он потерял равновесие. Т-телесный контакт.
— Насколько близкий? — рука уже лежала на моей талии, а я вместо того, чтобы отстраниться, делала вид, что не замечаю. Прямо как в анекдоте, когда Штирлиц шёл по Берлину, не обращая внимания на волочащийся за ним по земле парашют.
Я повернула голову, чтобы ответить. Лицо Рэя оказалось очень близко, и я, понизив голос до шёпота, ответила прямо ему в губы:
— Могу сказать только одно, — Рэй коснулся уголка моего рта, а затем чуточку отстранился, позволяя продолжить. И я судорожно вздохнула, прежде чем сказать: — Ч-чем больше человек, тем легче его уронить.
— Ты ведь покажешь мне, как это делается? — и он перекрыл мне дыхание, на этот раз надёжно, видимо, чтобы я случайно не сказала «нет». И я опять растаяла, позвоночник превратился в пластилин, и я самым естественным образом прижалась к Рэю, чтобы не стечь с седла.
— Алекса, — Рэй позволил мне дышать, продолжая придерживать одной рукой, и давая время собрать мозги в кучку:
— Но ты ведь можешь вывести из равновесия и воздушной волной.
— Наверное, — протянула я неуверенно, облизываясь, словно кошка, которой дали миску со сливками и сразу же отобрали. — В тот момент я не думала. Чамп схватил… ну и я делала, что могла.
— Он ведь погиб на месте.
— Это случайность, он упал на камень, я не видела, — меня передёрнуло при воспоминании о том, как содрогалось тело убитого мной человека, и Рэй успокаивающе прижался губами к моему виску.
— А мне грозило то же самое, если бы там в лесу оказался камень?
— Нет, — с жаром вырвалось у меня, и я протестующе отстранилась. — Я не узнала тебя, но почему-то подстраховала.
— Что сделала?
— Придержала за руку чуть дольше.
Так, хватит допросов, пора перехватывать инициативу. Теперь пусть он кое-что прояснит.
— А вот почему я тебя не узнала?
— А мне откуда знать?
— Мне показалось, что вижу глаза такие, как у Рены.
Рэй неожиданно засмеялся.
— Что смешного?
— Я не над твоими словами. Кое-кто обиделся, что его глаза сравнили с очень красивыми, но всё же глазами ящерицы.
Так, спокойно, Саша, у нашего принца мания величия? Это он о себе в третьем лице?
— Рэй, — подъехал Ротан. — Отъедем. Поговорить надо.
Рука Рэя медленно и явно с большой неохотой сползла с моей талии, выбирая не самый короткий маршрут. Мне пришлось закусить губу, чтобы не смущать Ротана неприличным стоном.
Мужчины отстали, а я, продолжая чувствовать взгляд Рэя, попыталась собрать свои растрёпанные мысли. Так, на чём нас прервали? Глаза? А ведь желтые глаза с вертикальным зрачком мне мерещились уже дважды. Догадка мелькнула, но была тут же отвергнута. Всё-таки нельзя так явно нарушать законы физики. Если есть ящеры, то поверить в летающего ящера, то есть дракона, можно, но в оборотней и превращения… это уже чересчур. Фэнтези есть фэнтези, а в жизни просто обязаны работать законы, вроде того, что ничего из ничего не возникает. Иначе опять моё материалистическое мировоззрение скатится к мысли о коме.
А интересно, есть для мозга отличие реального и воображаемого? Ведь эмоции есть, гормоны выбрасываются. Не всё ли равно?
Я оглянулась, в отдалении держа приличную во всех смыслах дистанцию, за мной ехали трое воинов. Рэя же не было видно, и сердце защемило. Не всё равно. Да и как может быть такая связная последовательность событий, если это сон. А главное, сама гамма ощущений.
Я, как положено в таких случаях, ущипнула себя — больно. Вдохнула ароматы ночного леса, тут не определить — лес как лес, прелые листья, запах хвои. А вот шуршание лап ящеров с одновременным подрагиванием почвы, ну как такое может придуматься в моей голове.
Где-то ближе к рассвету мы свернули с тракта на более узкое ответвление. Еще не тропа, но и уже не дорога. В ширину не более одной телеги. Ящеры пошли парами.
К этому моменту я уже давно отказалась от командования ящером и вовсю клевала носом. Рена разобралась сама. Моя умная девочка шла в строю, и единственная эмоция, которую я у неё чувствовала: радость от того, что она со мной.
Всё-таки ящер — лучшее средство передвижения по бугристым лесным дорогам. Ну никакой разницы, торная дорога или изрытая колеями. Ровный и плавный ход без тряски. Я было снова задремала. Упасть не боялась. Рэй ещё до выезда заботливо сделал не просто спинку для удобства, но и бортики с боков. Получилось вполне безопасное кресло.
Вернулась из полудрёмы в реальный мир, когда Рена резко остановилась, шипя, как масло на раскалённой сковороде.
Рэй
«Нет, ты слышал, глаза у меня как у ящерицы».
«Ари, успокойся. Когда ты явишь себя во всей красе, ей и в голову не придёт сравнивать. Ты больше человека, и глазищи у тебя размером с голову Рены», — Рэй, конечно, преувеличил, не с голову, с полголовы, или даже с четверть, но пришлось немного польстить разобиженному дракону.
«Ага, понял, — неожиданно успокоился Ариан. — Ты просто очень мелкий, и, когда пользуешься моим зрением, то и глазки мои кажутся крохотными. Но цвет у меня ярче.»
«Ярче, ярче, но это видно только, когда они большие».
«Позоришь ты мою чешую своими размерами. Что девочка обо мне подумает, когда узнает».
«Это ты про какие размеры?»
«Э-э-э, только про глаза», — осторожно уточнил дракон.
— Ну всё, пообщались? — Ротан терпеливо ждал, пока в зрачках Рэя исчезнут язычки пламени, которые появлялись всегда, когда он общался с Арианом. Почти незаметные днём и такие яркие в темноте.
— Гарцует дракон перед Алексой, глаза она его не в том цвете и объёме увидела.
— Оба вы… гарцуете. Она уже знает о твоей второй ипостаси?
— Не сказал, кто её знает, как она к нам отнесётся.
— Оно и к лучшему. Мало ли…
— Что мало ли?
— Я полагаю маячок на ящера поставил белый воздушник. А значит, он не успокоится, пока не найдёт её.
— Я её не отдам.
— Всё настолько серьёзно? — хмыкнул Ротан.
— Более чем.
— Рэй, если она и правда невеста этого белого, то для империи это не худший вариант. Нам главное, чтобы она к чампам не попала.
— Ротан, — голос Рэя зазвучал очень тихо, даже задушевно. — Мне всё равно, я её не отдам.
— Конфликт между империей и Хорнией тебя не пугает?
— Конфликт в любом случае неизбежен. Правитель предназначил её для чампов.
— Но белый увёл её у отца, мы вроде как можем в стороне остаться, — Ротан осёкся, в глазах Рэя пылало пламя. — Что там дракону не сидится?
