меня, растерявшуюся и не знавшую с чего начать.
— Итак, любовник-иностранец, — не выдержала Олеся, подгоняя меня жестом наманикюренной руки.
— Девочки, тут такое дело, — я глубоко вздохнула и вывалила на подруг свою новость: — Я уезжаю и надеюсь, что надолго. Возможно, навсегда. Заявление на работе написала в электронном виде и нагоняй от Савелия Палыча уже получила.
В этот момент подошёл официант, и мне пришлось замолчать, пока он расставлял напитки.
— И куда ты намылилась? — с недоверием спросила Катя.
— Я точно не знаю. Алекс вернулся, и я уезжаю с ним.
Тишина рухнула на столик с такой оглушительностью, что чуть кофе не расплескался.
— Алекс? Это тот, который тебе сделал двоих детей и свалил на десять лет? — невинно уточнила Соня.
— Тот, после чьего ухода ты брала академ, но учиться нормально так и не смогла? И вместо того, чтобы стать нормальным врачом, прозябаешь на фельдшерской должности на каком-то сраном заводе? — недовольно скрестила руки на груди Катя.
— А, возможно, это тот Алекс, который оставил ей пятикомнатный пентхаус в элитном доме в центре города и около миллиона на счетах, а про детей даже не знал. При этом мы не знаем, что с ним там случилось и какие у него оправдания. Давайте хотя бы выслушаем, — Олеся, как всегда, подходила к вопросу с практической точки зрения.
Они с Катюшей Алекса хорошо знали, а вот Соня видела его только на фотографиях.
— Он вернулся весь в шрамах. У него была серьёзная травма головы, и он ничего не помнит. И меня не узнал. И про детей не знал, познакомила их вчера.
— Насколько серьёзная травма? — уточнила доктор.
— Шрам вот такой, — показала я на левую щёку и повела к затылку, захватив висок. — И по-русски больше не говорит, не помнит ничего. Квартиру осмотрел с любопытством и вообще поначалу думал, что она моя. Я потом ему рассказала, как дело было.
— Бразильский сериал какой-то. А где он был?
— И почему по-русски не говорит? Он же Алекс Иртов, — нахмурилась Катя. — Разве русский ему не родной?
— Не родной. Он… издалека.
— И ты в это «издалеко» решила переехать? — сощурилась Соня.
— Да. У нас дети. И для них там будет лучше.
— Ой, ну девочки, что вы как дикие. Ну куда она переедет? Ну самое страшное — в Штаты, туда визу хрен получишь, но можно же всё равно и в гости прилететь, или, вон, в Мексике на каникулах встретиться. И ты, Анька, тоже не драматизируй. Сегодня уехала, завтра приехала. Хату уговори его на тебя переоформить, наплети что-нибудь. Безработной точно не останешься, я тебя к себе операционистом возьму если что. С голоду не помрёшь, — заверила Олеся.
— Я не смогу приезжать. И вы не сможете, — сдулась я.
— С чего бы это? В секретном военном городке будешь жить, что ли? Так Алекс у тебя вроде не военный…
— Знаете, девочки, был такой эпизод, когда мы ещё все вместе учились, — начала вдруг Катя. — Я Алекса неплохо знала, всё-таки мы одногруппники. Был он, конечно, нелюдимым, но как-то всё равно общались, да и с Аней он всегда другим становился. Кто бы что ни говорил после его исчезновения, но Аньку он любил по-настоящему. Такое не скроешь и не сыграешь, тем более в течении двух лет. Не полторы недели же они встречались. И потом, когда все хату его увидели, и слух пошёл, что он из богатеньких, за ним много девчонок увивалось, но Алекс сквозь них смотрел и только Аню нашу замечал. Это я вам точно говорю. Так вот, был у нас на потоке такой парень Глеб. Вроде и не совсем конченный, но такой, с подлецой, что ли. Алекс его особо не жаловал, но так-то они и не пересекались. И вот помню, была попойка у нас в общежитии на втором курсе, Аня тогда не пришла, кажется, к маме уехала, а Алекс показался уже ближе к середине, посмотрел, что её нет, и уже уходить собрался, но заметил, что Глеб к Ларисе клинья очень откровенно подбивает. А Лариска перепила, но я-то знала, что Глеб ей не нравится, ну я и приглядывала. И Алекс тоже посмотрел на это дело, да и остался. И вот зуб даю, девочки, что из-за этого остался. Глеб Ларису тогда прям спаивать начал, совал ей стакан под нос, я вроде это дело пресекла, но вижу, что повело её всё равно знатно. Я её оттащила в комнату и уложила, она уже в невменозе была.
— Ты давай к сути, что за Санта Барбара? — нетерпеливо поторопила Олеся.
— Я даю к сути! — фыркнула Катя и продолжила: — Прошло буквально минут пятнадцать, смотрю, а Глеба за столом уже нет. И Алекса тоже нет. И что-то тревожно мне стало, подумала, может, подерутся или ещё что. Я тогда даже не подумала, что Лариска Алексу нравится, он как-то очень уж отрешённо за ней наблюдал. А дальше я пошла в её комнату и застала такую сцену: Алекс Глеба со спущенными штанами с Лариски стащил. Та в пьяных слезах на кровати в разорванной кофте, а Алекс держит Глеба за грудки почти на весу и в глаза ему смотрит. И долго он так смотрел, молча, пока Глеб не обмочился. После чего Алекс Глеба из комнаты вышвырнул, а на меня зыркнул волком и приказал: «О том, что тут было, тебе лучше молчать». Мысленно приказал, девочки. Я долго думала, что мне по пьяни показалось, но ситуация из головы никак не шла. Он что-то Глебу внушил тогда, понимаете? И Глеб отчислился.
— А клеймо? — осторожно спросила Олеся. — Я просто тебя, Ань, видела на следующий день после того, как ты им обзавелась. Ты тогда сказала, что Алекс тату тебе сделал, но разве татуировка вообще
