Великий Визирь подошёл к Принцессе-султан и, наклонившись к ней, что-то прошептал. Она медленно повернула голову и наклонила её, чтобы посмотреть на него, когда он выпрямился рядом с ней. Он благожелательно улыбнулся ей, глядя на неё сверху вниз, и она ответила ему злобным взглядом. Воздух снова изменился, и Макрам мог поклясться, что завитки её волос шевельнулись на ветру, которого он не почувствовал. Некоторые из людей зашевелились, несколько раз были произнесены имена и слова «убиты и разграблены». Султанша внимательно посмотрела на человека, который возглавлял группу охранников и привёл заключенного.
— Это не трибунал, капитан Аккас. Верните этого человека в Утёсы, — сказала Принцесса-султан, и по тому, как она посмотрела на него, Макрам заподозрил, что ему недолго быть капитаном.
— Его подняли с Утёсов прошлой ночью, Эфендим. Мне сказали, что это было по приказу Султана, что вы решили отказаться от судебного разбирательства.
Ярость вспыхнула в её глазах и была унесена прочь холодом, который овладел её лицом. Она подняла руки с колен и, положив их на подлокотники кресла, сжала пальцами дерево. Рядом с ней Великий Визирь дважды постучал своим посохом по помосту.
— Я вижу, произошла некоторая путаница, — объявил он в зал.
Человек в цепях начал смеяться. Смех доносился прерывистыми рывками, на высокой ноте, действуя Макраму на нервы и превращая его магию в водоворот дыма и чернил. Ему казалось, что он чувствует безумие в голове этого человека, но это была всего лишь его магия, чувствующая разложение.
— Я хочу признаться, — скандировал заключенный, — Я сделаю это за ваши руки на мне.
Зал взорвался болтовней, и, к её чести, Принцесса-султан проигнорировала подлость мужчины. Даже у Макрама по коже поползли мурашки от этого тона и предложения, и ему пришлось подавить желание шагнуть вперёд в каком-то ошибочном чувстве, что он должен вмешаться от её имени. Неужели Великий Визирь послал своего сенешаля, чтобы привести этого человека? Выбор времени был подозрительным, и Макрам не мог понять, что Визирь надеялся получить от такого поступка.
Тарек проснулся и встал рядом с ним.
— Кто вам сказал, что Султан приказал привести этого человека во дворец? — Принцесса-султан проигнорировала Великого Визиря и обратилась к капитану.
— Послание, — неуверенно ответил он.
Его люди переминались с ноги на ногу, переглядываясь.
— Подайте его мне, — суровый тон Султанши и отрывистая речь наводили на мысль о подавленном гневе.
Макрам скрестил руки на груди. Присутствие этого человека в комнате ощущалось как просачивание яда в бассейн его магии, и он сомневался, что сможет вынести столь близкое нахождение с ним. Как она это переносила? Даже Великий Визирь, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.
— Оно в моём кабинете, — ответил капитан.
Заключенный хихикнул.
— Ты им не нравишься, принцесса. Но нравишься мне. Если тебе нужен мой разум, ты можешь его получить.
Он наклонил голову, как будто собирался броситься на неё. Один из охранников сильно дёрнул его за цепи, чтобы остановить, и он взвизгнул.
— Прекратить, — приказала она. — Верните этого человека в Утёсы и принесите мне приказ, который вы получили. На будущее, капитан, ни я, ни Султан никогда не просим привести пленника во дворец во время аудиенции. Вы меня понимаете?
— Да, Принцесса-султан, — капитан Аккас поклонился.
— Подождите, — Великий Визирь выступил вперёд из-за возвышения. — Эфендим. Ещё мгновение вашего времени, и это мерзкое существо больше никогда не побеспокоит наших граждан. Подумайте о том, какое утешение это дало бы им, — он указал на собравшихся мужчин и женщин, — увидеть, как правосудие свершается прямо у них на глазах.
— Я не вынесу приговор человеку без суда и, конечно же, не для развлечения публики, — свирепо сказала она, глядя на Великого Визиря.
— Он убийца! — крикнул кто-то рядом с Макрамом, и он покосился в сторону.
Настроение в зале пошатнулось, приобретая оттенок разъярённой толпы. Выражения лиц, которые до прибытия заключенного были скучающими или весёлыми, теперь стали сердитыми или растерянными.
— Я проспал всё самое интересное, — Тарек зевнул и потёр затылок.
Макрам издал звук согласия.
— Принцесса-султан Эфендим, он несколько раз почти сознался. Я не считаю, что в данном случае необходимо судебное разбирательство, — сказал Великий Визирь. — Просто вынесите ему приговор, и дело с концом. Это то, что сделал бы решительный лидер ради спокойствия своих подданных. Ваш отец лишил бы его воспоминаний ради правды.
Макраму потребовалось мгновение, чтобы полностью осознать смысл последних слов Великого Визиря.
— Пустота и звёзды, — выдохнул Макрам.
Султан был Веритором? Он не слышал ни о чём подобном со времён Раскола. Часть самой могущественной магии Колеса была утрачена, когда оно было разрушено войной, но даже до этого Вериторы были редкостью. Первый Дом управлял разумом, и его дети были мыслителями, решали проблемы и часто думали чёрно-белыми категориями. Самые слабые из них управляли воздухом и звуком, могли слышать и говорить на расстояниях, которые обычно были бы слишком далеки для человека. Самые могущественные могли управлять ветром и превращать его в оружие.
Более редко их сила проявляется, как способность копаться в воспоминаниях человека. Исторически сложилось так, что они использовались для получения нежелательных признаний от худших преступников. Макрам очень мало знал об этом процессе, но знал, что существует высокий риск того, что человек, лишённый своих воспоминаний, может быть безвозвратно повреждён или что Веритор сойдёт с ума от чужого разума.
Самообладание Принцессы-султан пошатнулось. Её ресницы опустились, губы сжались, но она быстро собралась и сказала:
— Законы обещают справедливое судебное разбирательство, Великий Визирь.
— Этот человек безумен, Принцесса-султан. Конечно, закон не применяется в таких серьёзных и очевидных случаях.
Великий Визирь улыбнулся, а по залу пробежал ропот согласия.
— Я, — сказал преступник, — сумасшедший, как обезьяна.
Он пожал плечами, словно извиняясь, а затем рассмеялся, когда она бросила на него ледяной взгляд. О чём думал Великий Визирь, приводя на аудиенцию явного сумасшедшего? Макрам опустил руку к рукояти меча, но его там не было. Хранился в казармах охраны. Он сжал руку в кулак и постучал им по бедру.
— Приговорите его! — крикнул мужчина, стоявший где-то перед Макрамом.
Другой выкрикнул что-то в знак согласия, затем раздались и другие голоса, пока в зале не воцарились суматоха и какофония.
Тарек ткнул Макрама локтем в рёбра и мотнул головой в сторону дверей, предлагая им бежать, пока толпа не превратилась в настоящий хаос. Но Макрам покачал головой. Он хотел посмотреть, что она сделает, и хотел быть рядом, если ситуация станет опасной.
— Этого, — чистый голос Принцессы-султан звучал так же резко, как удары молота по наковальне, — достаточно.
Беспокойная тишина повисла в комнате.
— Принцесса-султан Эфендим, — сказал Великий Визирь, растягивая превосходную степень, как будто терпеливо отчитывал ребёнка в разгар истерики.
Она снова сжала губы и заставила его замолчать резким взглядом. Тишина усилилась, предвкушая, своего рода беззвучие, предшествующее хаосу.
— Очень хорошо, — сказала она, её холодный голос наполнил комнату зимой.
Она откинулась на спинку кресла, поставив локоть на подлокотник и потирая большим пальцем сложенные пальцы, изучая заключенного.
Волна удовлетворения прокатилась по комнате и отступила под натиском беспокойства. Заключённый пошевелился, сделав шаг назад, отчего его цепи зазвенели по плиткам. Принцесса-султан смерила его взглядом, высеченным изо льда. Она снова опустила руку на подлокотник.
— Если это то, чего вы хотите, — её голос вознёсся над потоком разговоров. — Но зачем останавливаться на этом человеке? Я могла бы сделать то же самое для любого, кто перейдёт мне дорогу. Любого, кого я подозреваю, что настроен против меня. Любого, кто мне не нравится.
